[agent-archer]

Есть у меня хэдканон про то, как Клинт и Фил пришли в ЩИТ, хочу поделиться. Вот, в виде зарисовочки:


В этот вечер Клинт Бартон зашел в бар где-то на восточном побережье.

Бар принадлежал отелю неподалеку, почти все столики пустовали, у барной стойки для десятка случайно забредших людей пел музыкант с гитарой. Клинт как раз зашел под жидкие аплодисменты.

Музыкант начал подкручивать колки. Старая гитара, наверное, подумал Клинт, совсем не строит. Пятый лад. Выше. Еще выше, подумал Клинт. Теперь ниже. Вот, теперь да.

Музыкант, видимо, был согласен и перешел к шестой струне. Звуки были давно знакомые и чем-то смутно родные, и Клинт вдруг почувствовал себя в правильном месте и остался. Он сел за ближайший к выходу столик.

Пахло рыбой, лесом и ночным дождем, через открытую дверь в зал вливалась беззвездная глухая темнота. Клинт заказал виски.

Музыкант заиграл "Отель "Калифорния", Клинт подумал, что эта песня, наверное, неизбежно звучит каждый вечер в каждом баре этой страны. Он присмотрелся к посетителям: несколько человек подпевали, за столиком в углу небольшая компания пьяно и неторопливо ссорилась. Один мужчина с отвисшей нижней губой тупо уставился на рваную пачку салфеток. Барная стойка из дешевого черного пластика в свете тусклых красных фонариков казалась дорогой, и эта театральная куртуазность полумрака напомнила Клинту давным-давно покинутые цирковые бараки.

Тоска, которую Бартон настойчиво гнал много недель, пришла вся разом, целиком, и Бартон даже не смог сопротивляться.

Он прислушался к перебранке в углу. Трое мужчин, женщина. Клинт уловил, что они участники конференции, которая проходит в отеле. Инженеры или что-то вроде. Они яростно ссорились из-за каких-то чрезвычайно далеких от Клинта вещей. Бартон отвлеченно слушал их минут пятнадцать, уставившись на красные плафоны над баром. Они были развешаны по три: раз-два-три, пусто, раз-два-три, пусто, раз-два-три. За стойкой никого не было.

Клинт глотком допил виски, достал из кармана деньги, отдал их проходившему мимо официанту, поднялся и вышел под последние аккорды "Your latest trick". Он спустился по мокрому песку, дошел до кромки воды, мысленно отметил уровень отлива. Нашел вокруг себя несколько круглых камушков и начал метать. Камни уходили под воду ровненько, в одном и том же месте.

На девятом камне Клинт остановился и вдруг понял, что метал их в ритме раз-два-три, пауза, раз-два-три. Он с силой потер лоб, сел на песок.

Замер.

Через полчаса, очнувшись, замерзший и мокрый Клинт полез в сумку за курткой. Надел куртку, перестал дрожать, вытащил лук. Недовольно прошелся пальцем по свежей выбоине.

Среди того, что он сделал за прошедшие годы, не было ни одной однозначно неправильной вещи. Убийство – не грех, если придерживаться некоторых правил. И почему выходило так пусто внутри - он ответить не мог.

Или, может быть, мог, но отчаянно не хотел.

Клинт глубоко вздохнул и попытался напомнить себе, что он – человек действия, но мысль пробивалась глухо, будто из-под мутной пелены. И все-таки он с усилием встал, тщательно отряхнулся, спрятал лук.

Было ветрено, и море сдержанно шуршало по песку. Клинт еще некоторое время посмотрел на неторопливый прибой и медленно пошел – прочь от берега, прочь от бара, по песку через ночь под легким моросящим дождем к автобусной остановке, где стояло несколько такси.

Нужно начать что-то кардинально новое.

Либо уж перестать дергаться совсем.

***

В девять утра следующего дня директор Николас Фьюри получил звонок по очень интересной линии: этот номер директор всегда оставлял тем, кто не соглашался перейти к нему при первой вербовке. Никогда не поздно получить хорошего сотрудника, говаривал Фьюри сам себе в тишине своего кабинета, если, конечно, тишине вдруг удавалось задержаться там дольше, чем на час.

Агент Ситуэлл перезвонил по этому номеру через полгода после первой вербовки. Агент Хилл - через пару месяцев. Агент Филипп Джей Коулсон, всегда отличавшийся стальной выдержкой и взвешенным принятием решений, появился только через пять лет.

Почему-то все звонили около девяти часов утра.

Человек, звонивший на этот раз, привлек внимание ЩИТа давным-давно. Четыре года назад Фьюри наконец решился позвать его к себе, справедливо рассудив, что тогда разрушения примут гораздо меньший масштаб.

В тот раз человек отказался. Фьюри тогда был, в принципе, готов скоро увидеть его имя в сводке погибших в очередной перестрелке преступников, но человек оказался живучим. И, судя по охрипшему голосу и довольно невыразительному, но уверенному тону, директор не ошибся, когда пришел к нему в первый раз.

Закончив разговор с ним, Фьюри набрал другой номер.

- Фил?

- Сэр.

- Звонил младший Бартон, он придет сегодня в Управление, до обеда. Займешься им?

- Конечно. Минуту.

Пауза заполнилась стуком клавиш.

- Он сейчас в Вест-Энде. Судя по всему, заканчивает завтрак. Ориентировочно сможет добраться за час. Да, я смогу поговорить с ним, мой вертолет только в двенадцать.

- Хорошо, - кивнул Фьюри, едва успев подумать, что это совершенно дурацкий жест для телефонного разговора, и отключился.

Он задумался. Исключительно спокойный, услужливый, улыбчивый и не очень выразительный человек - агент Коулсон. Никто не стал бы утверждать, что в ЩИТе его боялись; боялись Хилл, самого Фьюри, на худой конец, но Коулсона - никогда.

Но при всем пиетете перед директором молодые сотрудники то и дело устраивали скандалы в его кабинете, а про Хилл распускали грязные, вдохновенные и романтические сплетни. Но Коулсона…

Его держали в уме, как Килиманджаро на плоскогорье Масаи - ясно, что он есть и спокойно доминирует над обстановкой, это было настолько очевидно, что никто, кроме Фьюри, об этом даже не задумывался. При любом отклонении от привычного порядка вещей весь ЩИТ, от подсобных рабочих до старших аналитиков отдела внутренней безопасности, негласно ориентировался на мнение Филиппа Коулсона – бывшего солдата, бывшего особиста и нынешнего главного руководителя отдела спецопераций и по совместительству лучшего специалиста по найму особо трудного персонала.

Это всё даже раздражало директора поначалу. Теперь он уже привык.

Фьюри постучал пальцем по корпусу телефона и попытался дословно вспомнить свои любимые строки из досье Фила.

За весь период службы в специальных войсках трижды получал выговор за неповиновение приказам и один раз - за инцидент в казарме. Во всех перечисленных случаях его решения, идущие вразрез с мнением руководства, наиболее адекватно отвечали ситуации и нанесли минимальный вред всем участникам конфликта.