[Coulson/Barton]

3.7 Фэнтези-AU! Клинт - королевский шут, Коулсон - первый советник. Клинта обвиняют в краже и бросают в тюрьму, Коулсон помогает ему бежать. Можно H!

@темы: мини-фест, 3 тур, Выполненная заявка

Comments

[Гость]

Автор прежде всего просит прощенья за свою самодеятельность по части сами поймете кого, просто автор прочитал слово "фэнтези" - и никуда уже не мог от них отделаться :3
Шут получился не очень шутовским, а романтика вытеснила юмор, за что тоже прошу прощенья.
8 655 слов.

Раз

- Господин Оккард, привели!
Первый Советник со вздохом отложил перо, удостоверившись, что чернила не капнут на документы. Писать метровые государственные рукописи и так сомнительное удовольствие, а уж переписывать их и подавно. Поправив манжеты и застегнув ворот, Советник с тоской посмотрел на зеленеющий за окном парк, откинулся на высокую резную спинку стула и крикнул:
- Вводите!
Дверь, окованная по периметру металлическими пластинами, тяжело распахнулась, и перед глазами усталого Советника предстали по очереди: блестящий доспехом начальник королевской гвардии, дежурный серо-синий гвардеец, держащий в руках цепь, заканчивающуюся ошейником на шее жуткого субъекта в грязной кофте, непотребного вида штанах, с босыми ногами. За ним вошли еще два гвардейца и, закрыв дверь, внушительно встали перед ней с секирами наперевес.
Вообще, кабинет Первого Советника не очень располагал к такому количеству набивающихся людей – особенно остро это чувствовал двухметровый начальник королевской гвардии, каждый раз, когда по долгу службы притаскивал на допрос очередного подозреваемого. Айнон неоднократно предлагал Оккарду переехать со всей его бухгалтерией в кабинет побольше и попросторнее, соответствующий его положению, но это означало бы расстаться с трепетно любимой и лелеемой библиотекой, располагающейся в соседнем крыле. О том, что бухгалтерию ведет не он, а королевский казначей, Оккард Айнону предпочитал не говорить, чтобы не забивать светлую голову Его Величества ненужными мыслями.
- Вот, пожалуйста, - отдуваясь от подъема по винтовой лестнице, повел подбородком начальник королевской гвардии. – Как и было сказано, скрывался в Пригорье, ребята вытащили его из старого колодца.
Оккард окинул взглядом злобно смотрящее на него нечто, присмотрелся к вычерненной тушью двойной спирали на грязном запястье. Худощавый, рваная одежда только чудом держится на костлявых плечах и бедрах. Глаза воспалены, зрачки сужены, отросшие волосы, видимо, когда-то были светлыми. Хищный оскал, узкое лицо. Его клиент.
- Хоган, сколько раз я просил вас не загонять сюда столько людей? Отпустите ребят, пока они не уронили мой шкаф.
Левый гвардеец у двери оглянулся на опасно зашатавшиеся под его весом полки и торопливо отпрянул.
- Господин Оккард, этот буйный. Покусал пятерых, пока его вытаскивали.
- Ну вы же здесь останетесь, с вами ему не справиться, - возразил Советник, умалчивая о том, что при необходимости он сам мог бы защитить Хогана. Это ведь совсем не к лицу Первому Советнику.
Отпущенные гвардейцы с облегчением вышли вон, последний передал цепь в руки Хогану и прикрыл за собой дверь.
Только когда они остались втроем и Хоган уселся на стул для посетителей, Оккард подался вперед, привычно соединил перед собой испачканные чернилами кончики пальцев и поймал взгляд стоящего перед ним субъекта.
Тот, всмотревшись в глаза Советника, заметно занервничал.
- Имя? – резкий холодный голос полоснул по ушам, словно лезвием.
Субъект дерзко ощерился, но глаз не отвел.
- Он на наши вопросы тоже не отвечал, - подал голос Хоган.
- Хоган, помолчите. Имя? – снова обратился Оккард к подозреваемому.
Тот дернул головой, от чего цепь негромко зазвенела, помялся еще немного, потом всё же соизволил выдавить:
- Сайрус.
Хоган почтительно посмотрел на Первого Советника. Тот обладал какой-то недоступной его пониманию силой – у него раскалывались все, включая тех, кто не промолвил и слова под побоями. В обычной жизни Оккард говорил мягким, вкрадчивым голосом, смотрел дружелюбно, но цепко. И выглядел всегда как-то снисходительно-понимающе, как будто прочитывал тебя с первого взгляда, как открытую книгу, но из врожденной вежливости не распространялся по этому поводу. Когда Оккард кого-то допрашивал, он менялся до неузнаваемости – под заострившимся взглядом сузившихся глаз начинали нервничать даже самые стойкие, а в голосе слышалась такая спокойная знающая себе цену власть, что спорить с ней не осмеливался никто. Даже внешность словно бы менялась, движения становились собраннее, черты лица – жестче.
Оккард по праву считался самым умным человеком при дворе. Может быть даже самым умным человеком во всех землях Его Величества. Ведь Его Величество не такой дурак, как думают многие, и, появись в его землях кто-то умнее Оккарда, при Айноне появился бы новый Первый Советник.
- Сайрус Гриссом, - добавил подозреваемый с тревогой, не дождавшись реакции.
Оккард позволил себе легкую удовлетворенную улыбку. Всё, можно не волноваться.
- Вы знаете, в чем вас подозревают, Сайрус Гриссом?
- Да уж наверное.
- В том, что вы дракон.
Сайрус вскинул патлатую голову, в пылающих злобой глазах медленно вспыхнула паника. А ведь он не так и стар, - подумал про себя Оккард. Лет пятьдесят, не больше.
- Вы что-то хотите сказать, Сайрус?
Сайрус явно хотел, но заливший его тело от пяток до макушки ужас перехватил ледяной рукой горло и не давал даже вдохнуть. Затряслись костлявые руки, подломились ноги, и Гриссом упал на колени, цепляясь руками за край стола Советника. Наружу наконец вырвалось хриплое «нет».
Интересно, подумал Оккард, а на что ты рассчитывал? Что тебя здесь пожурят и отпустят обратно в колодец?
- Это смертный приговор, Сайрус.
- Я не дракон!
- Ты знаешь, сколько вреда принесли драконы нашей земле и как их ненавидит Его Величество, - спокойный, холодный голос Оккарда перебивался резким дребезжащим звоном выкриков преступника. Теперь тот представлял собой совершенно жалкое зрелище, за какие-то полминуты превратившись из хищного зверя в загнанного кролика.
- Тут не было еще ни одного дракона, сознавшегося сразу. Все кричали «нет, я не дракон». Знаешь, мне вас на самом деле жаль. Вы были таким красивым и гордым племенем, а во что вы превратились сейчас? Мародеры? Разбойники?
- Но я не…
- Не дракон, да. Я слышал, не проникся, придумай что-нибудь еще. Бесполезно притворяться, Сайрус, на тебя показала Карта, Карта еще ни разу не ошибалась.
- Я не дракон!
- Ты не дракон! – внезапно подорвался Оккард, шлепнув по столу ладонями и нависнув над скрючившимся на полу Сайрусом. – Два месяца назад в Пригорье сожгли сорок акров пшеницы, а потом там же пропало три девушки, ты скажешь, что не ты это сделал?
- Нет, я не жег…
- Что?
- Я не жег!
- А девушки, Сайрус?
Хоган, уж на что привычный, поежился.
- Девушки?!
Сайрус захлебнулся в рыданиях, закрывая голову худыми руками. Хоган процедил что-то сквозь зубы, брезгливо смотря на торчащие в его сторону грязные пятки.
Оккард удовлетворенно опустился обратно на стул. Этот оказался даже слабее, чем он думал.
- Что у тебя на руке, Сайрус?
Сайрус не ответил. Сайрус был занят прощанием с его буйной жизнью.
- Хоган, посмотрите на его руку. Двойная спираль, символическое изображение огня, печать драконов. Этот наглец был столь самоуверен, что пометил себя своим же знаком. Это он сжег поля, он похитил девушек. Вы сами всё видели, забирайте его, готовьте к казни, бумагу я подготовлю. И не вздумайте снимать ошейник, Его Величество не будет рад, если дракон обратится прямо в королевских темницах.
Хоган встал, уважительно поклонился Оккарду. Тот снова вернулся в своё привычное состояние всепонимания и всепрощения, взял в руку перо, подвинул бумаги – казалось, и думать уже забыл про распростертого на полу Сайруса. Хоган решительно дернул цепь, тот кое-как поднялся на ноги и обреченно поплелся к двери.
Из раза в раз. Двое в месяц – это норма. Допрос драконов всегда доверяли только Первому Советнику, как наиболее компетентному по этому вопросу, ведь Первый Советник посвятил львиную долю своей жизни, изучая этих созданий. Ходили слухи, что он может узнать дракона с первого взгляда. Что он знает слова, услышав которые, любой дракон непроизвольно станет обращаться. Что знает другие слова, после которых дракон сходит с ума и самоубивается при первой же возможности. Словно бы он владел техникой ледяного взгляда, которого не выдерживал ни один дракон – и они неизменно уходили из его кабинета сломленными, поникшими, сознавшимися во всех грехах. С тех пор, как Айнон развернул масштабную войну против драконов, истребляющих его поля и людей, Оккард был просто незаменим.
Не успела дверь закрыться, в неё сунулась голова дежурящего у двери молоденького гвардейца:
- Господин Оккард, тут к вам шут.
- …кто? – переспросил Советник, которому показалось, что он ослышался.
- Шут.
Ах, да. Шут.
- Впускай.
Шуту на вид было не больше двадцати пяти. Подвижный, поджарый, белобрысый, в неподобающей дворцовому этикету кожаной жилетке и карманистых брюках на шнуровке. На запястьях браслеты, деревянные бусины тихо трутся друг о друга и о нанизанные туда же стекляшки, на шее резной медальон. Глаза светлые, шальные, и улыбка как у озорного деревенского мальчугана. Едва войдя, он огляделся с видом заправского хозяина и, плюхнувшись на стул без разрешения, уставился на Советника любопытными глазами. Про себя подумал, что представлял легендарного Оккарда несколько не таким – старым, седобородым, исчерченным морщинами и щурящимся испорченными от чтения глазами, а на груди медаль или лента, что-нибудь типа «Главный Истребитель Драконов». Теперь же перед ним за столом сидел мужчина, которому явно нет и сорока, в черных странно коротких для дворовой знати волосах не было ни одного седого, да и морщин особо не наблюдалось. Разве что одна, застывшая вертикально между сведенных бровей. Не было на Оккарде и цветастой мантии в звездочку – простая белая рубашка, манжеты не расшиты, на шее нет не только защитных амулетов или там связок ключей, но и полагающегося по званию ордена Первого Советника. Ни колец, ни других украшений. Серьезный до умопомрачения.

[Гость]

Два

Оккард с сожалением посмотрел на свой так и недописанный отчет, вновь отодвинул его в сторону.
- Клинт Боуин из Дориата?
- Ноэль Оккард из Эребора? – эхом отозвался шут.
Ноэлем Первого Советника звал только Айнон. О том, откуда он, вообще предпочитали не вспоминать. Четкие брови Оккарда слегка приподнялись от подобной наглости, но на губах проскользнула легкая полуулыбка.
- Вы, я вижу, не калека.
- Не больше, чем вы.
Полуулыбка стала шире. Оккард окинул шута чуть более заинтересованным взглядом.
- И что же вы умеете, Клинт Боуин?
- Зубоскалить, сквернословить, доводить всех до белого каления.
- Ну, молодой человек, по этому у нас полдвора специалисты каких поискать.
- Советы могу умные давать.
- А мне прикажете подать в отставку?
- Могу уступить вам моё место, когда я займу ваше, - улыбнулся наглец.
Тут у Оккарда появилось смутное интуитивное ощущение, что парень останется при дворе. Айнон оценит.
- Не премину воспользоваться вашим предложением. И всё же, что вы умеете?
Клинт вдруг неуловимо посерьезнел, как будто незаметно спала маска, обнажив лицо спокойного и даже почти взрослого человека.
- Я акробат, воспитывался в цирке, - ответил он, из голоса исчезли напористые интонации. – Могу ходить по канату, стоять на пирамиде из бочек, могу танцевать, могу драться, могу стрелять из лука.
- Хорошо стреляете? – уточнил Оккард. В шутовском деле испокон веком ценились те, кто делает что-то первоклассно, или те, кто делает это смешно.
Клинт относился к первой категории.
Когда ему по просьбе Оккарда отдали отобранные на входе лук и колчан и Советник открыл единственное окно, высунувшийся Клинт окинул профессиональным взглядом открывающийся вид на вечереющий придворцовый парк. Для затравки выстрелил в падавший с высокого бука листок, пришпилив его к глазу деревянной скульптуры. Бодро поинтересовался, во что ему стрелять. Стоявший рядом Оккард назвал поочередно маленькое дупло в стволе стоящего в конце аллеи дуба, нарисованную на фронтоне беседке птицу, третью сверху перекладину спинки деревянной скамейки у миниатюрного пруда – все стрелы летели точно в цель. Последним выстрелом Клинт продырявил шляпу степенно гулявшей по парковой аллее фрейлины. Сбитая шляпа пришпилилась к земле пятью футами дальше, и парк огласился пронзительными визгами. Клинт и Оккард синхронно отпрянули и спрятались с двух сторон от окна.
- Ты умудрился выбрать самую скандальную даму, - покачал головой Оккард, вслушиваясь в громкие возмущенные вопли.
- У меня на это талант, - усмехнулся Клинт.
Вопли, затихнув на какое-то время, возобновились с новой силой.
- Что это она? – задумчиво пробормотал Оккам, осторожно выглядывая наружу.
- Я шляпой прикрыл полевку, она в траве шебуршала.
Оккард медленно выпрямился и посмотрел на Клинта. Тот весело подмигнул.

Как и ожидал Советник, Айнон пришел в восторг. Моментально зачисленный на должность шута Клинт не расставался с оружием, король таскал его за собой как новую игрушку, не отпуская ни на шаг. Приказал украсить лук самоцветами и сшить на заказ костюм, оказавшийся похожим на привычные Клинту жилетку и брюки, но из дорогих и качественных тканей. Демонстрировал его таланты приезжим гостям, заставлял стрелять и драться, устраивал целые театрализованные представления, делая его главным героем.
- Ну, Ноэль, - со смехом хлопал Советника по спине Его Величество, искрясь карими глазами. – Я просил тебя найти шута и личного охранника, а ты схалтурил, решил облегчить себе задачу, отыскал одного такого уникума.
Оккард проверил парня – оказалось, что цирк подобрал маленького шестилетнего мальчика у подножья Синих гор, в районе разоренных сошедшими лавинами деревень. Мальчик мало говорил и много ел, его приставили убираться и кормить животных. Рос он быстро, схватывал всё на лету, и скоро его уже стали выпускать на арену с прочими акробатами. А потом он освоил лук и придумал первый собственный номер – стрелял в стоявшую у большого деревянного круга девочку-клоунэссу, шестью стрелами прибивая подол, рукава и бант. Затем повторял всё это с завязанными глазами, затем третий раз – когда круг с привязанной к нему девочкой начинали крутить. Не снимая повязки с его глаз. Публика давилась купленными пряниками и выла так, что стены шапито ходили ходуном. Клинт оказался золотой жилой – на чудо-лучника сбегались зрители всех окрестных селений, копеечные билеты моментально разлетались. В девятнадцать Клинт из-за чего-то разругался с хозяевами и ушел. Зарабатывал на жизнь охотой, за деньги истреблял доводящую сельских жителей хищников и мелкую нечисть, ходил из деревни в деревню, из города в город. Пару раз его хватали за воровство, но до серьезного дело не доходило. Оккард решил, что это допустимая оплошность, хотя Айнону говорить всё же не стал. На всякий случай.
Едва появившись, Клинт произвел фурор среди дворцовых леди. До недавнего времени обращать на шута какое бы то ни было внимание, кроме жалостливого снисхождения, считалось у них неприличным. Теперь же в женских будуарах вместо гвардейцев, шляпок и заморских новостей обсуждали глаза Клинта, руки Клинта и другие немаловажные части тела Клинта. Впрочем, в некоторых мужских тоже. Праздность и богатство развращают.
Сам шут, казалось, не проявлял особого интереса к обитателям ни тех, ни других. Он держался раскованно и смело, не стеснялся говорить, что думает, и поэтому так и не обзавелся ни одним настоящим другом. Кроме, разве что, самого Оккарда. Первый Советник отчего-то привязался к парню, то ли потому что был достаточно умен, чтобы не обижаться на его речи, то ли оттого что Клинт в общении с ним сдерживал свою язвительную натуру. Когда тот заглядывал к нему, Оккард неизменно выкраивал время для чашки белого травяного чая в его компании и опасался, как бы не выдать чего-нибудь государственно важного – так легко было заболтаться, глядя в эти внимательные светлые глаза. Образование обошло Клинта стороной, но тот был так же жаден до знаний, как и до всего остального. Вопросы, которыми он засыпал Советника, шли беспорядочно, без всякой логики, из самых разных сфер жизни, от анатомии до астрономии. При этом он умудрялся звучать не великовозрастным невежей, а интересующимся окружающим миром мальчиком, ничуть не стесняющимся своей законной любознательности. Оккард сам себя не узнавал – молчаливый по натуре, он и за всю жизнь не проговорил столько, сколько за первую же неделю общения с Клинтом, приходившим в основном ближе к ночи, когда Его Величество изволил отходить ко сну.
Клинт забирался на подоконник, и закатное солнце высвечивало золотистые пряди ореолом вокруг его головы. Золотистый янтарный свет стал всё прочнее ассоциироваться с терпким вкусом белого чая. У Клинта был чуть хрипловатый голос, Клинт всегда был открыт и дружелюбен, хотя что-то в глубине его глаз ускользало от Оккарда, что-то тревожное и ненужное. Оккард каждый раз давал себе слово в следующий раз присмотреться повнимательнее, но снова в его маленькую комнату заливались свет, чай, голос… Да и какого, в сущности, черта.
Потом окончательно уверовавший в исключительность шута Айнон во всеуслышание объявил турнир лучников, пообещал земли и титул любому, кто сможет победить Клинта. Айнон обладал удивительной способностью вдохновлять людей, он был типичным лидером по натуре, но ему не повезло – на его эпоху не выпало войн, нападать на кого-то самому ему казалось ненужным расточительством, а деятельная королевская душа жаждала событий. На турнир съехались жадные до дешевой наживы охотники чуть ли не со всех окрестных земель, по масштабности он переплюнул феерический рыцарский турнир, устроенный еще отцом Айнона Говардом Звездным. Всего отобрали шестьдесят лучников. Убедившись, что даже самый лучший из них в подметки не годится Клинту, Оккард просто расслабился и получал удовольствие, сидя на законном месте по правую руку от трона короля, чуть в глубине под навесом. Летнее солнце палило безжалостно, от жары многим из лишенных навесов простолюдинов становилось плохо (Оккард три раза говорил о выделении денег на лишний десяток полосок тента, но в суматохе приготовления королевской ложи до этого так и не дошли руки), но ряды и не думали пустеть, на место сдавшихся тут же забирались другие. На соревнования собрали лучших музыкантов и ораторов. Цели на стрельбище варьировались – от деревянных мишеней до подвешенных мешков, потом мишени ставились на колеса, мешки подбрасывались в воздух, стреляли на точность через поставленные перед мишенями кольца, стреляли на скорость и на время. Из-за жары лучникам пришлось обнажиться по пояс. Дамы закатывали глаза и прикрывались веерами, оголивший торс Клинт с лихвой оправдал надежды.
Шестьдесят, - думал Оккард. Смешно. Их могло бы быть сто, могло быть двести, пятьсот, тысяча. Он всё равно бы выиграл, таких больше нет.
Торжествующий Айнон надел на голую блестевшую от пота грудь победителя какую-то жуткую аляповатую золотую блямбу на цепи, Клинт благодарно встал на одно колено и поцеловал своему королю руку. Фрейлины не спали еще двое суток.

[Гость]

Три

Новый сигнал от Исследователей застал Оккарда очередным ранним утром за зарядкой. Вошедший с письмом посыльный даже не сразу увидел отжимавшегося за кроватью адресата, а когда заметил, впал в такой ступор, что докричаться до него удалось только через полминуты. Зрелище занимающегося физическими упражнениями Советника поразило его в самое сердце. Впрочем, Оккард вообще мало отвечал привычным представлениям о королевских Советниках.
Выставив посыльного за дверь, Оккард развернул листок и быстро пробежался глазами по темно-синим каллиграфическим строкам. Обнаружили сразу двоих, один в лабиринте ущелий в предгорьях Нарготронда, второй в районе гаваней залива Белфалас. Порты – всегда скопище всех возможных пороков и грехов, а в горах всё это скопище прячется тогда, когда предпринимается очередная попытка расчистить порты.
Когда Оккард по лабиринтам переходов добрался до крыла Исследователей, возле Карты уже сиял своей венценосностью Его Величество, неизменный Клинт задумчиво рассматривал маятник. Исследователи в светлых одеждах, Вирджиния и Роуди, смотрели на Айнона привычными покровительственно-уважительными взглядами. В иерархии Айнона эти двое шли сразу за Оккардом, и он легче согласился бы расстаться с землями, с дворцом или со всей королевской казной, чем с ними. Лучшие выпускники Академии, историки, алхимики, кудесники, создавшие вместе с Оккардом Карту, допущенные до всех государственных тайн – к счастью, преданные королевской семье. Семье пришлось бы туго, окажись они перебежчиками. В свободное от поисков драконов время Роуди, выходец из южных земель Умбара, занимался созданием «идеального человека» (человек в перспективе был таким же темнокожим и носил кодовое имя Фьюри). Юный вундеркинд Вирджиния ставила эксперименты с гальваническими элементами. Кроме Вирджинии о том, что такое гальванические элементы, знал только Оккард, да и то только потому, что она рассказала. Девушка явно опережала своё время.
Они получили лаборатории, деньги и время в неограниченных количествах, Его Величество получил двух профессиональных Искателей. Все были счастливы.
- …Карта – точная копия моих земель, - с гордостью рассказывал Клинту Айнон. – Маленькие горы, ущелья рек, луга, леса, миниатюрные села, города, вон там залив и Белфалас, выше – Серебристые гавани. Сверху Серые горы, вот эта мелкая синяя лужица справа – море Рун. Впечатляет, правда?
- Еще как, - отозвался Боуин. – А это что за висюлька?
- А это, Клинт, главная драгоценность всего королевства, достойная того, чтобы отрезать за «висюльку» язык, - Айнон с любовью посмотрел на слегка покачивающийся на тонкой цепочке маятник. Дымчатый ограненный камень будто поглотил и затаил внутри себя все цвета радуги, заплел в тонкие золотые и серебристые прожилки солнечный и лунный свет. Это была самая высокая комната во всем дворце, и закрепленный под потолком маятник всё время находился в состоянии движения, лишь иногда вопреки всем законам замирая над очередной точкой на Карте.
- Это джарвис, драконий камень.
Клинт присвистнул и посмотрел на «висюльку» уважительным взглядом.
- Я думаю, последний драконий камень в мире, - продолжал Айнон. - Ведь драконов становится всё меньше, и он нам в этом помогает. Ты знаешь, откуда он берется?
- Добывается из окаменевших глаз мертвого дракона.
- Причем, заметь, умершего своей смертью и пролежавшего не менее пяти веков.
- Раритет, - усмехнулся Клинт. – И что, никогда не ошибается?
- За редким исключением, когда показывает сам на себя, - подал голос стоявший позади Оккард. Почтительно кинул обернувшемуся Айнону, указал рукой на маятник. – Как сейчас, например.
Все посмотрели на Карту. Кончик ограненного маятника указывал точно на золотящийся виртуозно сделанными башенками королевский дворец.
- Простите, - Роуди быстро подошел и легко качнул маятник в сторону. – Последнее время такого не было, мы подумали, что эта погрешность наконец исправлена.
Едва набрав привычную амплитуду, джарвис замедлился и на следующем качке замер над портовым городом в Белфаласе.
- Вторая точка здесь, - Вирджиния указала кончиком пера на северную сторону Нарготронда, где вырытые множеством притоком Нарога ущелья подходили к самым скалам. – Показал вчера ночью.
- Оккард? – обернулся на Советника Айнон. Тот покачал головой.
- В Белфаласе шумный порт, Ваше Величество, там легко затеряться, но я больше беспокоюсь о кочевых бродягах, обосновавшихся у Нарога. Они славятся своим диким нравом и не выдают ни своих, ни пришедших к ним просить о помощи. Вы знаете, что драконы не отличаются умом или достоинством, но они хитры и изворотливы как стая лисиц.
- Твои люди справятся?
- Мои люди справятся со всем, что будет угодно Вашему Величеству, - вежливо ответил Оккард, исподтишка бросая обеспокоенный взгляд на Клинта.
Клинт стоял, беззастенчиво опираясь обеими руками на край Карты, и завороженно смотрел на джарвис.

Весь оставшийся день Оккард просматривал присланные из Белфаласа и Нарготронда сводки гвардейских патрулей и расследовательных комиссий. Он терпеть их не мог, но сплавить это дело было не на кого, да и всё-таки лучше контролировать ситуацию самому. К вечеру Советник устал до чертиков, выпил не меньше трех чайников чая, благополучно пропустил все обеды и ужины и даже не явился на прием посла из Харада, зато теперь у него наконец было две цели. Вызвав к себе Хилл и снабдив её двумя запечатанными указами о всевозможном содействии, он подробно пояснил, кого, где и как надо искать. Хилл со сборной из своих ребят и королевских гвардейцев отравилась в путь тут же, на ночь глядя. Выводы Оккарда основывались на многолетнем анализе поведения драконов, и эти выводы не подлежали сомнению.
Если они поймают не тех – что ж, придется начинать всё заново. Работа кропотливая, но она того стоит.
На следующее утро его подняли еще раньше. За окном еще было темно, до рассвета оставалось не менее двух часов. Едва продрав уставшие от чтения при свечах глаза от первого громогласного удара в окованную дверь, Оккард почуял неладное. Случилось что-то нехорошее, что, конечно, опять целиком сгрузят на него без возможности перегрузить на кого-нибудь другого. Окно оказалось открыто, ночной ветер выхолодил помещение, заставив Советник закутаться в теплый халат.
- Господин Оккард, я прошу прощенья, - заторопился гвардеец, едва щурящийся от света факела Оккард открыл дверь. – Мне капитан сказал, что ему приказали, чтобы…
- Короче.
- Вас ждут в темнице, господин Оккард. Его Величество в ярости.
От удивления Оккард даже проснулся. Эру Единый, неужели предчувствия не обманули?..
- Что случилось?
- Нам не сказали, - пожал узкими плечами гвардеец. Шлем явно был пареньку велик, всё время сползал на нос.
Помолчав, Оккард кивнул и закрыл дверь, чтобы переодеться.
Предчувствия не обманули. Пылавший праведным гневом Айнон перехватил его еще на подходе к западному крылу, на короле не было и пятой части необходимой по статусу одежды. Схватив Оккарда за запястье, он решительно ткнул в него украшенным рубином указательным пальцем:
- Ты подсунул мне вора!
- Доброе утро, Ваше Вел…
- Какого моргота ты притащил этого мерзавца?!
- Ваше Величество, если вы будете столь любезны рассказать мне, в чем дело, я охотно отвечу на все ваши вопросы.
- Он попытался стащить джарвис! - пляшущий на каменных стенах огонь от факелов придавал гневному лицу Айнона поистине пугающий оттенок, в больших карих глазах скакали пламенные отблески. – Прокрался ночью к Карте, обойдя все ловушки, открыл все запертые двери, как, можешь ты мне объяснить?! Ты клялся, что это невозможно!
- Это невозможно, - глухо подтвердил Оккард.
Айнон от избытка эмоций всплеснул руками.
- Его поймали с камнем в кармане у Северных Ворот! Ему бы удалось сбежать, если бы случайно обнаруживший пропажу Роуди не поднял панику.
- А где была Вирджиния?
- Да какая разница, где она была!
Так. Понятно.
- Ваше Величество, я признаю, что это моя вина, однако скажу вам честно – я и понятия не имел о его криминальный наклонностях. Если вы позволите мне поговорить с ним, я постараюсь разобраться с этим делом как можно быстрее.
- Лучше бы тебе удалось это сделать, иначе я найду кого-нибудь, кто больше заботится о безопасности короля, чем о симпатичной физиономии и мускулистых руках собеседника.
Оккард проглотил шпильку без упрека. На самом деле они оба понимали, что этого не будет. Вряд ли где-то можно было еще найти такого, как Оккард. Даже отдаленно его напоминающего.
Кивнув, Советник направился в сторону темницы, но Айнон снова схватил его за руку и понизил голос:
- Об этом никто не должен знать, ты понял? Иначе надо мной будет смеяться весь двор. Ничего себе, пригрел на груди змею.
- Слушаюсь, Ваше Величество.
Шут сидел на полу в углу в самой дальней от входа камере, скованные тяжелыми кандалами руки лежали на коленях, голова упала на грудь. Одежда испачкалась, вечная жилетка было порвана в двух местах. Даже при неровном свете тюремного фонаря было видно, что его били, причем били жестоко.
Оккард жестом отпустил охранника обратно на пост, открыл камеру и сел на проигнорированный Боуином стул. Какое-то время они молчали.
- Ты глупо поступил, - наконец нарушил тишину Советник. Клинт не прореагировал, даже не поднял головы.
- Глупо, зачем ты решил бежать сразу? Надо было переждать хотя бы пару дней, чтобы не вызывать подозрений.
Клинт едва заметно дернулся, с трудом подтянул к себе колени. Хотя бы не сломаны кости.
- Топорно действуешь.
- Жаль, тебя не додумался в сообщники позвать, - огрызнулся Боуин, закашлялся, сплюнул на пол кровь.
- Ты, наверное, привык убегать сразу, или просто тебе стало тут настолько тошно, что лишний день казался невыносимым.
- Ты ничего не знаешь.
- Верно, я ничего не знаю, - согласился Оккард, смотря на шута и пытаясь затолкать обратно некстати вылезшие из подсознания эмоции. Он должен оставаться спокойным, как ледяное изваяние. Он должен допросить его, как допрашивал всех остальных.
Изломленная фигура сжалась в углу, словно тюремный воздух тоннами давил на поникшие плечи.
- Расскажи мне сам.
- Я тебя ненавижу.
- Я знаю. Ты должен был меня убить. Что тебе помешало?

[Гость]

Четыре

Клинт наконец поднял голову, посмотрел прямо в глаза с затаенной болью. На виске запеклась кровь, губы были разбиты. Впервые Оккард увидел его без привычной шутовской маски, и на какой-то миг ему стало страшно. Клинт вытаскивал из него на свет глубинные эмоции, от которых он должен был давно избавиться, которых он не испытывал так давно, что и забыл, что они существуют.
- Не смог, - горько признался лучник. – Просто стоял рядом, смотрел на тебя, и понял, что не смогу. Это меня и задержало.
- Пятый этаж, Клинт. Пятый этаж и закрытое изнутри окно.
Шут равнодушно пожал плечами.
- Расскажи, в чем дело? Кто-то из твоих знакомых, друзей?
- С чего ты взял, может, я сам дракон?
Оккард усмехнулся, наклонился вперед и, устроив локти на коленях, подпер голову ладонями.
- Ты первый человек на моей памяти, который сам говорит, что он дракон, хотя тебя в этом никто не обвиняет. Но нет, ты не дракон, и я это знаю. Так в чем дело?
Клинт откинулся на влажную каменную стенку, какое-то время перебирал мозолистыми пальцами проржавевшие звенья цепи. Потом, видимо, решил, что хуже уже не будет, и заговорил негромко, словно вызывая к жизни картины давно минувших лет.
- Я практически ничего не помню из детства, всё стерлось той лавиной. Вроде бы у меня была семья, мама, отец, кажется, был кузнецом. Кажется, у меня даже была маленькая сестренка, и мы жили в предпоследнем доме с соломенной крышей. Впрочем, может быть, это я всё придумал уже позже, чтобы знать, что за спиной было хоть что-то, а не просто белая снежная безжалостная пустота. Пустота съела всех и всё. Первым моим осознанным воспоминанием стала зеленая залитая светом восходящего солнца чешуя. Как будто много маленьких изумрудов, подогнанных так плотно, как и вашему королевскому ювелиру не снилось. Помню, что чешуя была теплой и сухой на ощупь, от неё исходила какая-то вечная, мудрая, огромная сила, как будто она была ровесником самого солнца. Я цеплялся за неё и почему-то не падал, хотя чешуя была скользкой. Отовсюду дул холодный ветер, я грелся, прижимаясь к чешуе всем телом, и еще помню большой янтарно-сапфировый глаз. Глаз был пугающим, затягивающим, завораживающим, точь-в-точь как ваш камень. Мне казалось, что он может уничтожить всё по одному своему желанию, но он не станет, потому что в нем воплотилась сама мудрость веков, и в то же время молодость мира… это трудно объяснить, там было всё – гнев, спокойствие, солнце и луна, день и ночь, огонь, вода, время, всё сразу. Я тогда понятия не имел, что это было. Потом мне рассказали, что лавину на мой дом обрушили жившие в горах северные драконы. Рассказали всё про них – может быть, что-то мне рассказывали и в семье, но я-то это не помнил. Подробно объяснили, какие они мерзкие твари и как истребляют посевы, скот, людей. Они были так убеждены и убедительны, что я бы им, конечно, поверил, если бы не помнил этого абсолютного спокойствия от ощущения сухого тепла под пальцами, - Клинт повел по воздуху рукой, погладив воображаемую чешую. Тяжелые черты лица смягчились, он словно снова был тем маленьким мальчиком, чудо избежавшим гибели. – Это был дракон, меня спас дракон. Там погибло пять селений, выжили единицы – те, кого не был дома, и те, кто заранее бросился бежать. А меня одного почему-то спас дракон. Он не мог быть таким, как мне их потом взахлеб описывали. Я не знаю, почему так получилось, кому это нужно. Когда я по наивности рассказал о своем драконе приятелю, силачу-акробату, тот посмеялся и сказал, что это мне примерещилось с горя. Что дракон скорее бы сожрал меня со всеми моими шестилетними потрохами, и не подавился бы. После этого я уж никому ничего не рассказывал. Я просто… я всю жизнь жил этими воспоминаниями. Я всю жизнь жил своим Драконом. Я не знаю, сколько времени я был рядом с ним, но он успел забрать у меня мою душу, забрать – и в то же время оживить, как будто подарил мне второе рождение. У меня в жизни было мало светлых моментов, и ни один из них не шел ни в какое сравнение с этим. Я узнал, что на драконов ведется неоправданная охота, что их вычисляют в человеческом обличье и казнят. Узнал даже что дракон не может обратиться, пока на нем ошейник. Узнал, что у Айнона главная цель в жизни – истребить как можно больше драконов, решил сделать всё возможное, чтобы подобраться к нему и лишить его возможности это делать. Он кретин, он не понимает, что, решись драконы собраться и выступить против людей в открытую, вся его власть разлетелась бы мелким пеплом. Я бы это и посоветовал им сделать, если бы встретил хоть одного, но мне не повезло. Мне просто… захотелось прекратить это всё до того, как чаша их терпения переполнится. Вот. Всё. Можешь смеяться.
В повисшей звенящей тишине тихо раздался мягкий голос:
- Не буду.
Клинт передернул плечами, раздраженно посмотрел на Советника, злясь теперь еще и из-за того, что почему-то выболтал самое сокровенное.
- Ты теперь расскажи мне, какого черта вы это всё устроили? Зачем тебе это нужно, ты же всю жизнь посвятил им, ты не можешь не знать, какие они на самом деле? И всё это – поля, люди, посевы, это же не их работа, они даже мстить вам этим не стали бы. Ты же главный по истреблению, всё держится на тебе. Зачем, а? Надо было тебя всё-таки убить. Ты не стоишь и сотой доли любого из казненных тобой драконов.
Оккард встал, поправил плащ.
- Драконы не устраивали ту лавину. Она сошла из-за того, что в горах начал пробуждаться вулкан и пробившиеся из-под земли гейзеры растопили лед. И, кстати, драконы не могут обернуться не только с ошейником, с любым предметом на шее. Это уязвимое место, одежда рвется с легкостью, но на шее дракона при обращении может задушить даже легкая тесемка.
Клинт поднял голову, но Оккард уже вышел из камеры и запер дверь. Не глядя на пленника, он быстрым шагом пошел прочь.

- Ноэль?
- Ваше Величество?
- Моргот тебя подери, я в курсе, кто я. Что он сказал?
- Кто, Ваше Величество?
- Ноэль, слухи о моем королевском терпении сильно преувеличены.
- Аа, вы про Клинта? Ничего конкретного, Ваше Величество.
- Если ты еще раз скажешь «Ваше Величество», я отдам тебя Роуди на опыты, клянусь.
- Но как же мне тогда обращаться к Ваш…
- НОЭЛЬ!
- Простите. Мальчишка просто позарился на редкую вещицу, хотел обогатиться у кого-нибудь из коллекционеров, которые с ума сходят по джарвису. Не смог устоять.
- Как он туда добрался?
- Он профессиональный циркач, вы же сами видели, на что он способен. Я не удивился бы, проберись он незамеченным через все посты охраны к вам в покои.
- …Ноэль, это ведь ты мне его подсунул. Ответь честно своему королю, ты знал?
- Нет. Я понятия не имел. Бросьте, Ваше… господин Айнон, я же не настолько глуп, чтобы так подставлять себя. Что вы намерены с ним делать?
- Казнить.
- Мелкого воришку и мошенника? За то, что не устоял перед сверкающим камешком? Вы ведь сами привели его к Карте.
- Это не просто сверкающий камешек, и ты об этом знаешь. К тому же, он слишком много знает и слишком много умеет. Черт побери, он знает о всех тайных ходах дворца, о моих привычках, он изучил меня как подопытную белку! Как я, по-твоему, могу его отпустить живым?
- И вам его не жалко?
- Нет, Ноэль. После такого – нет. А тебе?
- Прошу прощенья, Ваше Величество.
- Ноэль?
- Когда вы собираетесь устроить слушание?
- Завтра. Пусть посидит сутки с тюремными крысами.
- Слушаюсь. Я могу идти?
- Подожди. Ты считаешь, что я несправедлив?
- Я считаю, что в этом вопросе вам важнее своё мнение, Ваше Величество.
- И ты совершенно прав.

[Гость]

Пять

Часы растягивались как липкая тягучая патока – её варили к выступлениям в цирке, лепили карамельки, продавали за символические деньги малышне. Густой тошнотворно-сладкий запах въедался в каждую пору, пропитывал одежду, казалось, он будет преследовать тебя до скончания дней. В камере было то удушающе жарко, то выматывающе холодно, или это Клинта то бил озноб, то прошибал пот. Раньше он надеялся, что не боится смерти, что уже достаточно встречался с ней, чтобы научиться смотреть в глаза опасности. Ему не было страшно в лесу один на один с разъяренным северным волком, не было страшно на канате под куполом цирка без страховки, не было страшно даже когда его ловили в тупиках уличные бандиты с ножами и цепями. Там была сиюминутная опасность, там ценились действия и скорость реакции, и о да, в таких ситуациях Клинт чувствовал себя как рыба в воде. Теперь зрительной опасности не было никакой, и всё же, скорее всего, жить ему оставалось не больше суток. Он почти чувствовал зависшее над головой лезвие, и ничего не мог с этим сделать. Да будь он хоть трижды лучшим лучником в мире, он совершенно ничего не мог поделать со своей собственной судьбой.
Он понимал, что сам виноват. Недостаточно всё продумал. Моргот побери, мог бы подумать подольше, это как-никак было дело всей его жизни. Пусть и спонтанное, пусть и обусловленное во многом дремучим подсознанием и оставшимися от детства снами. Он сидел, привалившись к каменной стенке, чувствуя, как холод медленно пробирается к самому сердцу, как спина уже болит от его цепких когтей, но не мог пошевелиться, да и какое это всё теперь имеет значение. Он подвел своего Дракона. Он подвел всех драконов. Они, конечно, и так не нуждались в нем, но он мог хоть что-то для них сделать. Безмозглый романтик, так и не выросший ребенок, вот ты кто.
Камень отобрали, повесили обратно. Его побили, убьют, можно не сомневаться. Айнон продолжит свою «охоту века», Оккард, ключевое звено всей этой убийственной цепи, остался жив – всё из-за его, Клинта, слабости. Вся его жизнь, как оказалось, состояла из увеселительных развлечений на потеху публике – публике цирка, публике дворца, публике самых разных слоев. Глупая, нелепая, смешная жизнь. Шут. Шут и есть.
Клинт всё время ждал, когда раздадутся шаги, когда его потащат на слушание, а оттуда на плаху, где он разделит участь пойманных драконов, но часы всё тянулись, тянулись бесконечной патокой, и никто не приходил. Он слышал, как капает где-то скапливающаяся на потолке вода, слышал вдалеке тихие разговоры стражников, один раз чья-то рука просунула в камеру кружку воды, затем обладатель руки торопливо отошел, прежде чем он успел среагировать. Он и не собирался. В подземелье не было окон, и понять, который час, день, вечер или уже ночь, было нереально. Клинту показалось, что прошло как минимум двое суток. Он медленно сходил с ума, ему было сложно двигаться, голод притупился, вода давно кончилась, новую не приносили. Клинт тупо смотрел на решетку и чувствовал, как он медленно распадается на капли и растекается по всему этому грязному полу. Подобравшаяся вплотную крыса несмело укусила его за палец и пугливо приподняла глазки-бусинки. Клинт хотел было отбросить тварь, но потом решил, что какая, в сущности, разница, и почесал укушенным пальцем крысе шерстяную шейку.
Вот тогда и раздались те самые шаги, которых он так долго ждал. Кто-то шел решительно, беспрекословно, как ходят только знающие себе цену люди. Знакомые шаги. По стене напротив камеры заплясали отблески огня, и перед его глазами предстал один из стражей с легкой лампой в руках и кто-то в черном плаще, лица под капюшоном не было видно.
- А где коса? – хрипло поинтересовался Клинт. Пришедшие не отреагировали, человек в капюшоне о чем-то тихо спросил стражника.
- Но Его Величество приказал никого не впускать и не выпускать, - охраннику не удалось приглушить свой звонкий голос.
- Мне необходимо допросить пленника, появились новые обстоятельства, - чуть громче сказал пришелец тем же спокойным голосом, и Клинт с удивлением узнал Оккарда. Вот уж кого он больше не рассчитывал увидеть здесь, так это главного драконолова.
- Но Его Величество…
- Сиксмит, вы знаете, кто я?
- Конечно, господин Оккард.
- Тогда вы должны знать, что я действую от имени Его Величества. Его Величество хочет, что я провел еще один допрос, вы что-то имеете против его желаний, Сиксмит?
- Нет, господин первый Советник, - отступил прилежный стражник и, поставив лампу на пол, открыл ключом замок. – Вы можете войти.
- Простите, капитан, я хотел бы побеседовать с ним в своем кабинете.
Лицо охранника заметно посерело даже при свете лампы. Он явно хотел сказать еще что-то про приказы Его Величества, но взгляд из-под капюшона был весьма убедителен. Пооткрывав рот, Сиксмит наконец нервно провел рукой по шее и покосился в сторону Клинта.
- При всем уважении, господин Первый Советник, я не могу отпустить его так, мне придется дать вам охрану.
- Очень хорошо, - невозмутимо отозвался Оккард.
Сиксмит подозвал двух крепких ребят, они вошли в камеру и вздернули на ноги не особо сопротивляющегося Клинта. Клинту пришла в голову мысль, что, должно быть, Оккард понял, что за кражу его не казнят и решил расправиться с ним сам за его трепетную любовь к драконам. Ничего ему за это не будет, он Первый Советник. Ему ничего не было бы даже не будь он Первым Советником, просто потому что человек такой. Его наверняка и король боится.
Оккард не удостоил его и кивка, только гостеприимным жестом пропустил вперед двух державших его под руки солдат:
- Прошу вас, господа, вы знаете дорогу в мою башню.
Сам пошел следом, и Клинт невольно удивился, до чего бесшумно он ходит. Под ногами плясали гротескные тени от лампы в руках Оккарда. Кинув взгляд в первое же встреченное им окно, Клинт увидел расцветающее звездами черное небо, мысленно прикинул – уже заполночь, вот только интересно, этого дня или уже следующего? Сиксмит порывался было идти с ними, но Оккард убедил его, что оставлять темницу без присмотра нельзя. Сиксмит, скрепя сердце, остался на посту, но строго-настрого приказал охранникам не спускать с Клинта глаз и доставить его в том же виде, в котором забрали. Оккард заверил капитана, что он постарается вернуть Клинта в прежнем состоянии, хотя не гарантирует, потому что допрос будет проходить в весьма специфической форме с применением нестандартных атрибутов. Дословно. Окончательно распрощавшийся с жизнью Клинт только усмехнулся про себя. Надо было убить.
Надо было.
Просто лунный свет падал на его четкий профиль, вырезая глубокие тени, и бледное серебро касалось черных волос. Тот Оккард вовсе не был Оккардом, не был тем самым человеком, к которому Клинт пришел в первый раз, с которым он столько раз беседовал, и в темницу потом к нему приходил кто-то совершенно другой, и сейчас за ним тихо шелестел шагами тоже кто-то другой. Просто под лунным светом он был похож на статую, запечатлевшую исконную, древнюю красоту, и на секунду – только на секунду! – Клинт вдруг почувствовал то самое ощущение из далекого детства, тот самый восторг мальчика, увидевшего облеченную в мудрость вселенной молодость подлунного мира. Он стоял перед кроватью, опустив руки, забыв про всё, задыхаясь от боли в груди, как будто раскалывалось окаменевшее сердце. Ему хотелось плакать от восхищения и обиды.
Он не смог.
Они как раз повернули в коридор, ведущий к восточному крылу, как вдруг оба его конвоира как-то резко дернулись вперед и грузно осели на устланный ковром пол, увлекая его следом своей тяжестью. Клинт забился, выворачиваясь из ослабевших рук, непонимающе обернулся и увидел, как откинувший капюшон Оккард трясет руками в перчатках, словно стряхивая с пальцев капли воды. Подсвеченное снизу поставленной на пол лампой лицо Советника осталось совершенно невозмутимым.
- Они очнутся через полчаса и не будут помнить последние несколько минут.
- Какого черта ты творишь? – от удивления Клинт не удержал равновесие и сел на пол. Оккард прижал палец к губам и присел рядом, вытаскивая из-за пазухи ключ. Открыв сковывавшие руки лучника кандалы, он откинул их в сторону, поднялся на ноги с лампой в руках и поманил Клинта за собой, отодвигая висящий на стене гобелен с изображением царской охоты.
- Эээ…
- Клинт, у нас не так много. Быстро.
Что ж, с таким тоном не спорят.
Потирая запястья, шут нырнул следом за Советником под гобелен и прошел через спрятанную за ним невысокую дверь, оказавшись в узком коридоре, о котором он прежде понятия не имел. Закрыв дверь, Оккард прислушался и успокоенно кивнул. Повернулся к Клинту.
- Пока нас не хватятся, нам надо добраться до выхода, ведущего в кладовые при кухне, оттуда выйти к воротам для подвозов и выбраться на дорогу. Вопросы?
- Почему ты так уверен, что теперь, со свободными руками, я не могу вырубить тебя, испугавшись твоей внезапной доброты, и смотаться отсюда самостоятельно?
- Не можешь. Во-первых, потому что тебя опять перехватят на постах и тем более перехватят, если ты попытаешься перелезть через стену. Без меня тебя не выпустят. А во-вторых, ты не сможешь вырубить меня.
Клинт усмехнулся, но что-то в выражении лица Оккарда вдруг заставило его засомневаться в собственном превосходстве. Улыбка завяла.
- Еще вопросы?
- Какого черта ты это делаешь?
- Это не может подождать?
- Нет, - рискнул воспротивиться укоризненному взгляду Клинт.
Оккард вздохнул и, сунув ему в руки лампу, толкнул вперед по коридору:
- Тогда хотя бы пошли вперед. За последние двадцать лет, Клинт - с тех пор, как я поступил на службу еще отцу Айнона - не было убито ни одного дракона.

[Гость]

Шесть

Долго пройти не получилось – Клинт резко затормозил и неверяще оглянулся.
- Да брось.
Оккард закатил глаза:
- Вот поэтому и я хотел рассказать тебе всё после. Иди, у нас мало времени.
- Как не было убито? – упорствовал Клинт. – Почему?
- Ты же сам сказал, я изучаю их всю жизнь и не могу не понимать, какие они на самом деле.
- Но как? Я имею в виду, джарвис…
- Джарвис говорит правду. Там, куда он показывает, действительно есть драконы – я сам создал Карту, сам придумал этот механизм. Но он имеет очевидные погрешности в точности, так что в замок доставляют не драконов.
Прошедший несколько шагов вперед Клинт вновь замер, Оккард налетел на широкую спину и мысленно чертыхнулся.
- Ты отправляешь на смерть невинных людей?..
- Нет, Клинт, не невинных. Среди тех, кто по моей милости попал на плаху, не было ни одного невинного человека. Насильники, преступники, рецидивисты, вину которых доказать было бы практически невозможно. Я казнил женщину, задушившую своих пятерых детей только из-за того, что они просили есть. Я казнил мужчину, изнасиловавшего, убившего и съевшего двух мальчиков-школьников. Я казнил спятившего старика, развлекавшегося тем, что подсыпал отраву в колодец и наблюдал за медленно умирающими односельчанами. Я казнил главу разбойничьей шайки, державшей в страхе и терроре четыре поселка, жители которого просто были запуганы до смерти и боялись и слова сказать. Не далее как месяц назад я казнил человека, убившего трех молодых девушек. Все они по тем или иным причинам уходили от ответственности, все оставались на свободе.
- О Эру… - Клинт привалился к стене, неверяще смотря на Оккарда. – И что, никто ни о чем не догадывается?..
- Все знают, что я – главный специалист по драконам, их всех приводят ко мне, за мной и финальное решение. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.
- А вдруг ты ошибался?
- Я никогда не ошибаюсь, я слишком хорошо умею читать по глазам.
Вот только тебя не прочитал, - мысленно добавил Оккард. Бывает. Наверно.
- Но… но ведь для того, чтобы заслужить репутацию, тебе надо было убить хотя бы одного дракона?
Оккард потемнел лицом и в очередной раз пихнул Клинта вперед, заставляя идти дальше по узкому коридору.
- Надо было. Я убил одного дракона, Локи. Двадцать лет назад. Он был плохим драконом.
- Не бывает плохих драконов, - не смог промолчать Клинт, решивший больше не задерживаться – что-то ему подсказывало, что не стоит очень сердить Первого Советника.
- Локи был последним, - мрачно отозвался Первый Советник. – После того, как я доказал свои способности, со мной больше никто не спорил.
- Поэтому ты мне помогаешь?
- Да, Клинт. И еще потому что ты мне дорог.
Теперь Оккард был настороже и не дал удивленному Клинту задержаться, решительно толкнув его вперед. Лучник послушно зашагал дальше, напряженно обдумывая всё услышанное.
- То есть моя идея украсть джарвис была на самом деле еще более идиотской, чем казалась сначала.
- Честно? Да.
- Но, если ты хочешь лично провести меня через посты охраны, как ты рассчитываешь выкрутиться?
- Придумаю что-нибудь, не переживай. Сейчас направо.
Повернув на развилке, Клинт уперся носом в стенку. Из-за спины высунулась рука в перчатке, нажала на ничем не отличающийся от остальных камень, и часть стены отъехала в сторону. В ночном полумраке Клинт узнал одно из кладовых помещений – у стены поблескивали ободами бочки, на полках выстроились ряды коробок и ящиков. Ощутимо пахло луком. Здесь он уже мог ориентироваться самостоятельно.
Одев припрятанный Оккардом плащ с капюшоном, Клинт поспешил вслед за ним по заставленным кладовым, стараясь ничего не уронить. Дойдя до широких ворот с колеями для подвозов, они проскользнули в невысокую калитку и оказались на улице. Тут Оккард погасил лампу и оставил её у дверей – света убывающей луны и звезд вполне хватало. Оказалось, что было уже далеко не заполночь, и до первых признаков рассвета оставалось совсем немного. Слева вдалеке темнела высокая изгородь паркового лабиринта, где-то внутри громко стрекотали кузнечики. Впереди, на пологом возвышении, горел отдаленный огонек стоявшего у ворот поста.
Клинт с наслаждением вдохнул ночной воздух. На минуту даже разливающаяся по телу боль поутихла.
- Мы пойдем пешком?
- Ты хотел напоследок насолить Его Величеству, стащив одну из его королевских лошадей? Нет, Клинт. Мне пришлось бы ставить в известность конюха.
- Резонно. Кстати… я всё еще не сказал тебе спасибо?
Оккард кинул пристальный взгляд на лучника. Под линией волос синела шишка, синяки на плечах, на руках, в больших запавших глазах отражаются звезды.
- Потом скажешь, когда окажешься по ту сторону и в безопасности. Пошли.
Им удалось пройти пост – узнав Оккарда, гвардейцы вытянулись по струнке и не посмели даже смотреть в сторону занавешенного капюшоном Клинта. Им удалось даже пройти несколько дальше по ровной выглаженной десятками и сотнями колес ежедневных подвозов дороге, когда чуткий Клинт услышал далекий крик и интуитивно понял, что что-то не так. Волнение толкнулось в грудь, по спине побежали мурашки. Он как раз собирался поделиться своими ощущениями с Оккардом, когда крик повторился, громче, и в окнах дворца заметались оранжево-багровые сполохи. Оккард пригляделся и понял, что сполохи собираются в той самой галерее, где лежали вырубленные им солдаты.
- Видимо, наши друзья пришли в себя, - сказал Первый Советник, ускоряя шаг.
- Или их кто-то обнаружил, - отозвался Клинт, не отставая.
- Возможно.
Теперь со стороны дворца кричали, не переставая, звенели стекла, звенели секиры, слышался нервный перестук копыт. Заржали лошади на только что пройденном им посту.
Безысходность положения они осознали одновременно – она навалилась на плечи, мешая дышать, пригибая к земле, хватая холодными руками за сердце.
- Нам не уйти, - процедил Клинт, переходя на бег. Нет, это слишком подло. Это нечестно – отбирать у него свободу снова, поманив ей, помахав ей перед носом.
Копыта зазвучали ближе, кто-то громко крикнул им в спины. Лошади переходили в галоп.
Клинт отчаянно искал взглядом хоть что-то, где можно было спрятаться, но дорога, как назло, до горизонта петляла по совершенно открытому пространству. Слева была стена королевской резиденции, справа – убегающая вдаль равнина, каемка леса темнела слишком далеко, до неё никак было не успеть.
- К черту, - бросил лучник, замедляя бег. – Пусть убивают сейчас, не хочу снова…
Он осекся – Оккард схватил его за рукав и рванул за собой, сходя на обочину и выбегая на высеребренную светом заходящей луны траву растянувшегося поля.
- Мы не успеем добежать до леса, - Клинт оглянулся и увидел быстро приближающихся к ним всадников с секирами наперевес. Они бежали по траве как загнанные гончими звери на королевской охоте – это и была, по сути, королевская охота. Он мог держать пари, что разъяренный предательством Айнон сейчас забирается на свою любимую лошадь, сердито отпихивая протягивающего ему доспехи оруженосца.
- Нам и не надо, - отозвался Оккард странным голосом. – Беги налево и будь готов.
- Готов к чему? – крикнул Клинт, но Первый Советник с неподобающей Советнику прытью уже бросился в сторону, скинул на бегу плащ, ускорился до какой-то нечеловеческой скорости... А то, что произошло потом, сознание Клинта отказалось воспринимать – до такой степени это было невозможно.
Движения Оккарда смазались, как будто подернулись дымом, словно растекающиеся на влажной бумаге краски, вся его фигура удлинилась, растянулась, теряя привычные очертания, свилась в спираль – и в ночное небо вдруг взмыла гигантская черная тень, мерцающая тысячами крохотных отблесков лунного света.
Перед глазами Клинта вдруг возникла трава, его что-то больно стукнуло по лбу и куда-то потащило. Чуть придя в себя от всеохватывающего, всеобъемлющего изумления, он понял, что это он запнулся и полетел кубарем. Кое-как вскочив на ноги, кинулся вперед, не отрывая глаз от тени, выворачивая до боли шею. Тень взвилась вертикально, вспарывая ночной воздух, заложила стремительный вираж и стрелой пролетела над самой землей, от чего по траве пошли серебристые волны. Где-то за спиной послышались дикие крики и сполошное конское ржание, но Клинту уже было не до того. Он целиком был занят тем, чтобы продолжать бежать как можно быстрее и не дать себе провалиться с головой в дикие, невообразимые, не уживающиеся друг с другом эмоции, тянущие к нему свои руки.
Гибкая тень метнулась левее, грациозно извернулась и стала приближаться к нему, замедляя полет. Клинт почувствовал, что надо делать. Его едва ощутимо толкнуло в грудь упругой волной воздуха, он кинулся вперед к большому и сильному телу и, собрав все оставшиеся силы, оттолкнулся от земли. Он мало что видел и еще меньше понимал, от удара из груди вылетел воздух, но руки схватились за какие-то неровные выступы. Он удержался и кое-как подтащил своё разваливающееся тело, почувствовав, как его тянет назад от набираемой скорости и высоты. Напористый ветер тоже норовил сдуть обратно, и Клинт подался вперед, прижимаясь грудью, зажмуриваясь, цепляясь руками, и рев ветра и резкие хлопки крыльев заглушали его отчаянный крик – проклятье или благословение или всё сразу, он сам не знал. Погоня, всадники, кони, переполошенный замок, разъяренные люди – всё это оставалось внизу, далеко-далеко на земле, всё это на страшной скорости уносилось прочь. Он ни о чем не думал, он не мог ни о чем думать.
Он выпал из собственной жизни, выпал из времени и пространства.

[Гость]

И семь

Когда рев ветра слегка утих и его перестало швырять из стороны в сторону, Клинт приоткрыл глаза. На фоне светлеющего неба плавно распрямлялась тень гигантского кожистого крыла. Вцепившись дрожащими руками в роговые выступы, Клинт рискнул приподняться. Земля была далеко-далеко внизу, там темнели лесные массивы и едва угадывались запрятанные в ножны берегов лезвия рек.
Сознание всё еще отказывалась осознавать себя и всё происходящее, но он вдруг почему-то стал успокаиваться. Как будто что-то огромное и до слез знакомое осторожно смывало с растревоженной души панику и страх, все тревоги, все сомнения и переживания. От внезапной легкости и облегчения что-то словно защекотало под ребрами, Клинт не удержался от счастливой совершенно детской улыбки. От сильного грациозного тела шло успокаивающее тепло, он видел шипастый позвоночник и узкий загривок, и широкие крылья с прочными костяными прожилками.
«Всё хорошо, Клинт» - скорее подумал, чем услышал он, и от знакомого голоса его пробрала дрожь, скрутившаяся внутри живота.
Он поверил, сразу и безоговорочно.
Всё хорошо, теперь всё будет хорошо. Нет больше никакого мира, нет прошлого и будущего, нет даже оставшейся внизу земли. Не осталось больше никого, а есть только он, голос у него в голове, неохватный размах крыльев и это сумасводящее ощущение чистой, вселенской энергии и животного ликования. Он растворяется в нем, он счастлив так, как был счастлив только в давно позабытом прошлом.
«Всё хорошо».
На изумрудной чешуе ослепительным золотом разливалось восходящее солнце.

[Гость]

О, автор! Спасибо вам, это было прекрасно!

[Доктор Вэй]

О, это прекрасно, как рассвет! Когда я отставляла заявку, я даже не думала, что это будет настолько чудесно! Отличная история, отличный сюжет, читать интересно от первой до самой последней строчки. Автор, огромное спасибо вам за это чудо!
З.

[Bonzy]

Присоеденюсь к предыдущему мнению, это действительно было прекрасно

но названия из ВК взорвали мой мозг

[Гость]

Спасиибо, спасибо, автор рааад =))

но названия из ВК взорвали мой мозг

Таков был мой коварный план (с)

А.

[Гость]

круто! спасибо! история интересная!
и всеж кто теперь будет охотится на драконов? и защищать их

[птичка сокол]

автор, вы невероятны.

[Гость]

Гость, да никто не будет, развалится это дело к чертовой матери
птичка сокол,

[Донемон]

очень красиво. Спасибо)

[Йож во фраке]

Деанонюсь.

[Доктор Вэй]

Ба, знакомые все лица))

[Йож во фраке]

Доктор Вэй,

[Йож во фраке]

Доктор Вэй, знаешь, как я приятно удивилась, когда узнала, что это от тебя заявка))

[Доктор Вэй]

Йож во фраке, да ладно, у меня вечно заявки на грани фола)))

[Йож во фраке]

Доктор Вэй, да, именно поэтому я её побежала исполнять

[Доктор Вэй]

Йож во фраке,

[Schico]

Йож во фраке, да, тут я вас тоже пообнимаю

[Йож во фраке]

Schico, хехехе, давайте, давайте все обниматься)))