Die Hölle muss warten
Всем привет!
Хорошие новости для любителей стиля "кровь-кишки-распидорасило", я тут перевела фик с одной из самых жёстких и самых горячих энцесцен по этому пейрингу на моей памяти, спасибо arafrael за то, что убедила меня это сделать)
Когда я это читала первый раз, у работы был статус "Закончена", но когда я посылала запрос на перевод, мне вместе с разрешением написали "мы тут пишем продолжение и обязательно скажем вам, когда закончим", и это показалось мне логичным, потому что если бы это был конец - всё было бы совсем уж... трагично. Однако до сих пор они ничего больше не опубликовали, если вдруг появится - я обязательно его добавлю.
Нервным людям и беременным женщинам лучше не читать, потому что серьёзно, хотя там всё к обоюдному удовольствию, это жесть в лучших традициях "Бойцовского клуба". Коулсон берсерк.
Обратите внимание - последняя глава вылезла в комментарии.
ПОЖАЛУЙСТА, прочитайте предупреждения!
Название: Бросок чёрной кобры
Автор: House_of_Ares, vampirekilmer
Переводчик: Йож во фраке
Оригинал: "Black Snake Moan" - archiveofourown.org/series/21754
Жанр: слеш
Пейринг: Коулсон/Бартон
Рейтинг: NC-21 за жестокость.
Краткое содержание: У Коулсона есть определенные проблемы. Оказывается, что Бартон способен вполне неплохо с ними справляться, хотя иногда это отнюдь не просто.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: психические отклонения, мастурбация, фетиш, мат, насилие, жёсткий секс, доминирование, связывание
Размер: 9197 слов.
От автора: Хотя весьма проблематично найти какую бы то ни было информацию медицинского характера о людях, которые в припадках ярости совершают невероятно жестокие поступки, в мире более чем достаточно тех, кто сталкивался с подобными проявлениями агрессии. читать дальшеСудя по свидетельствам очевидцев, это может быть привязано к "трансу сражений", однако подобные приступы периодически возникает и вне поля боя. Возможно, это имеет какое-то отношение к берсеркам. «Норвежские воины, о которых повествуется в древней норвежской литературе, сражались с неконтролируемой, похожей на транс яростью – именно эта характеристика впоследствии привела к возникновению в английском языке слова "берсерк".»
Так же существует предположение, что в каком-то смысле это связано с шизофренией и биполярным расстройством личности, когда кто-то непохожий на привычного нам человека берёт над ним верх в стрессовых ситуациях, и, как следствие, происходит подсознательная подмена представлений об обстановке и ситуации.
От переводчика: свистопляска с временами - это не идиотизм переводчика, а попытка художественного приёма
Часть 1: Краткая история Филипа Дж. Коулсона.
10/5/1986
К востоку от Кангрины, Никарагуа.
Он впервые столкнулся с этим в лесах Никарагуа – въедавшийся в ноздри аромат плюмерии вперемешку с приносимым с гор запахом сосновой хвои сводил с ума. Каким нелепо-испуганным он тогда был – притаившись на какао-дереве в ожидании сигнала, на одну руку намотана лиана, во второй нож. Как отчаянно билось тогда его сердце.
Всё пугало его – ему было куда страшнее, чем на тренировках. Он боялся, что может, например, сломать лодыжку. Не справиться с убийством человека. Спровоцировать лишние потери. Разочаровать всех остальных.
Нет, это был не первый раз, ему уже приходить убивать раньше; в разгар перестрелки нет никакой возможности подсчитать тела мёртвых. Несколько человек были убиты им сквозь оптический прицел винтовки, два точных выстрела из табельного сняли потенциального похитителя. Но теперь он впервые должен был пустить в ход нож.
Он всё сделал правильно, но парень оказался крепким орешком. Это было не очень похоже на тренировку – ему не удалось удержать нож прямо, рана получилась нехорошей, неровной, рваной, рукав его униформы и футболка пропитались кровью, пока перепуганный коммандос отчаянно боролся за свою жизнь.
Стивен подошёл к нему с этой самой своей зловещей усмешкой и постучал по ошейнику-рации. "Buen trabajo." Хорошая работа.
читать дальше
__________________________
03/22/1987
К северу от Лас Анимас, Никарагуа.
За шесть месяцев многое может измениться.
Он вернулся в Форт Льюис для короткой передышки, потом – обратно в джунгли, а грёбаные бойцы южного фронта так и не научились смотреть на деревья.
Легко приземлившись за спиной мужчины, стоящего прямо перед ним, он выбил АК из его рук раньше, чем тот даже успел повернуться. Коммандос удивился – они всегда так удивляются – и схватил его одной рукой в медвежий зажим, а другой попытался прижать голову, чтобы лишить возможности сопротивляться. Как по учебнику, всё так просто, и лезвие ножа даже не застревает, когда он режет поперёк горла.
Коммандос навалился на него, безжалостно колотя свободной рукой, перебирая каблуками по земле – он ещё довольно долго продержал захват, прежде чем грузное тело безвольно осело на землю.
Когда всё закончилось, он опустился на колени и с усмешкой похлопал мужчину по щеке.
Шепча «теперь ты мой, ублюдок», взрезал ножом основание указательного пальца правой руки, оторвал его и выкинул в кусты. Кровь испачкала манжеты, но эти пятна почти незаметны на фоне общей камуфляжной расцветки, и он, встав, направился обратно к лагерю. Этот был пятнадцатым; он заслужил порцию «Джека Дэниелса».
__________________________
04/15/1991
Форт Брагг, Северная Каролина.
Только в 1991 году, когда после Умм Каср в Ираке его назначили на временную должность на Форт Брагг, он понял, что оно последовало за ним и сюда, домой.
Наверно, этот солдат был просто глуп и невнимателен. Он всего лишь кинул окурок на газон рядом с тротуаром возле Клуба GB, и так получилось, что Коулсон оказался рядом – он стоял и докуривал свою сигарету.
– Эй, солдат, – окликнул его Коулсон. – Подними.
Музыка в клубе была чуть более громкой, чем следовало, чуть более тяжёлой, чем хотелось бы.
Солдат его проигнорировал, и тогда Коулсон догнал его быстрым шагом, перед глазами расплывались красные пятна. В гражданской он одежде или нет, он...
– Какого черта? – удивленно и злобно отозвался солдат, и вот тут Коулсон потерял над собой контроль.
Инцидент остался маленьким чёрным пятном на его репутации, просто потому что лейтенант оказался каким-то запасником из Дивизии, и ему пришлось идти в клинику и накладывать швы. Поверх шрамов из Кувейта и Ирака.
__________________________
08/27/1997
Север Бангкока, Таиланд.
В Чанг Рак Ной, тем невыносимо жарким летом 1996ого, он пришел к выводу, что это в каком-то смысле может быть полезным.
Они проводили небольшую операцию по пресечению нелегального наркотрафика – операция была совершенно бессмысленна, поскольку большинство тайских военных нехило нагревали на этом деле руки, но они так или иначе оказались тут.
Когда он возвращался домой из бара, даже не то чтобы очень пьяный, какой-то покрытый шрамами по самые уши субъект стал размахивать перед ним ножом и требовать кошелёк.
У него не было на это времени, серьёзно, в ноль-шесть предстояло рабочее совещание, и он хотел просто убрать этого парня с дороги, когда нож вдруг коснулся его подбородка.
Когда он уходил прочь, пытаясь не хромать, в голове всё еще стоял легкий гул. Никто не станет его искать. Чёрт подери, это просто ещё один труп в этом полуиндустриальном пригороде.
Он удержался от того, чтобы слизать кровь с содранных костяшек.
__________________________
02/18/2002
Кала Джаолан, Афганистан
В Кала Джаолан, зимой 2002ого, он осознал, что это стало необходимостью.
Находясь под прикрытием, играя алчущего джихада американца, он подружился с людьми из деревни. Он понравился маулви. Они говорили ему, что его и без того легкий акцент почти совсем выправился, он улыбался им в ответ.
После трёх недель ежедневных визитов его наконец пригласили поприсутствовать на празднике с танцами, и после того, как он на протяжении долго времени видел женщин исключительно закутанными по уши в голубые бурки, ему было весьма странно смотреть, как они танцуют полуголыми, на лодыжках и запястьях звенят браслеты, лица ярко накрашены, бёдра причудливо изгибаются в танце.
Он не мог избавиться от ощущения, что что-то не так, а потом кто-то рядом упомянул "bacha bazi", и он вдруг всё понял.
Кто-то пытался что-то ему объяснить, предлагал выбрать по вкусу, "придержите, пока у него не сломается голос, или пока не начнет расти борода, а потом..." – и потирающие друг друга ладони оказались последней каплей.
На этот раз ему понадобилось два дня, чтобы придти в себя.
Об этом нигде не упоминалось, однако все негласно признали, что кто бы ни убил большинство мужчин в Кала Джоалан – он заслуживает чёртову медаль.
__________________________
Такое повторялось ещё несколько раз, но настолько жёсткого приступа не было больше ни разу.
Не было ещё целых семь лет.
Часть 2: о том, что Фарго, город в Северной Дакоте, несколько дальше, чем кажется.
Часть 2: о том, что Фарго, город в Северной Дакоте, совсем не так близко, как кажется.
21 октября 2008 года.
Ролла, Северная Дакота.
Судя по доносящимся из гостиной звукам, Бартон включил телевизор и теперь был занят увлекательным комментированием какого-то фильма. Коулсон со вздохом потянул двойной виндзорский узел галстука, развязал и оставил его болтаться на шее, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, чтобы чуть ослабить давление на шею. На экране открытого перед ним ноутбука маячили стандартные формы отчётности ЩИТа, заполнять надо было ещё не меньше половины.
Он был всё еще взвинчен, напряжение не желало покидать уставшее тело после схватки на территории находящейся за чертой города базы ГИДРЫ. Место было захвачено всего каких-нибудь двадцать четыре часа назад, сейчас там осталась только подчищающая следы бригада агентов; им с Бартоном не удалось перехватить ответственных за трансграничную торговлю людьми – люди нужны были для развития и испытания новых видов оружия ГИДРЫ.
Коулсон потёр напряжённую шею, чувствуя, как его накрывают волны бессильной ярости; они провалили дело, ему всегда было сложно с этим справляться. Добавьте тот факт, что были похищены и проданы в рабство невинные дети – дети, которых он не смог спасти. Он чувствовал, как по коже под великолепно пошитым костюмом от Дольче словно бегают сотни маленьких насекомых.
– Нет. Беги. БЕГИ. Ты тупая курица, не в окно же... ОНА СЗАДИ. О господи. Да оставь ты в покое этот крем. БЕГИ, идиотка, выбирайся из-за этой душевой занавески!
Последние шесть месяцев между ними нарастало какое-то напряжение. Всё началось с операции в Юконе – он тогда получил пулю в живот, и все четыре часа ожидания команды, которая должна была их забрать, Бартон зажимал ему рану, обеспечивая нужное давление, и обнимал его, чтобы предотвратить возможный шок и гипотермию. С тех пор Клинт стал совсем уж невыносимо саркастичен и безжалостен.
Они работали вместе уже шесть лет; первые два года Бартон проходил обучение и отправлялся на миссии под началом разных кураторов. Последние три года они работали только друг с другом, и Фьюри доверял им всё более и более сложные миссии. До того случая шесть месяцев назад они действовали безупречно, как хорошо отлаженный механизм.
Коулсон поставил локти на маленький обеденный столик и потёр глаза. Он чувствовал напряжение в плечах, и было что-то ещё – что-то в излишней яркости кухонного света – что не сулило ничего хорошего. Сейчас не помешали бы несколько марш-бросков с тяжёлыми сумками за плечами или, может, жёсткий спарринг, но не приходилось надеяться ни на то, ни на другое.
Не выдержав, он сохранил документ, закрыл ноут и отодвинулся вместе со стулом.
Душ должен помочь – там тихо, только шум горячей воды; лучше это, чем слушать Бартона и телевизор.
Он начал раздеваться в спальне, кинул брюки, пиджак и галстук на кровать, остальное стащил с себя уже в ванной и оставил всё это лежать кучей на пристроившейся у раковины стойке.
Горячая вода пошла почти сразу, хоть что-то приятное в этом месте.
Позволив воде течь по плечам, по спине, он запрокинул голову и подставил струям затылок, потом потянулся за мылом; пока намыливал пах, подумал, что, возможно, помочь себе рукой – не такая уж и плохая идея; обхватил член ладонью и ускорил движения. Что угодно, только бы расслабиться, любым способом.
__________________________
Клинту дико хотелось в туалет, и он уже почти собрался выйти на улицу, но потом вспомнил, как снаружи холодно. Нет уж, он не собирается высовывать свой член на такой мороз. Коулсон просто моется; он мог бы незаметно проскользнуть в туалет, они так уже делали. Тем более что в душе есть непрозрачная белая занавеска.
Дождавшись рекламы, он поднялся и пошёл в ванную. Тихо открыл незапертую дверь. Можно напугать Коулсона, вот смеху-то будет. После всего, что было сегодня, ему не помешало бы хоть как-то расслабиться. Он сделал три шага по направлению к туалету и замер, не донеся ногу до пола.
Ритмичные мокрые звуки не оставляли никакого сомнения в том, какую именно часть тела Коулсон моет, и Клинт замешкался; надо было уходить. Сквозь шум воды пробрался короткий стон, Клинт стал пятиться обратно к двери, чувствуя, как стремительно твердеет его собственный член. Ничего, туалет подождет.
__________________________
Коулсон кончил с тихим стоном, и какая-то малая часть напряжения покинула его тело и утекла в канализацию вместе с водой. Выключив душ, он вытерся полотенцем и вытащил из сумки свои старые спортивные штаны Ranger Bat и армейскую тренировочную футболку. Почувствовав, что более-менее успокоился, он вернулся на кухню, чтобы продолжить работу над отчётом.
Как только он вышёл в гостиную, Бартон подорвался в ванную комнату, и не подумав убавить громкость телевизора. Вернувшись, он уселся на прежнее место на диване и продолжил свою бессмысленную болтовню.
– Рука? О да, куда же ещё стрелять. Конечно, это же была просто самооборона!
– Бартон, пожалуйста... – попросил Коулсон, пытаясь перекрыть шум. Бартон его даже не услышал.
Боже, всего тридцать секунд – и напряжение вернулось обратно в полном объёме, как будто кто-то бьёт его по основанию черепа отбойным молотком. Коулсон вытянул руки и потёр шею, потом снова попытался вернуться к работе – надо было закончить отчёт по операции на базе ГИДРЫ.
– О господи. Её рвёт. ...она что, ест? Опять?! Ты же только что блевала!
Лучник сидел, прижавшись к подлокотнику дивана, поджав одну ногу под другую, чипсы Читос рассыпались в углу дивана и забились в щель между подушками – «Фарго», похоже, занимал всё его внимание.
– Торговец! Черт побери, эти люди реально идиоты!
...боже, ведь прошло уже столько лет, последний приступ случился, когда он был только начинающим неопытным агентом ЩИТа, он надеялся, что всё уже давно закончилось...
Коулсона пробрала крупная дрожь, он опустил голову на руки и стал громко считать цифры, перекрывая невыносимый стрекот цикад, напоминая себе, что у Бартона свои способы справляться со стрессом после неудачной миссии, и если Коулсон сейчас потеряет над собой контроль, станет только хуже...
– Ей, Коулсон! Как включить субтитры? Я половины не понимаю.
Звук становится громче, где-то на периферии подсознания звучит глухое рычание – волна дрожи повторяется, и Коулсон снова чувствует, как под кожей перебирают лапками сотни маленьких насекомых.
Проигнорировав вопрос, он рывком отодвинулся от стола, вошёл в спальню и захлопнул дверь. Ему показалось, что у ворсистого ковра какой-то прогорклый запах – но он всё равно упал на пол и начал отжиматься, так быстро и отчаянно, как только мог.
Досчитав до ста десяти, он переворачивается на спину и начинает делать подъёмы, уже не считая – пока мышцы не сдаются, и он тяжело падает на спину.
– Эй, тебе бы надо на это посмотреть, – кричит Клинт. – Это что-то типа документалки об этом месте, честное слово. У них такие прикольные шляпы и идиотский акцент – я так думаю, это всё правда. Фарго ведь где-то рядом, да? – помолчав, он кричит снова. – Коулсон?
Турника тут нет, однако косяк над дверью кажется ему достаточно широким и прочным, и он подтягивается до тех пор, пока не сдаются сведённые судорогой пальцы с побелевшими костяшками.
– У тебя нет больше ничего выпить, кроме этой фигни, которую ты купил? Надо было мне купить водки. Тут так холодно, как будто мы в грёбаной России, Наташе бы понравилось. Сходил бы ты, а? Для того, чтобы смотреть этот фильм, определённо нужна водка.
...перед глазами всё расплывается, он хватает с пола носок...
...что-то бордовое, бордовый шёлковый галстук лежит на комоде...
...руки сами готовят узел, когда он вламывается в гостиную...
...схватив Бартона за подбородок, запихать носок в задыхающуюся глотку...
...накинуть галстук на голову и затянуть – так, чтобы было тесно...
– Бартон, заткнись!
...сунуть ноги в армейские ботинки, схватить куртку...
...выскочить на улицу без какого бы то ни было оружия, и боже спаси любого, кто попадётся ему на пути...
...пролететь два квартала до спортивного поля у здания высшей школы, начать нарезать круги по беговой дорожке в ночной темноте...
...нет никакого телевизора... нет людей... только ночь...
Час спустя он совсем окоченел.
И успокоился.
__________________________
Клинту хотелось пойти на полигон, пострелять из лука – но здесь нет полигона, это всего лишь маленький богом забытый городишко в центре Бумфока в Северной Дакоте. Ему так и не удалось пострелять – когда последние склонные к суициду пять членов ГИДРЫ привлекли внимание Коулсона, Клинту оставалось только стоять за ним с лежащей на всякий случай на тетиве стрелой и смотреть. Само место было хуже некуда, и те маленькие детишки... Коулсон был так взвинчен, что Клинт стоически молчал, пока они не оказались в машине.
Максимум, что он мог сделать – отвлечь себя глупым фильмом. Оставив ноутбук и разбросанные бумажные отчёты на столе, Коулсон ушёл в спальню, поэтому Клинт чуть прибавил звук, проклятые субтитры так и не работали.
Он даже не заметил Коулсона, пока тот не оказался совсем рядом, и он уже хотел сказать что-то типа "О, я вижу, ты нашел галстук, который я тебе купил", но тут вдруг в рот ему сунули что-то мягкое, он попытался отшатнуться, но сзади оказался подлокотник дивана под очень неудобным для него углом, потом на голове затянулся галстук, не давая выплюнуть эту штуку изо рта – а Коулсон уже схватил свою куртку и громко хлопнул дверью.
Проклятый Коулсон. Широкая часть галстука оказалась спереди, Клинт откинулся назад, чтобы его развязать – мог бы просто попросить, и он был бы тише мыши – и боже, что это, грязный носок?.. Он чувствовал солёный привкус пота, грязь со складских помещений. Отвратительно. Но, потянувшись, чтобы вынуть его изо рта, он вдруг замер.
Да, это грубо и пошло, но Коулсон на вкус очень даже ничего, – подумал он, чувствуя, что краснеет. Привкус напомнил о Дестракшен-Бее в Юконе, когда Клинт сходил с ума от страха, что Коулсон не выживет, что вертолёт не прилетит вовремя или что усталые руки подведут, ослабят давление, и снова начнётся кровотечение.
Некоторое время после этого он помнил только то, как Коулсон пах кровью и снегом – до тех пор, пока не увидел его в привычном костюме вместо больничной пижамы. Тёплый, мускусный запах какого-то отдающего древесиной одеколона, свежий пот – вот оно, опять началось.
Он медленно вдохнул, пропуская воздух через ткань.
К чёрту, Коулсон бегает где-то снаружи, или что он там делает.
Опустив руки, он уставился на экран, продолжая трогать носок языком, частично чтобы предотвратить рвотный рефлекс, частично потому что окей, это странно, но вообще-то очень возбуждает.
Когда носок промок от слюны, а рот, наоборот, пересох, он вынул его и сунул в свою сумку, в отделение для грязного белья. Потом просто кинет в стирку всё сразу, и Коулсон не заметит, что с носком что-то не так. Галстук он положил на подлокотник кресла – обидно, конечно, что Коулсону он не понравился, но в конце концов, на что ты рассчитывал?
Надо было догадаться – у него же дохрена галстуков, все из итальянского шёлка или еще какой-нибудь такой фигни, красивые, матовые. Этот тоже шёлковый, и, конечно, он ужасен, но он был такого идеального бордового цвета, как будто прямо просился в руки. Но он сам надевает галстуки только по принуждению, а у Коулсона был День Рождения...
Куратор вернулся час спустя, вымотанный, как выжатый лимон.
– Всё в порядке, сэр? – спросил Клинт, пытаясь понять, какого чёрта происходит. Пряча взгляд, Коулсон кивнул и скинул ботинки у входа.
– Я опять в душ, тебе не нужно? – спросил он, кидая куртку на край дивана.
– А. Нет, пожалуйста. Они тут пытаются получить выкуп, – он мотнул головой в сторону телевизора. – Не такой уж и плохой фильм.
Не ответив, даже не посмотрев на экран, Коулсон прошёл прямиком в ванную.
__________________________
Горячая вода ещё не закончилась, и вымывшийся Коулсон стоял, упёршись руками в стену, подставив голову под струи. Его наконец перестало трясти, острая необходимость и инстинкты улеглись на дно и чёрт, когда это вообще было последний раз?
Подняв руку, чтобы стереть воду с глаз, он впился пальцами в переносицу, пытаясь вспомнить, когда был последний приступ.
В памяти мелькали какие-то отрывистые кадры и воспоминания. Это было на втором году его работы в ЩИТе, четвёртая серьезная миссия. Тогда, в 2004, операция пошла не по плану, и в итоге его группа всё же оказался на мадридской базе террористов, однако ничего уже нельзя было сделать. Не удалось нейтрализовать бомбы, не удалось спасти ни единого человека. Он сам мало что помнил о произошедшем внутри старого дряхлого дома, где пытались укрыться террористы, но некоторые из тех, кто тогда был с ним в команде, до сих пор отказываются с ним работать.
Когда вода стала холоднее, он выключил душ, вытерся насухо, надел спортивные шорты и почистил зубы. Бартон всё еще в гостиной, смотрит свой проклятый фильм, хотя звук теперь намного тише. Коулсон кинул на ладонь две таблетки аспирина и запил их пригоршней воды. Утром ему будет плохо.
Оставив свет включённым для Бартона, Коулсон прикрыл дверь.
Горячий душ, физические упражнения и, черт побери, заткнувшийся наконец лучник сделали своё дело – Коулсон чувствовал себя расслабившимся и спокойным.
Стало так тихо. Слишком тихо.
За углом Бартон по-прежнему сидит на диване, откинувшись на подлокотник. Галстук всё ещё у него – он методично наматывает его на руку, связывает выбленочным узлом, стягивая запястья подобно наручникам, потом распускает узел, высвобождая руки, и начинает всё заново.
Коулсон только вяло приподнял брови, прежде чем улечься на кровать прямо поверх покрывала, совершенно не желая знать, о чём там думает Бартон. Блаженное неведение.
__________________________
Нельзя позволить этому странному действию с носком и галстуком выбить себя из колеи. Клинт подошёл к двери в спальню и прислонился к косяку.
– Ну так что, ты потеснишься, или мне опять отправляться на диван, как прошлой ночью? И позапрошлой?
Издав очень тяжкий страдальческий вздох, Коулсон открыл глаза и посмотрел на него.
– Ты спрашиваешь меня, можно ли тебе лечь со мной в одну постель? После того, что произошло в Детройте?
– Я вообще надеялся, что ты отдашь мне всю кровать, – усмехнулся Клинт, но потом улыбка сползла с его лица, он пожал плечами. – Да бог с ним, я знаю, тебя всё еще беспокоит спина. В любом случае, отправлять сироту на диван и лишать его кровати – это нормально, я привык.
Ничего страшного, ещё одна ночь на маленьком неудобном диване. Если повезёт, он проснётся пораньше и сможет подрочить на этот проклятый носок.
Часть 3: о том, как Коулсон и Бартон едят гамбургеры и устраивают драку.
Часть 3: о том, как Коулсон и Бартон едят гамбургеры и устраивают драку.
На часах было 5:42, когда его буквально выкинуло из сна; недремлющий внутренний рейнджер пытался понять, что именно его разбудило. Обогреватель тарахтел как проклятый, однако он расслышал что-то ещё, что-то, не очень похожее на мирно сопящего во сне Бартона. Рука машинально потянулась за лежащим на тумбочке пистолетом, он встал с кровати и бесшумно подошёл к двери в гостиную.
__________________________
Он растянулся на диване под своим пледом – ему нравится этот плед, очень компактный и тёплый, солдатам всегда достаются самые крутые штуки, – а носок был прижат к подушке, так, чтобы он мог тереться об него носом. Носок был всё ещё мокрым и холодным, и уже не очень пах Коулсоном, но это было уже неважно, Бартон никогда не жаловался на воображение.
Уткнувшись в носок, с зажмуренными в предчувствии разрядки глазами он пробормотал «чёрт, да» и с низким стоном коснулся его языком. От надетой на руку перчатки для стрельбы ощущения всегда были ярче.
Ускорив движения, он представил, как Коулсон открывает ему рот и кончает на язык – этого оказалось достаточно, чтобы толкнуть его за край, и он изогнулся в оргазме, пытаясь заглушить стон.
А потом он просто лежал, не двигаясь, пытаясь выровнять дыхание, слушая постепенно затихающий в ушах шум.
__________________________
В гостиной было слишком темно, чтобы рассмотреть, что именно там происходит, но это было уже неважно, потому что Коулсон увидел раскинувшегося на диване Бартона и услышал сдавленное «чёрт, да».
О.
Он положил пистолет обратно на тумбочку и забрался на кровать. Не первый раз он застал кого-то за мастурбацией, не первый и не последний. Теперь он понял, что означали звуки из гостиной, его мозг легко интерпретировал их, совместил с картинкой Бартона с кляпом во рту – и член встал за каких-нибудь шесть секунд.
Вообще-то он никогда не путался с коллегами по работе, но какого чёрта; вытащив чистый носок от своего спортивного костюма, он откинулся на изголовье. Обнажив член, обернул вокруг него носок и стал двигать рукой сильно и быстро, не очень заботясь о технике, потому что мозг всё ещё спал.
Очень легко было представить Бартона с кляпом во рту, на коленях, спина изогнута, голова запрокинута назад; подумав о том, как он кончает на смотрящего на него снизу вверх лучника, он прикусил губу, едва подавив стон.
Тяжело дыша, он какое-то время ещё сидел, стараясь не задаваться вопросом, какого чёрта он только что сделал, а потом кинул носок на пол и забрался обратно под одеяло, чтобы поспать лишних полчаса.
__________________________
За две минуты до сигнала Коулсон сел в кровати и выключил будильник. В его сознании всё еще плавали какие-то тревожные образы из сна, что-то о связанном голом Бартоне в кровати, и это было как минимум странно. После вчерашнего он чувствовал себя неважно, но в целом это было терпимо.
Почувствовав запах кофе, он лениво вышел в гостиную, сонно потягиваясь на ходу. Сидящий с кружкой в руках на диване перед телевизором Бартон не обратил на него ровным счетом никакого внимания.
Коулсон прошёл в кухню, налил себе кофе, сел на другой конец дивана и пощёлкал пультом в поисках новостей.
– Как спалось, дорогой?
– Нет, я не "дорогой", и спасибо, Бартон, спалось отлично. Я полагаю, тебя тоже разбудили не ночные кошмары? – Коулсон сделал глоток горячего кофе, отстранённо задаваясь вопросом, что подняло Бартона в такую рань – он ведь далеко не жаворонок.
– Спал как ребенок, – ответил тот. – И у меня не бывает кошмаров. Я люблю свои сны.
Коулсон промолчал, Бартон поднялся, чтобы налить себе ещё.
– А что, у тебя бывают кошмары? Об армии или вроде того?
– Чаще всего мне снятся благословенные и счастливые сны, потому что в них нет тебя. Мои кошмары чаще всего заключаются в том, что ты просто говоришь, говоришь, говоришь часами, – Коулсон невозмутимо допил кофе и протянул пустую кружку, ни на секунду не отрывая глаз от шестичасовых утренних новостей.
Нахмурившись, Бартон наполнил его кружку, а свою поставил на стойку, чтобы кофе немного остыл. Коулсону наверняка снятся сны о новых костюмах или что-то типа того.
– Тебе же это нравится, – буркнул Клинт.
Стащив с подлокотника дивана галстук, он протянул его Коулсону.
– Надень его сегодня.
Поднявшись, он направился в душ в своих семейниках и ветхой футболке с логотипом мыльной компании Тайлера Дердана. В новостях рассказывали о каких-то местных незначительных событиях, Коулсон попытался найти СпортЦентр, но не преуспел. Проклятье, на дворе 2011 год, а у них до сих пор нет спортивного канала, теперь не приходилось надеяться посмотреть репортаж с хоккейного матча.
__________________________
Душ – скромная радость жизни. Клинт вымылся и снова помастурбировал – на этот раз получилось не так здорово, однако идея кончающего ему в рот Коулсона не даст ему покоя ещё как минимум неделю.
Он вытерся полотенцем, а потом прошёл голым к своей сумке в гостиной за привычным костюмом; уже полностью одетый Коулсон забрал ноутбук с кухонного стола. Похоже, за окном опять прекрасная погода в -30 градусов, и Бартон просто отморозит себе яйца на таком морозе. Он натянул одежду, хмуро пялясь в окно.
– Пошли, солнце уже высоко, – бросил ему Коулсон, направляясь к машине. Натягивая куртку, Клинт краем глаза заметил лежащий на кофейном столике бордовый галстук; прежде, чем сообразил, что делает, он схватил его и сунул в карман.
Когда он забрался на пассажирское сиденье, проклятый Коулсон включил "Sing, Sing, Sing" Бенни Гудмана, и Клинт застонал в голос.
– Серьезно? ЭТО?!
Улыбнувшись в ответ, куратор забарабанил пальцами по рулю в такт мелодии.
__________________________
Только к десяти вечера Коулсон наконец закончил все дела, переговоры и переписки с базами удалённого доступа, которые он вёл из маленького трейлера ЩИТа, расположившегося недалеко от накрытого гнезда ГИДРЫ.
Подойдя к машине, он обнаружил, что Бартон дрыхнет без задних ног на откинутом до максимума пассажирском сиденье, закутавшись по уши в тёплую куртку Gore-Tex. Из кармана куртки высовывался галстук, на приборной панели валялся пустой пакетик из-под M&Ms, вперемешку с шоколадными и хлебными крошками. Когда Коулсон открыл дверь, Бартон вскинулся, просыпаясь.
Он подумал было о том, почему Клинт всё еще носится с этим отвратительным галстуком, но было уже слишком поздно, и он так устал. Вытащив галстук, он помахал им перед лицом Бартона.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Это милый галстук, я купил его на свои собственные деньги и подарил тебе на День Рождения, и, конечно же, единственное, для чего он может пригодиться – это собирать мои слюни, – это была шутка, но в ней была доля правды и определённая нотка обиды.
– Бартон. Ты купил этот дешёвый хаботайский шёлк шутовской расцветки на распродаже где-нибудь в Target или в месте типа этого, отличная шутка, очень смешно. С учётом того, что я не хотел бы пихать ни один из своих галстуков тебе в рот, этот вполне неплохо подойдёт для твоих слюней.
Он включил зажигание и обогреватель. Нахохлившийся как обиженный воробей Клинт поднял спинку и пристегнулся.
После такого долгого и выматывающего дня никакого больше Бенни Гудмана, его место занял Фил Коллинз с его «Сегодня в эфире» – Коулсон включил радио ровно на такую громкость, чтобы приятный голос спикера составлял компанию в поездке, но не отвлекал от дороги.
– Это был J.C.Penney, – обиженно заметил Клинт. Как будто это лучше, чем Target.
Коулсон повернул к МакДональдсу, подъехал к окну обслуживания и заказал пакет гамбургеров с картошкой-фри и двумя стаканами колы. Если Бартона долго не кормить, он становится совсем невыносим, а последнее, что ему сейчас нужно – это язвительный сожитель.
– Ешь, – приказал он, ставя сумку с бургерами Бартону на колени, колу – на приборную панель. Фил Коллинз закончил свой эфир, поэтому он переключил радио на Дейва Брубека, шоу «Take 5», сделал галстук чуть посвободнее и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки – печка работала на полную, ему стало откровенно жарко.
Когда они добрались до квартиры, он забрал стаканы с колой и пошёл вперед, оставив дверь открытой для Бартона.
– Сколько там бургеров? – спросил Клинт.
– Штук шесть, оставь мне один, – Коулсон поставил колу на стол, стащил пиджак и повесил его на спинку стула. По пути в спальню он кинул галстук на комод, уже внутри снял ботинки.
Рубашка и кевраловый жилет отправились на кровать, майка – на пол, брюки и семейники были сброшены уже рядом с дверью в ванную комнату. Всё, что ему сейчас нужно – это горячий душ.
Команда из ЩИТа прибыла около полудня, чтобы всё ещё раз проверить и забрать то, что осталось от штаба ГИДРЫ, и хотя он почти весь день просидел за столом, он чувствовал себя грязным. Вспотевшая кожа чесалась после долгих часов сопоставления фотографий и записей в поисках любых свидетельств о том, куда они могли переместить этот штаб.
...сегодня всё еще хуже, он чувствует это копошение где-то на задворках сознания, что-то внутри требует насилия, отмщения, необходимость заклеймить, подчинить...
Стараясь не обращать на это внимания, он переключил душ в холодный режим.
__________________________
Выбравшийся из костюма Бартон наелся бургерами до отвала, оставив Коулсону целых два, и ещё почти всю картошку.
По телевизору не шло ничего интересного, поэтому он тупо стал пялиться по сторонам. Заметив на полу кучу белья, подумал, что неплохо было бы прибраться – он сам никогда не был помешен на чистоте, но это уже чересчур.
Он приоткрыл дверь в ванную; если повторится то же, что было вчера, он просто не будет обращать внимания. Стащив со стойки рубашку и носки, он сунул их в приготовленную для стирки кучу одежды, потом забрал из сумки своё грязное белье и прошёл в спальню. На одежде были видны следы пота, а Коулсону ещё надо будет в чём-то ходить. Если Бартон хотя бы приблизится к его пиджаку – он труп. Однако тут ещё была пара футболок, нижнее белье и две пары носков, и ещё один носок одиноко лежит у кровати, поэтому Бартон просто собрал их все в кучу. Запах Коулсона теперь слышался очень чётко.
Насыпав в лоток порошка, он пустил в машину воду, сунул туда всё бельё и захлопнул дверцу.
На полу он обнаружил еще один носок Коулсона – видимо, выпал из рук. Наклонившись, Клинт подхватил его и плюхнулся на диван, теребя пальцами мягкий хлопок.
Когда спустя десять минут Коулсон появился в гостиной голым, с обёрнутым вокруг бёдер полотенцем, он откровенно удивился – Коулсон не из тех, кто любит расхаживать по дому в неглиже. Когда они впервые отправились вдвоём на миссию, подразумевающую совместное проживание, Бартон был уверен, что Коулсон просто прислонится как есть к стенке на пару часов, а потом встанет и будет готов к дальнейшим действиям.
За все проведённые вместе годы Коулсон несколько расслабился, однако подобное он позволял себе только под воздействием колоссальной усталости или не менее колоссального стресса.
– Я оставил тебе два бургера. И всю картошку.
Издав неясный одобрительный звук, Коулсон подхватил свою сумку и прошёл в спальню, оставив дверь полуприкрытой. Клинт раздраженно переключал пустые каналы.
– Спокойной ночи, сладкая попка, - пробормотал он. Быстро вернулся на два канала назад.
СпортЦентр. Ужасная картинка, сплошные помехи, но когда Клинт включил субтитры и увеличил громкость, ему даже почти удалось понять, что происходит на экране. Он буквально навис над полом, кусая губы в отчаянной попытке рассмотреть хоть что-то.
Совершенно естественно, что гол Тампа Бей встречают такими воплями, потому что эй, это же Стамкос.
__________________________
Он уже двадцать минут лежал и слушал комментарии Бартона, и этот шум отчаянно действовал на нервы. Обычно он легко справляется с полуночными привычками лучника, однако последние несколько недель выдались довольно тяжёлыми, и теперь его охватывали раздражение и злость.
Коулсон перекатился на спину и потёр лицо одной рукой, вдохи давались с трудом. Он уставился на трещины на потолке, виднеющиеся в рассеянном проникающем с парковки оранжевом свете, и начал мысленно считать от одного до скольки потребуется, пытаясь сконцентрироваться на этом ритме.
В гостиной Бартон кричит на телевизор, он сбивается на счёте 103.
В груди вдруг возникает странное напряжение, как будто его стягивают какими-то обручами, мешая дышать. Звук работающего телевизора становится громче, острее; непонятно почему к нему вдруг пробиваются запахи хвойного чистящего средства, которым мыли полы, когда они только въехали сюда; запах напоминает о бараках.
Блять, нет. Только не это.
Коулсон крепко зажмурил глаза, резко втянул в себя воздух, досчитал до двадцати на испанском, потом обратно - на немецком.
Ночь за окном чёрная как смоль, там очень холодно, похоже, сегодня пойдёт первый снег, руки вцепились в одеяло, потому что кожа чешется и покрывается мурашками, и кажется, что она становится слишком мала для всего остального тела.
И натяжение, и зуд, и всё остальное – только у него в голове, это ясно, но это не отменяет того факта, что он теряет контроль так катастрофически быстро, что уличный свет вдруг меркнет перед глазами, а потом вспыхивает снова, уже гораздо ярче.
Из гостиной раздаётся отчаянный вопль негодования, сопровождаемый ненормативной лексикой.
– Неееееет! Ты долбаный инвалид, а не вратарь, нууу, чувак, какого хрена?!
...ворваться в гостиную...
...дверь спальни со стуком врезается в стену...
...высвеченный серо-голубым светом Бартон опять развалился на подлокотнике...
...чёрный носок в его руках, обернут вокруг пальцев...
...его чёрный носок...
– ЗАТКНИ СВОЮ ПАСТЬ!
...свободная рука хватает за подбородок...
...бёдра прижимаются, вскидываются, придавливают...
– Я сказал ЗАТКНИ СВОЮ ЧЁРТОВУ ПАСТЬ!
...сжать пальцы, сжать ещё сильнее...
...переместить вес, чтобы удержать преимущество...
...рука на подбородке...
...рука на горле...
...в расширившихся зрачках плещется страх и адреналин...
...он мягкий и тихий, покорный, онемевшее тело...
...поджать, подавить...
...медленно отпустить... рука-горло-подбородок...
– Заткни. Пасть.
...вот теперь стало тихо...
Клинт не двигался. И не собирался двигаться, ни в коем случае.
По ЩИТу постоянно ходили какие-то смутные слухи, но только теперь он им поверил. Коулсон чуть не убил его, этот псих с пустыми глазами, и чёрт, надо сейчас же выбираться.
Он тяжело дышал, адреналин стремительно разбегался по венам, оставив на языке какой-то острый привкус, который был ему незнаком. Его опять заткнули носком, но теперь что-то было иначе.
Он чуть подвигал челюстью из стороны в сторону, пытаясь хоть немного снять боль от сильной руки Коулсона и этого странного на вкус носка. Он прошёлся по ткани языком и понял, что этот привкус острее, чем раньше, чуть отдает хлором...
Клинт замер с широко распахнутыми глазами, внезапно сообразив, для чего именно использовался этот носок – да, другого варианта быть не может, и будь он проклят, если всё это не вызвало в нём что-то из давно забытой жизни, из того времени, когда он ещё даже не знал о существовании ЩИТа.
И совершенно неважно, что его босс только что чуть не убил его в припадке ярости – дело в этих неестественно-чёрных смотрящих на него сверху глазах, дело в руке на горле и в кляпе во рту – и он уже чувствует, как напрягается член, как непроизвольно подаются вверх бедра, пытаясь сильнее прижаться к чужому телу.
Ох блять.
Сердце Клинта бьётся в рёбра изнутри; он уже видит, что попал в ловушку, и понимает, что из неё надо выбираться как можно быстрее.
...тело фиксирует попытку освободиться, колени сжимаются сильнее, лишая возможности двигаться...
...даже не думай сбежать, у тебя нет выхода...
...этот захват невозможно разорвать...
...приподняться, вцепиться в руку, бицепс, прижать к полу...
...почувствовать чужой член...
Он помотал головой, пытаясь избавиться от окутывающего его красного тумана.
Он лежит в кровати и считает цифры, на самом деле он не здесь, он не сидит верхом на Бартоне.
Бартон выглядит по-настоящему шокированным.
Коулсон потёр глаза основанием ладони.
Клинт, дёрнувшись, вытащил носок изо рта.
– Дай мне встать, – прохрипел он, и Коулсон сполз на пол.
Бартон поднялся и отправился прямиком в ванную, надеясь, что его походка выглядит нормально. Конечно, тут нет замка – это всего лишь жалкий никчёмный номер в жалком никчёмном городишке жалкого никчёмного штата. Клинт со злостью хлопнул дверью. Включив душ, он обнаружил, что горячей больше нет, вода едва тёплая. Стойка для душа оказалась недостаточно высока, господи, он ведь не особо крупный парень, но даже ему кажется, что большинство душей приспособлены исключительно для мытья ниже пояса. Подставив под воду одно плечо, упершись рукой в кафель, он стоял и пытался понять, какого хрена только что произошло.
У тебя действительно встал на то, что должно было быть просто банальной потасовкой? Господи, да ты просто больной.
Гораздо хуже было то, что он всё ещё чувствовал запах и вкус чужой спермы где-то у основания языка – и совершенно не испытывал необходимости прополоскать рот.
Да что с тобой не так?
Хорошие новости для любителей стиля "кровь-кишки-распидорасило", я тут перевела фик с одной из самых жёстких и самых горячих энцесцен по этому пейрингу на моей памяти, спасибо arafrael за то, что убедила меня это сделать)
Когда я это читала первый раз, у работы был статус "Закончена", но когда я посылала запрос на перевод, мне вместе с разрешением написали "мы тут пишем продолжение и обязательно скажем вам, когда закончим", и это показалось мне логичным, потому что если бы это был конец - всё было бы совсем уж... трагично. Однако до сих пор они ничего больше не опубликовали, если вдруг появится - я обязательно его добавлю.
Нервным людям и беременным женщинам лучше не читать, потому что серьёзно, хотя там всё к обоюдному удовольствию, это жесть в лучших традициях "Бойцовского клуба". Коулсон берсерк.
Обратите внимание - последняя глава вылезла в комментарии.
ПОЖАЛУЙСТА, прочитайте предупреждения!
Название: Бросок чёрной кобры
Автор: House_of_Ares, vampirekilmer
Переводчик: Йож во фраке
Оригинал: "Black Snake Moan" - archiveofourown.org/series/21754
Жанр: слеш
Пейринг: Коулсон/Бартон
Рейтинг: NC-21 за жестокость.
Краткое содержание: У Коулсона есть определенные проблемы. Оказывается, что Бартон способен вполне неплохо с ними справляться, хотя иногда это отнюдь не просто.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: психические отклонения, мастурбация, фетиш, мат, насилие, жёсткий секс, доминирование, связывание
Размер: 9197 слов.
От автора: Хотя весьма проблематично найти какую бы то ни было информацию медицинского характера о людях, которые в припадках ярости совершают невероятно жестокие поступки, в мире более чем достаточно тех, кто сталкивался с подобными проявлениями агрессии. читать дальшеСудя по свидетельствам очевидцев, это может быть привязано к "трансу сражений", однако подобные приступы периодически возникает и вне поля боя. Возможно, это имеет какое-то отношение к берсеркам. «Норвежские воины, о которых повествуется в древней норвежской литературе, сражались с неконтролируемой, похожей на транс яростью – именно эта характеристика впоследствии привела к возникновению в английском языке слова "берсерк".»
Так же существует предположение, что в каком-то смысле это связано с шизофренией и биполярным расстройством личности, когда кто-то непохожий на привычного нам человека берёт над ним верх в стрессовых ситуациях, и, как следствие, происходит подсознательная подмена представлений об обстановке и ситуации.
От переводчика: свистопляска с временами - это не идиотизм переводчика, а попытка художественного приёма
Часть 1: Краткая история Филипа Дж. Коулсона.
10/5/1986
К востоку от Кангрины, Никарагуа.
Он впервые столкнулся с этим в лесах Никарагуа – въедавшийся в ноздри аромат плюмерии вперемешку с приносимым с гор запахом сосновой хвои сводил с ума. Каким нелепо-испуганным он тогда был – притаившись на какао-дереве в ожидании сигнала, на одну руку намотана лиана, во второй нож. Как отчаянно билось тогда его сердце.
Всё пугало его – ему было куда страшнее, чем на тренировках. Он боялся, что может, например, сломать лодыжку. Не справиться с убийством человека. Спровоцировать лишние потери. Разочаровать всех остальных.
Нет, это был не первый раз, ему уже приходить убивать раньше; в разгар перестрелки нет никакой возможности подсчитать тела мёртвых. Несколько человек были убиты им сквозь оптический прицел винтовки, два точных выстрела из табельного сняли потенциального похитителя. Но теперь он впервые должен был пустить в ход нож.
Он всё сделал правильно, но парень оказался крепким орешком. Это было не очень похоже на тренировку – ему не удалось удержать нож прямо, рана получилась нехорошей, неровной, рваной, рукав его униформы и футболка пропитались кровью, пока перепуганный коммандос отчаянно боролся за свою жизнь.
...тепло в груди, сжимает сердце, замедляет пульс...
...вырвавшись из-под его рук, ржаво-красная на фоне зелёных папоротников кровь светлеет до насыщенного малинового цвета...
...звуки злой отчаянной борьбы, рычание, свистящие попытки закричать - всё тише и тише, пока не пропадают совсем...
...А затем приходит тишина и покой...
...вырвавшись из-под его рук, ржаво-красная на фоне зелёных папоротников кровь светлеет до насыщенного малинового цвета...
...звуки злой отчаянной борьбы, рычание, свистящие попытки закричать - всё тише и тише, пока не пропадают совсем...
...А затем приходит тишина и покой...
Стивен подошёл к нему с этой самой своей зловещей усмешкой и постучал по ошейнику-рации. "Buen trabajo." Хорошая работа.
читать дальше
__________________________
03/22/1987
К северу от Лас Анимас, Никарагуа.
За шесть месяцев многое может измениться.
Он вернулся в Форт Льюис для короткой передышки, потом – обратно в джунгли, а грёбаные бойцы южного фронта так и не научились смотреть на деревья.
...дыхание замедляется, сердце успокаивается, быстро и легко перехватывать руками...
Легко приземлившись за спиной мужчины, стоящего прямо перед ним, он выбил АК из его рук раньше, чем тот даже успел повернуться. Коммандос удивился – они всегда так удивляются – и схватил его одной рукой в медвежий зажим, а другой попытался прижать голову, чтобы лишить возможности сопротивляться. Как по учебнику, всё так просто, и лезвие ножа даже не застревает, когда он режет поперёк горла.
...это так легко... естественно...
...глухое удовлетворенное рычание, острый металлический привкус убийства...
...глухое удовлетворенное рычание, острый металлический привкус убийства...
Коммандос навалился на него, безжалостно колотя свободной рукой, перебирая каблуками по земле – он ещё довольно долго продержал захват, прежде чем грузное тело безвольно осело на землю.
...ослепшие глаза и ледяные руки...
...оскаленные зубы, кровавая усмешка самой Смерти...
...оскаленные зубы, кровавая усмешка самой Смерти...
Когда всё закончилось, он опустился на колени и с усмешкой похлопал мужчину по щеке.
...мой...
Шепча «теперь ты мой, ублюдок», взрезал ножом основание указательного пальца правой руки, оторвал его и выкинул в кусты. Кровь испачкала манжеты, но эти пятна почти незаметны на фоне общей камуфляжной расцветки, и он, встав, направился обратно к лагерю. Этот был пятнадцатым; он заслужил порцию «Джека Дэниелса».
__________________________
04/15/1991
Форт Брагг, Северная Каролина.
Только в 1991 году, когда после Умм Каср в Ираке его назначили на временную должность на Форт Брагг, он понял, что оно последовало за ним и сюда, домой.
Наверно, этот солдат был просто глуп и невнимателен. Он всего лишь кинул окурок на газон рядом с тротуаром возле Клуба GB, и так получилось, что Коулсон оказался рядом – он стоял и докуривал свою сигарету.
– Эй, солдат, – окликнул его Коулсон. – Подними.
Музыка в клубе была чуть более громкой, чем следовало, чуть более тяжёлой, чем хотелось бы.
Солдат его проигнорировал, и тогда Коулсон догнал его быстрым шагом, перед глазами расплывались красные пятна. В гражданской он одежде или нет, он...
– Какого черта? – удивленно и злобно отозвался солдат, и вот тут Коулсон потерял над собой контроль.
...да кем ты себя возомнил, мелкая дрянь...
...следить за порядком, это моя ответственность...
...следить за порядком, это моя ответственность...
Инцидент остался маленьким чёрным пятном на его репутации, просто потому что лейтенант оказался каким-то запасником из Дивизии, и ему пришлось идти в клинику и накладывать швы. Поверх шрамов из Кувейта и Ирака.
__________________________
08/27/1997
Север Бангкока, Таиланд.
В Чанг Рак Ной, тем невыносимо жарким летом 1996ого, он пришел к выводу, что это в каком-то смысле может быть полезным.
Они проводили небольшую операцию по пресечению нелегального наркотрафика – операция была совершенно бессмысленна, поскольку большинство тайских военных нехило нагревали на этом деле руки, но они так или иначе оказались тут.
Когда он возвращался домой из бара, даже не то чтобы очень пьяный, какой-то покрытый шрамами по самые уши субъект стал размахивать перед ним ножом и требовать кошелёк.
У него не было на это времени, серьёзно, в ноль-шесть предстояло рабочее совещание, и он хотел просто убрать этого парня с дороги, когда нож вдруг коснулся его подбородка.
...глупый мелкий щенок, не знает, как правильно держать нож...
...чуть левее позвоночника, позвонки поясничного отдела, абдоминальная аорта...
...чуть левее позвоночника, позвонки поясничного отдела, абдоминальная аорта...
Когда он уходил прочь, пытаясь не хромать, в голове всё еще стоял легкий гул. Никто не станет его искать. Чёрт подери, это просто ещё один труп в этом полуиндустриальном пригороде.
Он удержался от того, чтобы слизать кровь с содранных костяшек.
__________________________
02/18/2002
Кала Джаолан, Афганистан
В Кала Джаолан, зимой 2002ого, он осознал, что это стало необходимостью.
Находясь под прикрытием, играя алчущего джихада американца, он подружился с людьми из деревни. Он понравился маулви. Они говорили ему, что его и без того легкий акцент почти совсем выправился, он улыбался им в ответ.
После трёх недель ежедневных визитов его наконец пригласили поприсутствовать на празднике с танцами, и после того, как он на протяжении долго времени видел женщин исключительно закутанными по уши в голубые бурки, ему было весьма странно смотреть, как они танцуют полуголыми, на лодыжках и запястьях звенят браслеты, лица ярко накрашены, бёдра причудливо изгибаются в танце.
Он не мог избавиться от ощущения, что что-то не так, а потом кто-то рядом упомянул "bacha bazi", и он вдруг всё понял.
Кто-то пытался что-то ему объяснить, предлагал выбрать по вкусу, "придержите, пока у него не сломается голос, или пока не начнет расти борода, а потом..." – и потирающие друг друга ладони оказались последней каплей.
...ночью в пустыне темно и холодно; большие костры для тепла и света... и не только...
...медный привкус кипящей крови, мускусный запах спинномозговой жидкости, пожираемое огнём мясо пахнет говядиной...
...разбивать вдребезги суставы, с хрустом вбиваться ногой в челюсть…
...двадцать три фута найденной веревки, целая связка этих поломанных кукол...
...топот разбегающегося стада... вой волка, преследующего в ночи жертву...
...медный привкус кипящей крови, мускусный запах спинномозговой жидкости, пожираемое огнём мясо пахнет говядиной...
...разбивать вдребезги суставы, с хрустом вбиваться ногой в челюсть…
...двадцать три фута найденной веревки, целая связка этих поломанных кукол...
...топот разбегающегося стада... вой волка, преследующего в ночи жертву...
На этот раз ему понадобилось два дня, чтобы придти в себя.
Об этом нигде не упоминалось, однако все негласно признали, что кто бы ни убил большинство мужчин в Кала Джоалан – он заслуживает чёртову медаль.
__________________________
Такое повторялось ещё несколько раз, но настолько жёсткого приступа не было больше ни разу.
Не было ещё целых семь лет.
Часть 2: о том, что Фарго, город в Северной Дакоте, несколько дальше, чем кажется.
Часть 2: о том, что Фарго, город в Северной Дакоте, совсем не так близко, как кажется.
21 октября 2008 года.
Ролла, Северная Дакота.
Судя по доносящимся из гостиной звукам, Бартон включил телевизор и теперь был занят увлекательным комментированием какого-то фильма. Коулсон со вздохом потянул двойной виндзорский узел галстука, развязал и оставил его болтаться на шее, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, чтобы чуть ослабить давление на шею. На экране открытого перед ним ноутбука маячили стандартные формы отчётности ЩИТа, заполнять надо было ещё не меньше половины.
Он был всё еще взвинчен, напряжение не желало покидать уставшее тело после схватки на территории находящейся за чертой города базы ГИДРЫ. Место было захвачено всего каких-нибудь двадцать четыре часа назад, сейчас там осталась только подчищающая следы бригада агентов; им с Бартоном не удалось перехватить ответственных за трансграничную торговлю людьми – люди нужны были для развития и испытания новых видов оружия ГИДРЫ.
Коулсон потёр напряжённую шею, чувствуя, как его накрывают волны бессильной ярости; они провалили дело, ему всегда было сложно с этим справляться. Добавьте тот факт, что были похищены и проданы в рабство невинные дети – дети, которых он не смог спасти. Он чувствовал, как по коже под великолепно пошитым костюмом от Дольче словно бегают сотни маленьких насекомых.
– Нет. Беги. БЕГИ. Ты тупая курица, не в окно же... ОНА СЗАДИ. О господи. Да оставь ты в покое этот крем. БЕГИ, идиотка, выбирайся из-за этой душевой занавески!
Последние шесть месяцев между ними нарастало какое-то напряжение. Всё началось с операции в Юконе – он тогда получил пулю в живот, и все четыре часа ожидания команды, которая должна была их забрать, Бартон зажимал ему рану, обеспечивая нужное давление, и обнимал его, чтобы предотвратить возможный шок и гипотермию. С тех пор Клинт стал совсем уж невыносимо саркастичен и безжалостен.
Они работали вместе уже шесть лет; первые два года Бартон проходил обучение и отправлялся на миссии под началом разных кураторов. Последние три года они работали только друг с другом, и Фьюри доверял им всё более и более сложные миссии. До того случая шесть месяцев назад они действовали безупречно, как хорошо отлаженный механизм.
Коулсон поставил локти на маленький обеденный столик и потёр глаза. Он чувствовал напряжение в плечах, и было что-то ещё – что-то в излишней яркости кухонного света – что не сулило ничего хорошего. Сейчас не помешали бы несколько марш-бросков с тяжёлыми сумками за плечами или, может, жёсткий спарринг, но не приходилось надеяться ни на то, ни на другое.
Не выдержав, он сохранил документ, закрыл ноут и отодвинулся вместе со стулом.
Душ должен помочь – там тихо, только шум горячей воды; лучше это, чем слушать Бартона и телевизор.
Он начал раздеваться в спальне, кинул брюки, пиджак и галстук на кровать, остальное стащил с себя уже в ванной и оставил всё это лежать кучей на пристроившейся у раковины стойке.
Горячая вода пошла почти сразу, хоть что-то приятное в этом месте.
Позволив воде течь по плечам, по спине, он запрокинул голову и подставил струям затылок, потом потянулся за мылом; пока намыливал пах, подумал, что, возможно, помочь себе рукой – не такая уж и плохая идея; обхватил член ладонью и ускорил движения. Что угодно, только бы расслабиться, любым способом.
__________________________
Клинту дико хотелось в туалет, и он уже почти собрался выйти на улицу, но потом вспомнил, как снаружи холодно. Нет уж, он не собирается высовывать свой член на такой мороз. Коулсон просто моется; он мог бы незаметно проскользнуть в туалет, они так уже делали. Тем более что в душе есть непрозрачная белая занавеска.
Дождавшись рекламы, он поднялся и пошёл в ванную. Тихо открыл незапертую дверь. Можно напугать Коулсона, вот смеху-то будет. После всего, что было сегодня, ему не помешало бы хоть как-то расслабиться. Он сделал три шага по направлению к туалету и замер, не донеся ногу до пола.
Ритмичные мокрые звуки не оставляли никакого сомнения в том, какую именно часть тела Коулсон моет, и Клинт замешкался; надо было уходить. Сквозь шум воды пробрался короткий стон, Клинт стал пятиться обратно к двери, чувствуя, как стремительно твердеет его собственный член. Ничего, туалет подождет.
__________________________
Коулсон кончил с тихим стоном, и какая-то малая часть напряжения покинула его тело и утекла в канализацию вместе с водой. Выключив душ, он вытерся полотенцем и вытащил из сумки свои старые спортивные штаны Ranger Bat и армейскую тренировочную футболку. Почувствовав, что более-менее успокоился, он вернулся на кухню, чтобы продолжить работу над отчётом.
Как только он вышёл в гостиную, Бартон подорвался в ванную комнату, и не подумав убавить громкость телевизора. Вернувшись, он уселся на прежнее место на диване и продолжил свою бессмысленную болтовню.
– Рука? О да, куда же ещё стрелять. Конечно, это же была просто самооборона!
– Бартон, пожалуйста... – попросил Коулсон, пытаясь перекрыть шум. Бартон его даже не услышал.
Боже, всего тридцать секунд – и напряжение вернулось обратно в полном объёме, как будто кто-то бьёт его по основанию черепа отбойным молотком. Коулсон вытянул руки и потёр шею, потом снова попытался вернуться к работе – надо было закончить отчёт по операции на базе ГИДРЫ.
– О господи. Её рвёт. ...она что, ест? Опять?! Ты же только что блевала!
Лучник сидел, прижавшись к подлокотнику дивана, поджав одну ногу под другую, чипсы Читос рассыпались в углу дивана и забились в щель между подушками – «Фарго», похоже, занимал всё его внимание.
– Торговец! Черт побери, эти люди реально идиоты!
...согнуть, сломать, дать себе волю...
...боже, ведь прошло уже столько лет, последний приступ случился, когда он был только начинающим неопытным агентом ЩИТа, он надеялся, что всё уже давно закончилось...
Коулсона пробрала крупная дрожь, он опустил голову на руки и стал громко считать цифры, перекрывая невыносимый стрекот цикад, напоминая себе, что у Бартона свои способы справляться со стрессом после неудачной миссии, и если Коулсон сейчас потеряет над собой контроль, станет только хуже...
– Ей, Коулсон! Как включить субтитры? Я половины не понимаю.
Звук становится громче, где-то на периферии подсознания звучит глухое рычание – волна дрожи повторяется, и Коулсон снова чувствует, как под кожей перебирают лапками сотни маленьких насекомых.
Проигнорировав вопрос, он рывком отодвинулся от стола, вошёл в спальню и захлопнул дверь. Ему показалось, что у ворсистого ковра какой-то прогорклый запах – но он всё равно упал на пол и начал отжиматься, так быстро и отчаянно, как только мог.
...в бетонные стены въелись запахи крови, пота и испражнений...
...раскалённое железное клеймо на длинном кухонном столе, рядом лежит игрушечный медвежонок...
...на фоне играет радио... какая-то попсовая песня...
...кажется, они танцевали... браслеты на запястьях, ритмичный бой барабанов...
...раскалённое железное клеймо на длинном кухонном столе, рядом лежит игрушечный медвежонок...
...на фоне играет радио... какая-то попсовая песня...
...кажется, они танцевали... браслеты на запястьях, ритмичный бой барабанов...
Досчитав до ста десяти, он переворачивается на спину и начинает делать подъёмы, уже не считая – пока мышцы не сдаются, и он тяжело падает на спину.
– Эй, тебе бы надо на это посмотреть, – кричит Клинт. – Это что-то типа документалки об этом месте, честное слово. У них такие прикольные шляпы и идиотский акцент – я так думаю, это всё правда. Фарго ведь где-то рядом, да? – помолчав, он кричит снова. – Коулсон?
Турника тут нет, однако косяк над дверью кажется ему достаточно широким и прочным, и он подтягивается до тех пор, пока не сдаются сведённые судорогой пальцы с побелевшими костяшками.
...пять оставшихся в живых агентов ГИДРЫ смеялись над ними, думая, что у них есть преимущество...
...пять раундов, табельный пистолет, сорок пятый калибр...
...слишком, слишком большая честь для этих псов...
...руки тряслись, когда он убирал оружие в кобуру...
...пять раундов, табельный пистолет, сорок пятый калибр...
...слишком, слишком большая честь для этих псов...
...руки тряслись, когда он убирал оружие в кобуру...
– У тебя нет больше ничего выпить, кроме этой фигни, которую ты купил? Надо было мне купить водки. Тут так холодно, как будто мы в грёбаной России, Наташе бы понравилось. Сходил бы ты, а? Для того, чтобы смотреть этот фильм, определённо нужна водка.
...они заслуживали большего...
...царапающие, судорожно сжимающиеся пальцы...
...нож KA-BAR закреплен у лодыжки...
...тихо, утром в пустыне так тихо... ему просто нужно хоть чуть-чуть тишины...
...царапающие, судорожно сжимающиеся пальцы...
...нож KA-BAR закреплен у лодыжки...
...тихо, утром в пустыне так тихо... ему просто нужно хоть чуть-чуть тишины...
...перед глазами всё расплывается, он хватает с пола носок...
...что-то бордовое, бордовый шёлковый галстук лежит на комоде...
...руки сами готовят узел, когда он вламывается в гостиную...
...схватив Бартона за подбородок, запихать носок в задыхающуюся глотку...
...накинуть галстук на голову и затянуть – так, чтобы было тесно...
– Бартон, заткнись!
...сунуть ноги в армейские ботинки, схватить куртку...
...выскочить на улицу без какого бы то ни было оружия, и боже спаси любого, кто попадётся ему на пути...
...пролететь два квартала до спортивного поля у здания высшей школы, начать нарезать круги по беговой дорожке в ночной темноте...
...нет никакого телевизора... нет людей... только ночь...
Час спустя он совсем окоченел.
И успокоился.
__________________________
Клинту хотелось пойти на полигон, пострелять из лука – но здесь нет полигона, это всего лишь маленький богом забытый городишко в центре Бумфока в Северной Дакоте. Ему так и не удалось пострелять – когда последние склонные к суициду пять членов ГИДРЫ привлекли внимание Коулсона, Клинту оставалось только стоять за ним с лежащей на всякий случай на тетиве стрелой и смотреть. Само место было хуже некуда, и те маленькие детишки... Коулсон был так взвинчен, что Клинт стоически молчал, пока они не оказались в машине.
Максимум, что он мог сделать – отвлечь себя глупым фильмом. Оставив ноутбук и разбросанные бумажные отчёты на столе, Коулсон ушёл в спальню, поэтому Клинт чуть прибавил звук, проклятые субтитры так и не работали.
Он даже не заметил Коулсона, пока тот не оказался совсем рядом, и он уже хотел сказать что-то типа "О, я вижу, ты нашел галстук, который я тебе купил", но тут вдруг в рот ему сунули что-то мягкое, он попытался отшатнуться, но сзади оказался подлокотник дивана под очень неудобным для него углом, потом на голове затянулся галстук, не давая выплюнуть эту штуку изо рта – а Коулсон уже схватил свою куртку и громко хлопнул дверью.
Проклятый Коулсон. Широкая часть галстука оказалась спереди, Клинт откинулся назад, чтобы его развязать – мог бы просто попросить, и он был бы тише мыши – и боже, что это, грязный носок?.. Он чувствовал солёный привкус пота, грязь со складских помещений. Отвратительно. Но, потянувшись, чтобы вынуть его изо рта, он вдруг замер.
Да, это грубо и пошло, но Коулсон на вкус очень даже ничего, – подумал он, чувствуя, что краснеет. Привкус напомнил о Дестракшен-Бее в Юконе, когда Клинт сходил с ума от страха, что Коулсон не выживет, что вертолёт не прилетит вовремя или что усталые руки подведут, ослабят давление, и снова начнётся кровотечение.
Некоторое время после этого он помнил только то, как Коулсон пах кровью и снегом – до тех пор, пока не увидел его в привычном костюме вместо больничной пижамы. Тёплый, мускусный запах какого-то отдающего древесиной одеколона, свежий пот – вот оно, опять началось.
Он медленно вдохнул, пропуская воздух через ткань.
К чёрту, Коулсон бегает где-то снаружи, или что он там делает.
Опустив руки, он уставился на экран, продолжая трогать носок языком, частично чтобы предотвратить рвотный рефлекс, частично потому что окей, это странно, но вообще-то очень возбуждает.
Когда носок промок от слюны, а рот, наоборот, пересох, он вынул его и сунул в свою сумку, в отделение для грязного белья. Потом просто кинет в стирку всё сразу, и Коулсон не заметит, что с носком что-то не так. Галстук он положил на подлокотник кресла – обидно, конечно, что Коулсону он не понравился, но в конце концов, на что ты рассчитывал?
Надо было догадаться – у него же дохрена галстуков, все из итальянского шёлка или еще какой-нибудь такой фигни, красивые, матовые. Этот тоже шёлковый, и, конечно, он ужасен, но он был такого идеального бордового цвета, как будто прямо просился в руки. Но он сам надевает галстуки только по принуждению, а у Коулсона был День Рождения...
Куратор вернулся час спустя, вымотанный, как выжатый лимон.
– Всё в порядке, сэр? – спросил Клинт, пытаясь понять, какого чёрта происходит. Пряча взгляд, Коулсон кивнул и скинул ботинки у входа.
– Я опять в душ, тебе не нужно? – спросил он, кидая куртку на край дивана.
– А. Нет, пожалуйста. Они тут пытаются получить выкуп, – он мотнул головой в сторону телевизора. – Не такой уж и плохой фильм.
Не ответив, даже не посмотрев на экран, Коулсон прошёл прямиком в ванную.
__________________________
Горячая вода ещё не закончилась, и вымывшийся Коулсон стоял, упёршись руками в стену, подставив голову под струи. Его наконец перестало трясти, острая необходимость и инстинкты улеглись на дно и чёрт, когда это вообще было последний раз?
Подняв руку, чтобы стереть воду с глаз, он впился пальцами в переносицу, пытаясь вспомнить, когда был последний приступ.
В памяти мелькали какие-то отрывистые кадры и воспоминания. Это было на втором году его работы в ЩИТе, четвёртая серьезная миссия. Тогда, в 2004, операция пошла не по плану, и в итоге его группа всё же оказался на мадридской базе террористов, однако ничего уже нельзя было сделать. Не удалось нейтрализовать бомбы, не удалось спасти ни единого человека. Он сам мало что помнил о произошедшем внутри старого дряхлого дома, где пытались укрыться террористы, но некоторые из тех, кто тогда был с ним в команде, до сих пор отказываются с ним работать.
Когда вода стала холоднее, он выключил душ, вытерся насухо, надел спортивные шорты и почистил зубы. Бартон всё еще в гостиной, смотрит свой проклятый фильм, хотя звук теперь намного тише. Коулсон кинул на ладонь две таблетки аспирина и запил их пригоршней воды. Утром ему будет плохо.
Оставив свет включённым для Бартона, Коулсон прикрыл дверь.
Горячий душ, физические упражнения и, черт побери, заткнувшийся наконец лучник сделали своё дело – Коулсон чувствовал себя расслабившимся и спокойным.
Стало так тихо. Слишком тихо.
За углом Бартон по-прежнему сидит на диване, откинувшись на подлокотник. Галстук всё ещё у него – он методично наматывает его на руку, связывает выбленочным узлом, стягивая запястья подобно наручникам, потом распускает узел, высвобождая руки, и начинает всё заново.
Коулсон только вяло приподнял брови, прежде чем улечься на кровать прямо поверх покрывала, совершенно не желая знать, о чём там думает Бартон. Блаженное неведение.
__________________________
Нельзя позволить этому странному действию с носком и галстуком выбить себя из колеи. Клинт подошёл к двери в спальню и прислонился к косяку.
– Ну так что, ты потеснишься, или мне опять отправляться на диван, как прошлой ночью? И позапрошлой?
Издав очень тяжкий страдальческий вздох, Коулсон открыл глаза и посмотрел на него.
– Ты спрашиваешь меня, можно ли тебе лечь со мной в одну постель? После того, что произошло в Детройте?
– Я вообще надеялся, что ты отдашь мне всю кровать, – усмехнулся Клинт, но потом улыбка сползла с его лица, он пожал плечами. – Да бог с ним, я знаю, тебя всё еще беспокоит спина. В любом случае, отправлять сироту на диван и лишать его кровати – это нормально, я привык.
Ничего страшного, ещё одна ночь на маленьком неудобном диване. Если повезёт, он проснётся пораньше и сможет подрочить на этот проклятый носок.
Часть 3: о том, как Коулсон и Бартон едят гамбургеры и устраивают драку.
Часть 3: о том, как Коулсон и Бартон едят гамбургеры и устраивают драку.
На часах было 5:42, когда его буквально выкинуло из сна; недремлющий внутренний рейнджер пытался понять, что именно его разбудило. Обогреватель тарахтел как проклятый, однако он расслышал что-то ещё, что-то, не очень похожее на мирно сопящего во сне Бартона. Рука машинально потянулась за лежащим на тумбочке пистолетом, он встал с кровати и бесшумно подошёл к двери в гостиную.
__________________________
Он растянулся на диване под своим пледом – ему нравится этот плед, очень компактный и тёплый, солдатам всегда достаются самые крутые штуки, – а носок был прижат к подушке, так, чтобы он мог тереться об него носом. Носок был всё ещё мокрым и холодным, и уже не очень пах Коулсоном, но это было уже неважно, Бартон никогда не жаловался на воображение.
Уткнувшись в носок, с зажмуренными в предчувствии разрядки глазами он пробормотал «чёрт, да» и с низким стоном коснулся его языком. От надетой на руку перчатки для стрельбы ощущения всегда были ярче.
Ускорив движения, он представил, как Коулсон открывает ему рот и кончает на язык – этого оказалось достаточно, чтобы толкнуть его за край, и он изогнулся в оргазме, пытаясь заглушить стон.
А потом он просто лежал, не двигаясь, пытаясь выровнять дыхание, слушая постепенно затихающий в ушах шум.
__________________________
В гостиной было слишком темно, чтобы рассмотреть, что именно там происходит, но это было уже неважно, потому что Коулсон увидел раскинувшегося на диване Бартона и услышал сдавленное «чёрт, да».
О.
Он положил пистолет обратно на тумбочку и забрался на кровать. Не первый раз он застал кого-то за мастурбацией, не первый и не последний. Теперь он понял, что означали звуки из гостиной, его мозг легко интерпретировал их, совместил с картинкой Бартона с кляпом во рту – и член встал за каких-нибудь шесть секунд.
Вообще-то он никогда не путался с коллегами по работе, но какого чёрта; вытащив чистый носок от своего спортивного костюма, он откинулся на изголовье. Обнажив член, обернул вокруг него носок и стал двигать рукой сильно и быстро, не очень заботясь о технике, потому что мозг всё ещё спал.
Очень легко было представить Бартона с кляпом во рту, на коленях, спина изогнута, голова запрокинута назад; подумав о том, как он кончает на смотрящего на него снизу вверх лучника, он прикусил губу, едва подавив стон.
Тяжело дыша, он какое-то время ещё сидел, стараясь не задаваться вопросом, какого чёрта он только что сделал, а потом кинул носок на пол и забрался обратно под одеяло, чтобы поспать лишних полчаса.
__________________________
За две минуты до сигнала Коулсон сел в кровати и выключил будильник. В его сознании всё еще плавали какие-то тревожные образы из сна, что-то о связанном голом Бартоне в кровати, и это было как минимум странно. После вчерашнего он чувствовал себя неважно, но в целом это было терпимо.
Почувствовав запах кофе, он лениво вышел в гостиную, сонно потягиваясь на ходу. Сидящий с кружкой в руках на диване перед телевизором Бартон не обратил на него ровным счетом никакого внимания.
Коулсон прошёл в кухню, налил себе кофе, сел на другой конец дивана и пощёлкал пультом в поисках новостей.
– Как спалось, дорогой?
– Нет, я не "дорогой", и спасибо, Бартон, спалось отлично. Я полагаю, тебя тоже разбудили не ночные кошмары? – Коулсон сделал глоток горячего кофе, отстранённо задаваясь вопросом, что подняло Бартона в такую рань – он ведь далеко не жаворонок.
– Спал как ребенок, – ответил тот. – И у меня не бывает кошмаров. Я люблю свои сны.
Коулсон промолчал, Бартон поднялся, чтобы налить себе ещё.
– А что, у тебя бывают кошмары? Об армии или вроде того?
– Чаще всего мне снятся благословенные и счастливые сны, потому что в них нет тебя. Мои кошмары чаще всего заключаются в том, что ты просто говоришь, говоришь, говоришь часами, – Коулсон невозмутимо допил кофе и протянул пустую кружку, ни на секунду не отрывая глаз от шестичасовых утренних новостей.
Нахмурившись, Бартон наполнил его кружку, а свою поставил на стойку, чтобы кофе немного остыл. Коулсону наверняка снятся сны о новых костюмах или что-то типа того.
– Тебе же это нравится, – буркнул Клинт.
Стащив с подлокотника дивана галстук, он протянул его Коулсону.
– Надень его сегодня.
Поднявшись, он направился в душ в своих семейниках и ветхой футболке с логотипом мыльной компании Тайлера Дердана. В новостях рассказывали о каких-то местных незначительных событиях, Коулсон попытался найти СпортЦентр, но не преуспел. Проклятье, на дворе 2011 год, а у них до сих пор нет спортивного канала, теперь не приходилось надеяться посмотреть репортаж с хоккейного матча.
__________________________
Душ – скромная радость жизни. Клинт вымылся и снова помастурбировал – на этот раз получилось не так здорово, однако идея кончающего ему в рот Коулсона не даст ему покоя ещё как минимум неделю.
Он вытерся полотенцем, а потом прошёл голым к своей сумке в гостиной за привычным костюмом; уже полностью одетый Коулсон забрал ноутбук с кухонного стола. Похоже, за окном опять прекрасная погода в -30 градусов, и Бартон просто отморозит себе яйца на таком морозе. Он натянул одежду, хмуро пялясь в окно.
– Пошли, солнце уже высоко, – бросил ему Коулсон, направляясь к машине. Натягивая куртку, Клинт краем глаза заметил лежащий на кофейном столике бордовый галстук; прежде, чем сообразил, что делает, он схватил его и сунул в карман.
Когда он забрался на пассажирское сиденье, проклятый Коулсон включил "Sing, Sing, Sing" Бенни Гудмана, и Клинт застонал в голос.
– Серьезно? ЭТО?!
Улыбнувшись в ответ, куратор забарабанил пальцами по рулю в такт мелодии.
__________________________
Только к десяти вечера Коулсон наконец закончил все дела, переговоры и переписки с базами удалённого доступа, которые он вёл из маленького трейлера ЩИТа, расположившегося недалеко от накрытого гнезда ГИДРЫ.
Подойдя к машине, он обнаружил, что Бартон дрыхнет без задних ног на откинутом до максимума пассажирском сиденье, закутавшись по уши в тёплую куртку Gore-Tex. Из кармана куртки высовывался галстук, на приборной панели валялся пустой пакетик из-под M&Ms, вперемешку с шоколадными и хлебными крошками. Когда Коулсон открыл дверь, Бартон вскинулся, просыпаясь.
Он подумал было о том, почему Клинт всё еще носится с этим отвратительным галстуком, но было уже слишком поздно, и он так устал. Вытащив галстук, он помахал им перед лицом Бартона.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Это милый галстук, я купил его на свои собственные деньги и подарил тебе на День Рождения, и, конечно же, единственное, для чего он может пригодиться – это собирать мои слюни, – это была шутка, но в ней была доля правды и определённая нотка обиды.
– Бартон. Ты купил этот дешёвый хаботайский шёлк шутовской расцветки на распродаже где-нибудь в Target или в месте типа этого, отличная шутка, очень смешно. С учётом того, что я не хотел бы пихать ни один из своих галстуков тебе в рот, этот вполне неплохо подойдёт для твоих слюней.
Он включил зажигание и обогреватель. Нахохлившийся как обиженный воробей Клинт поднял спинку и пристегнулся.
После такого долгого и выматывающего дня никакого больше Бенни Гудмана, его место занял Фил Коллинз с его «Сегодня в эфире» – Коулсон включил радио ровно на такую громкость, чтобы приятный голос спикера составлял компанию в поездке, но не отвлекал от дороги.
– Это был J.C.Penney, – обиженно заметил Клинт. Как будто это лучше, чем Target.
Коулсон повернул к МакДональдсу, подъехал к окну обслуживания и заказал пакет гамбургеров с картошкой-фри и двумя стаканами колы. Если Бартона долго не кормить, он становится совсем невыносим, а последнее, что ему сейчас нужно – это язвительный сожитель.
– Ешь, – приказал он, ставя сумку с бургерами Бартону на колени, колу – на приборную панель. Фил Коллинз закончил свой эфир, поэтому он переключил радио на Дейва Брубека, шоу «Take 5», сделал галстук чуть посвободнее и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки – печка работала на полную, ему стало откровенно жарко.
Когда они добрались до квартиры, он забрал стаканы с колой и пошёл вперед, оставив дверь открытой для Бартона.
– Сколько там бургеров? – спросил Клинт.
– Штук шесть, оставь мне один, – Коулсон поставил колу на стол, стащил пиджак и повесил его на спинку стула. По пути в спальню он кинул галстук на комод, уже внутри снял ботинки.
Рубашка и кевраловый жилет отправились на кровать, майка – на пол, брюки и семейники были сброшены уже рядом с дверью в ванную комнату. Всё, что ему сейчас нужно – это горячий душ.
Команда из ЩИТа прибыла около полудня, чтобы всё ещё раз проверить и забрать то, что осталось от штаба ГИДРЫ, и хотя он почти весь день просидел за столом, он чувствовал себя грязным. Вспотевшая кожа чесалась после долгих часов сопоставления фотографий и записей в поисках любых свидетельств о том, куда они могли переместить этот штаб.
...сегодня всё еще хуже, он чувствует это копошение где-то на задворках сознания, что-то внутри требует насилия, отмщения, необходимость заклеймить, подчинить...
Стараясь не обращать на это внимания, он переключил душ в холодный режим.
__________________________
Выбравшийся из костюма Бартон наелся бургерами до отвала, оставив Коулсону целых два, и ещё почти всю картошку.
По телевизору не шло ничего интересного, поэтому он тупо стал пялиться по сторонам. Заметив на полу кучу белья, подумал, что неплохо было бы прибраться – он сам никогда не был помешен на чистоте, но это уже чересчур.
Он приоткрыл дверь в ванную; если повторится то же, что было вчера, он просто не будет обращать внимания. Стащив со стойки рубашку и носки, он сунул их в приготовленную для стирки кучу одежды, потом забрал из сумки своё грязное белье и прошёл в спальню. На одежде были видны следы пота, а Коулсону ещё надо будет в чём-то ходить. Если Бартон хотя бы приблизится к его пиджаку – он труп. Однако тут ещё была пара футболок, нижнее белье и две пары носков, и ещё один носок одиноко лежит у кровати, поэтому Бартон просто собрал их все в кучу. Запах Коулсона теперь слышался очень чётко.
Насыпав в лоток порошка, он пустил в машину воду, сунул туда всё бельё и захлопнул дверцу.
На полу он обнаружил еще один носок Коулсона – видимо, выпал из рук. Наклонившись, Клинт подхватил его и плюхнулся на диван, теребя пальцами мягкий хлопок.
Когда спустя десять минут Коулсон появился в гостиной голым, с обёрнутым вокруг бёдер полотенцем, он откровенно удивился – Коулсон не из тех, кто любит расхаживать по дому в неглиже. Когда они впервые отправились вдвоём на миссию, подразумевающую совместное проживание, Бартон был уверен, что Коулсон просто прислонится как есть к стенке на пару часов, а потом встанет и будет готов к дальнейшим действиям.
За все проведённые вместе годы Коулсон несколько расслабился, однако подобное он позволял себе только под воздействием колоссальной усталости или не менее колоссального стресса.
– Я оставил тебе два бургера. И всю картошку.
Издав неясный одобрительный звук, Коулсон подхватил свою сумку и прошёл в спальню, оставив дверь полуприкрытой. Клинт раздраженно переключал пустые каналы.
– Спокойной ночи, сладкая попка, - пробормотал он. Быстро вернулся на два канала назад.
СпортЦентр. Ужасная картинка, сплошные помехи, но когда Клинт включил субтитры и увеличил громкость, ему даже почти удалось понять, что происходит на экране. Он буквально навис над полом, кусая губы в отчаянной попытке рассмотреть хоть что-то.
Совершенно естественно, что гол Тампа Бей встречают такими воплями, потому что эй, это же Стамкос.
__________________________
Он уже двадцать минут лежал и слушал комментарии Бартона, и этот шум отчаянно действовал на нервы. Обычно он легко справляется с полуночными привычками лучника, однако последние несколько недель выдались довольно тяжёлыми, и теперь его охватывали раздражение и злость.
Коулсон перекатился на спину и потёр лицо одной рукой, вдохи давались с трудом. Он уставился на трещины на потолке, виднеющиеся в рассеянном проникающем с парковки оранжевом свете, и начал мысленно считать от одного до скольки потребуется, пытаясь сконцентрироваться на этом ритме.
В гостиной Бартон кричит на телевизор, он сбивается на счёте 103.
В груди вдруг возникает странное напряжение, как будто его стягивают какими-то обручами, мешая дышать. Звук работающего телевизора становится громче, острее; непонятно почему к нему вдруг пробиваются запахи хвойного чистящего средства, которым мыли полы, когда они только въехали сюда; запах напоминает о бараках.
...звук похож на стрекот цикад на востоке...
...пробирается по позвоночнику и скручивается где-то у основания черепа...
...пробирается по позвоночнику и скручивается где-то у основания черепа...
Блять, нет. Только не это.
Коулсон крепко зажмурил глаза, резко втянул в себя воздух, досчитал до двадцати на испанском, потом обратно - на немецком.
Ночь за окном чёрная как смоль, там очень холодно, похоже, сегодня пойдёт первый снег, руки вцепились в одеяло, потому что кожа чешется и покрывается мурашками, и кажется, что она становится слишком мала для всего остального тела.
И натяжение, и зуд, и всё остальное – только у него в голове, это ясно, но это не отменяет того факта, что он теряет контроль так катастрофически быстро, что уличный свет вдруг меркнет перед глазами, а потом вспыхивает снова, уже гораздо ярче.
Из гостиной раздаётся отчаянный вопль негодования, сопровождаемый ненормативной лексикой.
– Неееееет! Ты долбаный инвалид, а не вратарь, нууу, чувак, какого хрена?!
Этот щелчок, где-то внутри головы.
Как будто ломается ветка, или ломается позвоночник.
Как будто ломается ветка, или ломается позвоночник.
...ворваться в гостиную...
...дверь спальни со стуком врезается в стену...
...высвеченный серо-голубым светом Бартон опять развалился на подлокотнике...
...чёрный носок в его руках, обернут вокруг пальцев...
...его чёрный носок...
...на фоне о чем-то кричит телевизор...
...на фоне о чем-то кричит радио...
... ранним утром так тихо, ему просто нужна тишина...
...схватить, засунуть ему в рот...
...Бартон падает и перекатывается по полу... догнать, сесть сверху...
...на фоне о чем-то кричит радио...
... ранним утром так тихо, ему просто нужна тишина...
...схватить, засунуть ему в рот...
...Бартон падает и перекатывается по полу... догнать, сесть сверху...
– ЗАТКНИ СВОЮ ПАСТЬ!
...свободная рука хватает за подбородок...
...свободная рука хватает за горло...
...он дёргается под ним, не ослаблять захват...
...он дёргается под ним, не ослаблять захват...
...бёдра прижимаются, вскидываются, придавливают...
– Я сказал ЗАТКНИ СВОЮ ЧЁРТОВУ ПАСТЬ!
...сжать пальцы, сжать ещё сильнее...
...переместить вес, чтобы удержать преимущество...
...сжимать беззащитную шею...
...я придушу тебя и оставлю связанным и беспомощным на всю ночь...
...я придушу тебя и оставлю связанным и беспомощным на всю ночь...
...рука на подбородке...
...рука на горле...
...на горле...
...яремная вена, пищевод, трахея...
...десять секунд для того, чтобы вырубить... после тридцати – необратимая травма мозга...
...яремная вена, пищевод, трахея...
...десять секунд для того, чтобы вырубить... после тридцати – необратимая травма мозга...
...в расширившихся зрачках плещется страх и адреналин...
...он мягкий и тихий, покорный, онемевшее тело...
...поджать, подавить...
...подчинить...
...медленно отпустить... рука-горло-подбородок...
– Заткни. Пасть.
...вот теперь стало тихо...
Клинт не двигался. И не собирался двигаться, ни в коем случае.
По ЩИТу постоянно ходили какие-то смутные слухи, но только теперь он им поверил. Коулсон чуть не убил его, этот псих с пустыми глазами, и чёрт, надо сейчас же выбираться.
Он тяжело дышал, адреналин стремительно разбегался по венам, оставив на языке какой-то острый привкус, который был ему незнаком. Его опять заткнули носком, но теперь что-то было иначе.
Он чуть подвигал челюстью из стороны в сторону, пытаясь хоть немного снять боль от сильной руки Коулсона и этого странного на вкус носка. Он прошёлся по ткани языком и понял, что этот привкус острее, чем раньше, чуть отдает хлором...
Клинт замер с широко распахнутыми глазами, внезапно сообразив, для чего именно использовался этот носок – да, другого варианта быть не может, и будь он проклят, если всё это не вызвало в нём что-то из давно забытой жизни, из того времени, когда он ещё даже не знал о существовании ЩИТа.
И совершенно неважно, что его босс только что чуть не убил его в припадке ярости – дело в этих неестественно-чёрных смотрящих на него сверху глазах, дело в руке на горле и в кляпе во рту – и он уже чувствует, как напрягается член, как непроизвольно подаются вверх бедра, пытаясь сильнее прижаться к чужому телу.
Ох блять.
Сердце Клинта бьётся в рёбра изнутри; он уже видит, что попал в ловушку, и понимает, что из неё надо выбираться как можно быстрее.
...тело фиксирует попытку освободиться, колени сжимаются сильнее, лишая возможности двигаться...
...даже не думай сбежать, у тебя нет выхода...
...этот захват невозможно разорвать...
...приподняться, вцепиться в руку, бицепс, прижать к полу...
...почувствовать чужой член...
Он помотал головой, пытаясь избавиться от окутывающего его красного тумана.
Он лежит в кровати и считает цифры, на самом деле он не здесь, он не сидит верхом на Бартоне.
Бартон выглядит по-настоящему шокированным.
Коулсон потёр глаза основанием ладони.
Клинт, дёрнувшись, вытащил носок изо рта.
– Дай мне встать, – прохрипел он, и Коулсон сполз на пол.
Бартон поднялся и отправился прямиком в ванную, надеясь, что его походка выглядит нормально. Конечно, тут нет замка – это всего лишь жалкий никчёмный номер в жалком никчёмном городишке жалкого никчёмного штата. Клинт со злостью хлопнул дверью. Включив душ, он обнаружил, что горячей больше нет, вода едва тёплая. Стойка для душа оказалась недостаточно высока, господи, он ведь не особо крупный парень, но даже ему кажется, что большинство душей приспособлены исключительно для мытья ниже пояса. Подставив под воду одно плечо, упершись рукой в кафель, он стоял и пытался понять, какого хрена только что произошло.
У тебя действительно встал на то, что должно было быть просто банальной потасовкой? Господи, да ты просто больной.
Гораздо хуже было то, что он всё ещё чувствовал запах и вкус чужой спермы где-то у основания языка – и совершенно не испытывал необходимости прополоскать рот.
Да что с тобой не так?
@темы: Перевод, Рейтинг: NC-21, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction
-
-
03.10.2013 в 01:40-
-
03.10.2013 в 01:42-
-
03.10.2013 в 01:43пока - the end
-
-
03.10.2013 в 02:05такому точно требуется продолжение
Йож во фраке,
спасибо за перевод!!!
-
-
03.10.2013 в 08:29Вот мне сейчас идти на работу и думать только о таких вот интересных вещах. Мамочки, как же я теперь...
спасибо arafrael за то, что убедила меня это сделать)
*поняла, что теперь тоже причастна к этому "что это был за пиздец".*
А конкретно по сабжу - охренеть. Челюсть на место возвращать я буду еще долго.
-
-
03.10.2013 в 10:13психические отклонения, мастурбация, фетиш, мат, насилие, жёсткий секс
Переживем, радостно подумала я.
доминирование, связывание
Я напряглась.
blood play, breath play, gun play (всё серьёзно
А вот над этим я сижу до сих пор и думаю, читать или лучше не надо...
-
-
03.10.2013 в 11:21спасибо за перевод, у тебя отличный язык))) очень красиво)))
-
-
03.10.2013 в 15:00<Кэрри>, зато я честно предупредила
Но это не отменяет того факта, что текст напрягает да))
Хотя там это всё как-то... органично.
arafrael, "я предупреждала" станет моим вторым именем...
-
-
03.10.2013 в 15:02-
-
03.10.2013 в 15:07но в целом мне очень понравился фик, вот прям таки очень))) учитывая что это проблемы с головой, да)))
-
-
03.10.2013 в 16:12-
-
04.10.2013 в 04:04|Ник|, вот хотела я дописать, что на самом деле нифига не плей, но не стала. К черту, уберу их, про жестокость и так предупредила, "потом сюрприз будет" (с) ))
Спасибо большое. Я, если честно, искренне надеялась, что тебе понравится
arafrael, на здоровье)) Ну что, теперь я перевожу Коулсон/Бартон\Фьюри?)))
-
-
04.10.2013 в 08:28(а еще там было что-то третье...)
-
-
04.10.2013 в 08:38-
-
04.10.2013 в 08:41-
-
04.10.2013 в 08:48-
-
04.10.2013 в 12:22-
-
04.10.2013 в 12:24да нам тут обоим ну таааак понравилось, тааак понравилось)))) жестко, но охренительно))))
-
-
19.10.2013 в 19:16ты сделала мне очень горячий вечер этим переводом, спасибо.
какой коулсон, блять, какой коулсон *в экстазе*
простите мне мой французский, но я не знаю, как по-другому.
уфф, душ ждет меня хД
-
-
20.10.2013 в 01:27простите мне мой французский, но я не знаю, как по-другому.
Что-то мне подсказывает, что по-другому и никак XD Цензурных слов не остаётся, спасибо авторам.
-
-
20.10.2013 в 01:32только тссс
я теперь жду проду, да.)
-
-
20.10.2013 в 20:05проду.
-
-
01.10.2014 в 01:24-
-
01.10.2014 в 01:51-
-
01.10.2014 в 01:53-
-
01.10.2014 в 01:56Надо будет у них разрешение спросить.
-
-
01.10.2014 в 01:59А, то есть само предложение вполне себе реально и теоретически реализуемо?
-
-
01.10.2014 в 01:59-
-
01.10.2014 в 02:02Реально) Я пока не знаю, как и что писать, но я смогла бы. Наверно.
Le Cygne de feu, мне тоже, тянет и не забывается.
-
-
01.10.2014 в 02:05Отлично. В том, что ты сможешь, я вообще не сомневаюсь.
Завершения и правда не хватает.