Беспечная кошатница
Название: Fifty Pound Draw
Автор: shadowen
Перевод: Юми-ко
Оригинал: тут
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Фил Коулсон/Клинт Бартон
Жанр: экшен, чуток романса
Таймлайн: за несколько лет до событий фильма
Саммари: Всегда есть шанс, что операция пойдет не по плану
Отказ: Все Марвелу и автору
Размер: миди
Статус: закончен
Глава 2
В грязной подсобке разграбленного мародерами магазина Фил молился, чтобы не дрожали руки, и чтобы у него хватило духу сосредоточиться на ситуации в целом, а не на том, что происходило в эту минуту.
читать дальшеРана на боку у Бартона была рваной и неприглядной, но не очень глубокой: органы не задеты, внутреннего кровотечения нет. Фил мог бы поблагодарить за это судьбу, но сейчас ему было не до благодарностей. Он старался не думать о том, как сжимаются челюсти Бартона каждый раз, когда игла вонзается в края пореза, или как тот рвано вздыхает, когда Фил выплескивает на рану очередную порцию текилы, чтобы ее промыть. Ему и раньше приходилось штопать своих агентов в полевых условиях, и даже самого себя пару раз. Еще один раз его не убьет.
Фил определенно не думал в этот момент о том, как Бартон, покачнувшись, упал с лестницы, и как ему на руки брызнула кровь, когда он его подхватил.
- Вы там что, крестиком вышиваете? – спросил Бартон сквозь сжатые зубы.
- Я подумал, немного эстетики придется вам по вкусу, - сухо ответил Фил. Он нажал на иглу и запретил себе думать о звуках, невольно вырвавшихся из горла Бартона.
- К черту эстетику, Коулсон. Просто сделайте так, чтобы мои внутренности не вывалились наружу.
- Для некоторых людей работа – повод для гордости, агент Бартон. – Стежки можно было назвать какими угодно, только не эстетичными: просто черные штрихи на красной от крови коже. Единственное, чем тут можно было гордиться, это тем, что Бартон проживет достаточно долго, чтобы увидеть шрам. – Дело пойдет быстрее, если вы перестанете дергаться.
- Я не дергаюсь.
- Точно. Как уж на сковородке.
Грудь Бартона поднималась и опускалась, отмеряя неровное дыхание, мышцы на животе напряженно дергались на каждом стежке. В остальном он сохранял полную неподвижность.
- Ну, если вы поторопитесь и перестанете меня тыкать… - Игла снова прошла через плоть, и он резко вдохнул. – Богом клянусь, вам это доставляет удовольствие.
- Ничего подобного, - возразил Фил, и он не думал о том, насколько это действительно было далеко от истины.
Звуки борьбы снаружи постепенно отдалились, и теперь тишину лишь иногда нарушал треск выстрела. Но в любом случае выбраться из страны будет нелегко. С раненым Бартоном это будет практически невозможно, но они должны сделать это быстро, до того, как на регион обрушатся последствия сегодняшнего ЧП – чем бы оно ни было.
- Я видел вертолет. – Это было действительно впечатляюще – то, как в голосе Бартона смешивались боль и непринужденность.
- Нас отозвали, - сказал ему Фил. – Но я отправил их на базу.
Подняв глаза, он наткнулся на пристальный взгляд.
- Вы их отослали.
- Да.
- И не ушли вместе с ними.
- Это очевидно.
- Почему?
Фил снова поднял голову. Протокол ЩИТа гласил, что вытаскивать захваченных, пропавших без вести или травмированных агентов необходимо только в том случае, если риск того стоит, и это определялось ценностью агента для организации. Если объективно оценивать ситуацию, в данном случае риск был неприемлемым, и протокол диктовал, что Фил, как старший по званию и более ценный агент, должен вернуться на базу и не предпринимать попыток спасти Бартона. Невыполнение этого требования, возможно, приведет к официальному предупреждению и отстранению от полевой работы.
- Надо было убедиться, что конспиративная квартира очищена, - ответил Фил, - а пилот не мог ждать. Я приказал ему улетать.
- Я же сказал, что позабочусь об этом. Вы мне не доверяли?
- Честно говоря, Бартон, я не был уверен, что вы не угробите себя в процессе.
Бартон рассмеялся, но тут же зашипел.
- Ох, черт. Думаю, вы были правы.
- Кроме того, - продолжил Коулсон, - вы все еще не рассказали мне, как вам удалось поджечь агента Паркса.
Бартон усмехнулся.
- Это история для другого раза, сэр.
Агент Бартон продемонстрировал похвальную изобретательность и ловкость, а также готовность ставить интересы ЩИТа выше собственной безопасности. Возможно, неоправданно выше.
Фил не думал о другом рапорте, который бы он сейчас писал, если бы улетел на том вертолете.
Он никогда в жизни не бросал агента на произвол судьбы, и не собирался делать этого сейчас.
***
Впоследствии Клинт так никогда и не понял, как им удалось выбраться из города, не попав под арест или под пули, так что он просто махнул рукой и списал все на божественное вмешательство.
Еще он не понял, где Коулсону удалось раздобыть настоящий армейский джип, но спрашивать не собирался.
Несмотря на брезентовый верх и открытые окна он всей кожей чувствовал палящее солнце. Одежда и волосы взмокли от пота, а рука, которой Клинт упирался в дверцу, была противно влажной. Боль и жжение в боку усилились, и ему мерещилось, что он чувствует каждый проклятый стежок и каждую чертову нитку бинтов, которыми была перетянута рана. Джип трясло и подбрасывало на неровной дороге, которая казалась одной бесконечной чередой выбоин и колдобин, рытвин и булыжников. Клинт был абсолютно уверен, что рано или поздно эта веселая прогулка его доконает.
- Здесь двести километров через горы до Куибдо. Оттуда мы сможем вызвать помощь или добраться до побережья, если у ЩИТа не получится добраться до нас. – Коулсон бросил на Клинта оценивающий взгляд. – Вы сможете идти пешком, если будет нужно?
- Я много чего могу, если нужно, сэр, - ответил Клинт и попытался не думать о том, как будет продираться сквозь джунгли со свежим ножевым ранением.
Коулсон хмыкнул, очевидно, не поверив ни единому его слову, но настаивать не стал. Клинт боролся с желанием поерзать на сидении, почесать бок, вытолкнуть Коулсона и сесть за руль самому, потому что тот как нарочно собирал каждый камень на дороге.
И у него все чесалось – кожа зудела, будто ее что-то скребло изнутри. Клинт потер шею, но от этого волосы на затылке встали торчком и не желали возвращаться в прежнее состояние, как бы он ни старался. Это сводило его с ума.
А еще было очень жарко – так, что хотелось выбраться из собственной кожи. Он чувствовал себя как в ловушке, зная, что в любую минуту их могли догнать плохие парни с большими пушками, и он ничего не сможет сделать. Он был ранен и слаб, и бесполезен.
Лучше бы Коулсон оставил его позади.
Сейчас и, возможно, в ближайшем будущем, Коулсон был единственным, что отделяло Клинта от медленной мучительной смерти.
- О чем вы задумались, Бартон?
От неожиданности у Клинта подскочило сердце, и боль в боку запульсировала с новой силой, что не прибавило ему хорошего настроения.
- Ни о чем, сэр.
Коулсон снова хмыкнул.
- Так что там произошло? – спросил он, не сводя глаз с дороги.
- Я прикрыл вашу задницу и зачистил чертову квартиру, - проворчал Клинт. – Сделал то, что от меня требовалось.
- Да, это так, - сказал тот, и было что-то в его голосе такое, от чего зуд на коже Клинта немного ослаб. – Но в предпоследний раз я видел, как вы очертя голову ринулись в толпу вооруженных противников. А в следующий – вылетели из окна весь в крови. – Коулсон отвел взгляд от дороги и посмотрел на него. – Так что же случилось?
- Это имеет какое-то значение? – Клинт никогда не был силен в аналитике, и разумеется, ему не хотелось рассказывать подробности. – Я сделал свое дело. Единственное, что пострадало – это моя собственная шкура.
- Я бы не стал утверждать, что это не имеет значения, - ответил Коулсон. – Но мне в любом случае нужна вся история целиком. Для отчета.
- Для отчета, значит.
- Верно. – Лицо Коулсона было смертельно серьезным. – Подробный доклад может в будущем спасти кому-то жизнь при повторении сходного сценария.
Клинт фыркнул.
- Как? Сдается мне, фраза «Не застревать в Южной Америке» идет первым пунктом в инструкции начинающего агента.
- Да, что ж. Похоже, мы оба прогуляли уроки в этот день.
Язвительный ответ о том, что он бросил школу, едва не сорвался у Клинта с языка, но затем он замер на секунду и посмотрел на Коулсона.
- Это что, была шутка?
- Я не из тех, что шутит, агент Бартон. – Уголок его рта дернулся едва заметно, затем он повернулся к Клинту, поймав его взгляд. Он улыбнулся, и Клинт рассмеялся, запрокинув голову. Коулсон присоединился к нему, и они хохотали как два идиота, пока Клинт не закашлялся от боли в боку.
- Твою же мать.
Коулсон, не отворачиваясь от дороги, порылся в сумке между сиденьями и достал маленький белый бутылек с таблетками.
- Нам нужно беречь их на крайний случай, - сказал он, - но нет никаких причин напрасно мучиться.
Клинт покачал головой.
- Я в норме. Мне нужно дер…
Машину тряхнуло на кочке, и его протест перешел в сдавленный вскрик. Во взгляде Коулсона было поровну укоризны и неподдельного беспокойства.
- Берите таблетки, Бартон, - велел он. – Я сохраню ясную голову за нас обоих.
- Идите к черту, сэр, - пробормотал Клинт, но флакончик взял и, выбив из него две таблетки, проглотил их на сухую. – Спасибо.
- Пожалуйста.
Клинту подумалось, что он должен поблагодарить Коулсона и за все остальное тоже. За то, что поймал его, не дав рухнуть на асфальт, что зашил его рану и не бросил в зоне конфликта. Однако вместо этого он сказал:
- Я разобрался с теми, кто был внизу. По крайней мере, я так думал. Двое из них поднялись за мной в квартиру. – Коулсон на него не смотрел, но Клинт знал, что тот внимательно слушает. – Я не ждал нападения, и им удалось загнать меня в угол. У одного был нож. Я подумал, что это место в любом случае больше не безопасно, так что бросил гранату и выпрыгнул в окно.
- Что было дальше, я знаю, - сказал Коулсон и нахмурился. – Где вы взяли гранату?
Клинт пожал плечами.
- Она у меня всегда с собой.
- Вы всегда носите с собой гранату?
- Ага.
- Гранату?
- Да.
Коулсон бросил на него косой взгляд.
- Что еще у вас в сумке?
При других обстоятельствах Клинт ни за что не стал бы добровольно отвечать на этот вопрос, но ему пришло в голову, что в самом ближайшем будущем его выживание может напрямую зависеть от того, какими ресурсами они располагают, и Коулсон должен об этом знать.
- Сухой паек, термоодеяло, аптечка, отмычки, веревка, оружие, боеприпасы, лук, стрелы, два зажигательных снаряда, - перечислил он, - и запасные штаны.
- И граната.
- И граната.
С минуту Коулсон обдумывал список, но сказал только:
- Тяжело, наверное, все это нести.
Обезболивающее начало действовать. Боль, конечно, не исчезла, но притупилась. Инстинкты подсказывали ему бороться с приятной дымкой, окутывающей разум, и сохранять ясность сознания.
- Отдохните, - сказал Коулсон, который, похоже, умел читать мысли. – У нас впереди долгий путь.
- Я в порядке, сэр, - возразил Клинт, выпрямившись.
- Бартон.
- Сэр.
- Это приказ.
Коулсон наградил его взглядом, который обращал новичков в бегство, Клинт сам это видел. Он усмехнулся и тяжело вздохнул.
- Что ж, если вы настаиваете.
- Сладких снов, агент Бартон.
- Катитесь к дьяволу, сэр.
Устраиваясь на сидении со всем возможным в данной ситуации комфортом, он был уверен, что видел мимолетную улыбку на губах Коулсона.
Ему снилось землетрясение, и трещины в земле прямо у него под ногами, он тянулся за веревкой, которой не было, и падал.
Когда Клинт проснулся, голова у него гудела, и казалось, что все мускулы разом свело судорогой. Было темно, джип стоял на месте, сумка лежала у него в ногах, а Коулсон исчез.
Клинт автоматически потянулся за своим луком, но резкая слепящая вспышка боли мгновенно напомнила, что держать лук ему сейчас не по силам. Вместо этого он взял пистолет и медленно, бесшумно открыл дверцу.
Лунного света было достаточно, чтобы различать черные силуэты в темноте. Клинт прислушался к тихим звукам джунглей, стрекоту насекомых, шепоту ветра, близкому журчанию воды, стараясь определить, нет ли посторонних шумов.
Ничего.
Куда, мать его, подевался Коулсон?
Взрывая конспиративную квартиру, Клинт в суматохе потерял переговорник, а кричать ему не хотелось. Он осторожно обошел джип. Может, Коулсон просто бросил его. Может, он понял, что шансы выбраться одному гораздо выше, чем с беспомощной занозой в заднице. Может, он из жалости оставил Клинту машину и вещи. Клинт, конечно, его не винил. По крайней мере, так хоть один из них доберется до дома.
- Все нормально?
У Клинта едва не случился микроинфаркт. Никто, кроме самых высококлассных киллеров никогда не мог подойти к нему незамеченным, но у Коулсона это получилось, он стоял всего в двух шагах – неподвижный черный силуэт, окруженный такими же неподвижными черными силуэтами.
- Господи Иисусе, Коулсон. – Клинт опустил оружие и привалился спиной к машине. Адреналин вытеснил из его крови остатки обезболивающего, оставив головокружение и тошноту.
- Извините. Я не хотел вас напугать. – Не похоже было, что Коулсон хоть немного сожалеет, но когда он подошел ближе, его шаги были слышны. Лунный свет упал на его лицо, и Клинт увидел, что он хмурится. – Бартон, вы в порядке?
- Было бы куда лучше, если бы вы не пугали меня до смерти своими чертовыми замашками ниндзя, - ответил Клинт. Он сделал глубокий вдох, надеясь унять головокружение, но это не помогло.
- Я не ниндзя. Я старший агент ЩИТа.
У Клинта был достойный ответ на это заявление, точно был. У него их было целых пять, и все они были великолепны, но только он собрался заговорить, как тошнота накатила с новой силой. Он наклонился, и его вывернуло на землю. Остатков здравого смысла хватило только на мысль о том, как ему повезло, что он не запачкал обувь Коулсона.
Коулсон осторожно положил руку ему на плечо.
- Идемте. Я думаю, вам нужно прилечь.
- Знаете, мне кажется, вы правы, - согласился Клинт: ему было слишком плохо, чтобы спорить.
Коулсон обвел его вокруг машины и помог лечь. Земля была твердой и бугристой, и острые камешки тут же впились в спину, однако Клинту доводилось спать в местах и похуже. Коулсон уселся рядом с ним, опираясь спиной на колесо.
- На пять звезд не тянет, правда, сэр?
Коулсон издал что-то похожее на смешок.
- Спите, агент Бартон.
- Слушаюсь, сэр.
***
Фил заставил себя погрузиться в сон. Это было по любым меркам небезопасно, но гораздо хуже будет, если завтра он заснет за рулем. С выведенным из строя Бартоном, Филу нужно было постоянно быть начеку, а это значило, что ему необходим отдых. Разумеется, спал он плохо, но, по крайней мере, проспал всю ночь и проснулся с рассветом.
Голова Бартона покоилась у его бедра, и ночью тот почти не двигался, а сейчас лежал так тихо, что Фил на мгновение усомнился – дышит ли. Убедившись, что дышит, он продолжал смотреть – просто потому, что в этот момент никто не пытался их убить, и Бартон был гораздо более интересен в качестве объекта наблюдения, чем джунгли вокруг. Ночью Фил накрыл его одеялом, чтобы не замерз, но оно было коротковато, и ноги торчали снаружи, ботинки были испачканы пылью и запекшейся кровью.
Его собственная кровь, вспомнил Фил и постарался выкинуть из головы вид открытой раны и черных стежков.
Спящий и по большей части расслабленный Бартон выглядел моложе – Филу прежде и не приходило в голову, насколько тот молод, и он сомневался, что даже несколько лет отдыха сотрут следы забот и печалей с этого красивого лица. Фил читал его досье. Страница за страницей, полные несчастий, ошибок и предательства, к которым прилагались дисциплинарные заключения и жалобы от предыдущих кураторов.
Мое профессиональное мнение на данном этапе таково, что Бартон будет эффективнее служить ЩИТу в качестве специального агента, а не обычного полевого оперативника. По тщательном размышлении я рекомендую перевести его из казармы и назначить ему постоянного куратора.
Бартону не нужен тот, кто будет отдавать ему приказы, решил Фил. Ему нужен тот, кто будет за ним присматривать.
Внезапно тишину нарушили отдаленные ритмичные звуки. Фил насторожился, прислушиваясь. Звуки приближались и становились все громче, и теперь можно было без труда различить характерный шум вращающихся лопастей.
Вертолет.
Твою мать.
- Бартон, проснитесь.
Тот не шевелился, но глаза открыл. Затем он поморгал и сфокусировал взгляд на лице Фила, а секунду спустя произнес:
- Вертолет.
Фил кивнул.
- Под машину. Быстро.
Бартон поджал ноги и аккуратно, вместе с одеялом, перекатился под джип, движение было плавным, но Фил заметил болезненную гримасу на его лице. Позже нужно будет проверить швы. Фил забрался вслед за ним, втиснувшись в узкое пространство. Накануне вечером он набросал на джип веток и сухих листьев как раз на такой случай, но лежа лицом в пыли и вслушиваясь в приближающийся шум винтов, он был далек от того, чтобы хвалить себя за дальновидность.
Места с трудом хватало, чтобы укрыться, и Филу пришлось перекинуть ногу через Бартона, чтобы как-то уместиться. Он чувствовал на шее его дыхание – горячее и быстрое.
Свистящий стук лопастей становился все громче.
Бартон определенно дышал слишком часто и был напряжен. Фил запоздало понял, что давит на его пострадавший бок.
- Сдвиньтесь, - сказал Фил, и они закопошились, в итоге Бартон улегся на спину, а Фил устроился рядом, их ноги все еще переплетались. Ему некуда было деть руку, и он положил ее Бартону на грудь.
- Сперва пригласите меня на ужин, сэр, - пробормотал тот, его дыхание постепенно выравнивалось.
- Стейк и омары, Бартон, сколько захотите, - пообещал Фил.
- Спорим, вы говорите это всем парням.
- Только тем, кого мне приходится таскать через джунгли.
Бартон фыркнул, и они замолчали, прислушиваясь. Судя по звукам, вертолет заложил круг над поляной.
Фил чувствовал запах сырой земли, металла и машинного масла, и терпкий запах пота, выступившего на коже Бартона. Он вдруг осознал, как тесно они прижаты друг к другу, и как температура воздуха поднимается вместе с солнцем. Сейчас едва ли было подходящее время для подобных мыслей, но Фил не мог отделаться от ощущения, что они пересекли какую-то невидимую границу.
Если их обнаружат члены картеля, то это не будет иметь никакого значения.
Вертолет прошел прямо над ними, и ветер от винтов пригнул траву к земле.
Бартон застыл как каменное изваяние, только его зрачки двигались, и грудная клетка медленно поднималась и опускалась под рукой Фила. Судя по мрачному взгляду, он сейчас обдумывал самые худшие варианты развития событий.
Вертолет отдалился и опять пошел по кругу, снова пролетев над ними.
Фил только сейчас понял, что сжимает в кулаке рубашку Бартона, и разжал пальцы. Если Бартон это и заметил, то не подал вида.
Наконец вертолет стал медленно отдаляться, все так же кругами, и вскоре шум стих совсем. Уверившись, что все чисто, Фил отодвинулся от Бартона и выбрался из-под джипа, подавив вздох облегчения, когда растягивал затекшие мышцы.
- Если вам хотелось пообниматься, сэр, - ворчливо проговорил Бартон, - то можно было просто попросить.
- Если бы я хотел обниматься, то нашел бы место получше, - ответил Фил. – Как ваш бок?
- Как будто в него воткнули нож. – Бартон вылез из-под машины с заметно меньшей грацией, чем была, когда он туда залезал, и Фил нахмурился.
- Идите сюда. Надо проверить швы.
- Все в порядке, сэр.
- Бартон.
- Все нормально.
Фил придал лицу свое лучшее «мне лучше знать» выражение и решительно сказал:
- Дайте мне вас осмотреть, или я при первом же случае выведу вас из строя и обездвижу на весь остаток пути.
Бартон прищурился.
- И что это значит?
- Это значит, я вас оглушу и привяжу к багажнику, как дешевый чемодан. А теперь снимайте рубашку.
Несколько долгих напряженных секунд они сверлили друг друга глазами. Затем Бартон усмехнулся и покачал головой.
- Я так и знал, - сказал он, взявшись за подол рубашки и потянув ее вверх. – В тихом омуте черти водятся.
Фил подавил желание закатить глаза.
- Скажите спасибо, что я оставил на базе свой любимый кляп.
Он осторожно размотал бинты, стараясь не тревожить рану. Чем больше слоев он снимал, тем больше становилось красное пятно, а потом показался насквозь пропитавшийся кровью квадрат марли. Разумеется, три шва было сорвано.
- Ох, ни хрена себе. То есть… как-то многовато крови, - сказал Бартон, глянув на свой бок.
Да, ее действительно было много, и кровотечение не прекращалось.
- Так, ладно, ложитесь-ка. Я позабочусь об этом.
К облегчению и легкому удивлению Фила, Бартон подчинился без разговоров, ограничившись только фразой:
- Лечь на спину и думать о ЩИТе, так, сэр?
- Если вам хочется, можете думать о ЩИТе, я не стану вам препятствовать, - ответил Фил, перебирая скудное содержимое аптечки. – Хотя и не могу представить, чтобы образ директора Фьюри мог вас хоть как-то утешить.
Бартон закашлялся смехом.
- Может, я просто буду думать о вас, Коулсон. Вы гораздо симпатичнее, чем Фьюри.
- Так уж и быть, я не стану передавать ему ваши слова.
Воду нужно было беречь, так что Фил промыл рану как смог, но кровотечение все еще продолжалось. Каждый раз, как он стирал кровь, из пореза просачивалась новая. Действовать приходилось очень быстро. Когда Фил плеснул на рану спирта, чтобы продезинфицировать, Бартон дернулся и вскрикнул.
Фил положил руку ему на грудь, придерживая.
- Все хорошо, - мягко сказал он. – С вами все будет в порядке.
Бледному от боли и кровопотери Бартону удалось выжать слабую улыбку.
- Скорее бы, сэр.
- Поспешишь – людей насмешишь, агент Бартон, - ответил Фил и, сняв с себя ремень, протянул его Клинту. – Прикусите.
- Все-таки решили заткнуть мне рот, - проворчал Бартон, но послушно закусил ремень.
Сорванные стежки торчали по краям разреза бесполезными обрывками. Одна из ниток застряла, и Филу пришлось выдернуть ее вместе с кожей, и он совершенно не думал о том, как скрипнули зубы Бартона, впиваясь в ремень. Кожа была скользкой от крови, очень трудно было свести вместе края раны, и Фил обнаружил, что у него трясутся руки.
Измождение. Обезвоживание. Низкий уровень сахара в крови. Надо непременно заставить Бартона что-нибудь съесть, когда он закончит.
Но сперва то, что важнее.
На то, чтобы заменить швы, ушло больше времени, чем можно было ожидать, и к тому времени, как это было сделано, дыхание Бартон сделалось отрывистым и натужным. Фил наложил свежую повязку из остатков более-менее чистой марли. Медленно и осторожно он просунул руку Бартону под плечи и помог ему сесть. Тот выплюнул ремень, скорчив гримасу, и отпил из бутылки, которую Коулсон поднес к его губам. Часть воды пролилась, оставив светлые ручейки на грязной коже. Когда он напился, Фил со вздохом убрал бутыль.
Бартону нужна была кровь. Ему нужны были антибиотики, болеутоляющие средства, чистые бинты и сотни других вещей, которых у них не имелось. Ему нужен был профессиональный уход и лечение в настоящей больнице, но все, что у него было – это Фил Коулсон, агент ЩИТа, вооруженный тупой иглой и бутылкой текилы.
Но этого хватит. Пожалуйста, пусть этого хватит.
Фил глотнул воды и снова протянул бутылку Бартону, но тот качнул головой.
- Вы потеряли много крови, - сказал ему Фил. – Вам нужно пить побольше жидкости.
- Нужно экономить воду, - голос Бартона был тихим и хриплым, и это больше, чем что-либо другое, обеспокоило Коулсона.
- Если вы умрете, она все равно будет бесполезна. Пейте.
Бартон бросил на него мятежный взгляд и, пробормотав: «Катитесь к черту, сэр», - сделал еще несколько глотков.
Им необходимо было продолжать двигаться, но если вертолет все еще кружил над дорогой, это было небезопасно. Шоссе не было пустынным – в основном по нему проезжали те, кто пытался скрыться из города, но это было еще вчера. Теперь же кроме них на трассе никого не было, а одинокий джип легко мог привлечь ненужное внимание.
И потом, был еще Бартон, бледный и ослабевший, не способный сейчас даже сбросить руку Фила со своего плеча, не то что противостоять вооруженным противникам.
Ничего страшного не случится, если они останутся на месте еще на несколько часов.
***
На следующий день они тронулись в путь. Теплое утро плавно перетекало в душный день, а боль и усталость Клинта нисколько не ументшились, несмотря на отдых. Они не видели никаких следов вертолета, картеля и вообще, ни одной живой души. Черт, даже животных и птиц не было.
- Слишком жарко, - сделал вывод Клинт. – Все, у кого есть хоть капля мозгов, забились поглубже в тень.
Коулсон неопределенно хмыкнул, не отрывая глаз от дороги.
- Кондиционеры по-настоящему способен оценить только тот, кто жил без них, - продолжил Клинт. – Мне было семнадцать, когда я первый раз ночевал в таком месте, где была система кондиционирования. Я тогда подумал, что умер и попал в рай. Мне хотелось умереть прямо там, только бы всегда было так прохладно.
Чистая голубизна летнего неба сменилась свинцово тяжестью, из-за горизонта набежали кудлатые серые тучи, воздух стал густым и неподвижным, словно желе. Жара и влажность приглушали все звуки, и голос Клинта казался громким на фоне всеобщего безмолвия. Один только Коулсон был безмятежен, его, казалось, не волновали ни надвигающийся дождь, ни жара, ни болтовня пассажира. Он просто продолжал смотреть на дорогу и хмыкать.
- Думаю, это то, что можно сказать в пользу ЩИТа. Кровати жесткие, еда паршивая. Но, черт возьми, там есть кондиционеры.
Вдалеке облака осветились короткой вспышкой, и небо разрезала молния.
- Это автоматическая система терморегулирования, которая поддерживает постоянную температуру в шестьдесят восемь и два градуса по Фаренгейту, - сказал Коулсон. – Технически, кондиционеров там нет.
Клинт моргнул.
- Серьезно?
- Серьезно.
- А-а. – Он подумал о вентиляционных шахтах на базе, широких и ровных, с их герметичными панелями доступа и почти бесшумными вентиляторами. – Итак, в случае биологической атаки или чего-то вроде, все здание будет герметично закрыто и не пропустит зараженный воздух.
Настала очередь Коулсона моргать, и он впервые за это утро посмотрел прямо на Клинта.
- Точно, - он чуть помедлил, затем продолжил: - Кроме того, если что-то подобное произойдет внутри объекта, мы сможем изолировать пораженные участки и защитить остальную часть базы и население в целом.
- Вы, люди в костюмах, подумали обо всем, не так ли? – с улыбкой сказал Клинт.
- В данном случае этим занимались специалисты по безопасности. – Коулсон едва заметно улыбнулся. – И вряд ли меня сейчас можно назвать «человеком в костюме».
Это было действительно странно – видеть Коулсона в свободных штанах, бронежилете и пропитанной потом майке, но несмотря на все это, он оставался все тем же компетентным и представительным правительственным агентом. Клинт пожал плечами.
- Костюм можно снять.
- И тогда мы получим голого человека.
Клинт рассмеялся, стараясь не морщиться от боли в боку.
- Мне нравится направление ваших мыслей. – Глянув на Коулсона, он добавил: - Прошу прощения за ваш костюм, кстати.
Коулсон помрачнел.
- Я не собираюсь винить вас в том, что вы залили его своей кровью, Бартон, - сказал он. – Но если это вас и правда беспокоит, можете купить мне новый.
«Вас вообще не должно было быть там», - подумал Клинт.
- Я это сделаю, сэр.
Молния сверкнула снова, ближе к ним, и в воздухе сильнее запахло дождем.
Клинт поерзал на сидении, но движение потянуло швы, отозвавшись болью. Рана пульсировала с каждым вдохом, с каждым ударом сердца, и он чувствовал себя вялым и до предела вымотанным. Было чертовски глупо, что он позволил двум мудакам добраться до себя, и еще глупее, что одному из них удалось ударить Клинта ножом, и теперь Коулсон расплачивался за его глупость.
- Я не видел того, кто стрелял, - сказал он невпопад.
- Что? – не оборачиваясь, спросил Коулсон.
У Клинта горели щеки и шея. Он знал, что Коулсон взял его на задание, чтобы испытать, и он это испытание провалил.
- Другой снайпер, тот, который застрелил вашего визави. Я его не заметил. Понятия не имею, где он был.
Он не знал, что услышит в ответ. Может, Коулсон вышвырнет его из машины, пожалев, что вернулся за ним, а может, будет все так же неопределенно молчать, и эта напряженная неизвестность определенно была худшим из зол.
Однако вопреки всем его ожиданиям Коулсон спросил, приподняв брови:
- Ну и что? – Он посмотрел на Клинта во второй раз за сегодня. – Учитывая траекторию выстрела, я бы предположил, что он был в том же здании, что и вы, вне поля вашего зрения. Вы никак не смогли бы его заметить.
Клинт уставился на него во все глаза.
- Но я…
- Кроме того, - продолжил Коулсон, - я сомневаюсь, что хоть кто-то заметил вас, пока вы не начали стрелять. Работа снайпера в том и состоит, чтобы оставаться невидимым для всех, даже для других снайперов. Вам это известно.
- Да, но…
- Бартон, - непререкаемым тоном прервал его Коулсон, - это не ваша вина, что переговоры сорвались. Если, конечно, вы не планируете взять на себя ответственность за внезапное обострение политической ситуации в стране, которое привело к вооруженному конфликту.
Но была еще одна мысль, которая не давала Клинту покоя.
- Но если… Сэр, если бы мишенью были вы…
- Тогда бы мы с вами сейчас не разговаривали, и это по-прежнему была бы не ваша вина.
«Но ты все равно был бы мертв, и я, наверное, тоже». Клинт старался не думать о том, как дуло винтовки могло лишь чуть-чуть отклониться в сторону, и тогда на земле под жарким латиноамериканским солнцем лежало бы другое тело. Он покачал головой, прогоняя образ, но добился только головокружения.
- Да, сэр, - тихо проговорил он.
Клинт чувствовал на себе взгляд Коулсона, но не мог заставить себя повернуть голову и смотрел в окно, на приближающийся шторм.
В тот день гроза так и не разразилась, и они продолжали ехать даже ночью. Клинт то дремал, то отключался, и каждый раз, как он просыпался, головная боль и чувство дезориентации усиливались. Но затем он смотрел на Коулсона, на сводящего взгляд с полосы шоссе, и вспоминал, где находится и почему так дерьмово себя чувствует. За час до рассвета они остановились, чтобы Коулсон мог немного поспать.
- Сможете покараулить? – спросил он.
Клинт кивнул, сжав в руке пистолет.
- Я крикну, если увижу плохих парней.
- Я уверен, вы будете держать их на расстоянии, - невозмутимо ответил Коулсон. Затем он откинулся на спинку и закрыл глаза.
После грохота и тряски тишина и темнота казались непривычными. Ветра не было, и тяжелый, насыщенный влагой воздух сжимал легкие, словно железные тиски. Над горами пророкотал раскат грома. Внезапно Клинту показалось, что в джипе ужасно, невыносимо тесно, что посреди этой проклятой пустыни он попал в западню, пространство которой медленно сокращается. Коулсон спал совсем рядом, но в то же время будто бы на расстоянии в несколько световых лет.
Сердце Клинта панически заколотилось, и он закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Пустота, одиночество, ожидание – все это часть работы, сказал он себе. Нужно сохранять неподвижность и ждать, и тогда, сделав выстрел, можно будет вернуться домой.
Он попытался абстрагироваться от раскатов грома, от запахов пыли, дождя и крови, и сосредоточиться на дыхании, но его ритм был неустойчивым, а вздохи слишком частыми и короткими. Боль и жжение в боку накатывали волнами, реагируя на удары сердца.
Однако в окружающей темноте он нашел другой звук, близкий и очень тихий, и настроился на него, как радиоприемник на электромагнитную волну. Дыхание Коулсона во сне было ровным и глубоким, и Клинт старался подстроить под него собственный вдохи и выдохи. Постепенно ему это удалось, и пульс начал замедляться, а все прочие звуки отошли на второй план.
Клинт открыл глаза.
Ночь по-прежнему была пустой и душной, но воздух уже не давил на него. Клинт оглядел силуэты гор на фоне бесконечного темного неба и ленту дороги, убегавшей в джунгли. Катрина была мирная и даже по-своему красивая, и окружив себя уверенностью, словно щитом, Клинт продолжал слушать дыхание Коулсона.
Время текло медленно, но час уже прошел.
За завесой туч взошло солнце, окунув землю в туманный серый свет. При первых признаках рассвета Коулсон пошевелился, потер сонные глаза и со стоном повертел головой. Бросив мутный взгляд на Клинта, он хрипло пожелал ему доброго утра.
Клинт не сразу сообразил ответить, а когда сделал это, то сам поразился, каким усталым и слабым был его голос.
Коулсон нахмурился.
- Все хорошо?
- Не знаю насчет «хорошо», - сказал Клинт, заставив себя говорить живее, - но никто не пытался нас убить, так что, по крайней мере, хуже не стало.
Коулсон опять хмыкнул, как будто без слов понял все, о чем Клинт умалчивал. Но комментировать он ничего не стал, сказав только:
- До Куибдо осталось совсем немного. Там мы сможем связаться с ЩИТом и вызвать помощь. Если не получится, то можно нанять лодку и добраться на ней до побережья.
- Конечно, - промямлил Клинт. – Одной веселой поездки вам не достаточно. – В голове гудело, и от одной мысли, что придется плыть на лодке, его начинало тошнить.
- Можно притвориться, что мы в круизе, - сказал Коулсон, а Клинт, подумав об океанских волнах, сглотнул горькую слюну и попытался сдержать новую волну тошноты. Коулсон смерил его нечитаемым взглядом и продолжил: - Надо проверить вашу рану.
Клинт не хотел ее проверять, он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь притрагивался к его боку, и уж точно не хотел видеть, каким пустым становится лицо Коулсона, когда ему приходится накладывать швы, или ощущать его неожиданно нежные прикосновения.
- Все нормально. Кровь не идет.
- Вы не можете этого знать. Кроме того, если началось заражение…
- Тогда вы ничего не сможете сделать, - отрезал Клинт. – У нас нет антибиотиков. Если началось заражение, значит, часики тикают, и нам надо поторопиться.
Коулсон впился в него сердитым взглядом, но впечатления на Клинта это не произвело. Он устал от того, что с ним носятся, дергают и… трогают, и все, чего он хотел, это вернуться на дорогу и убраться к чертям из этой проклятой страны. Словно для того, чтобы усугубить накалившуюся атмосферу, снаружи грянул гром, на этот раз совсем рядом.
В какой-то момент Клинту показалось, что Коулсон станет спорить, но тот только хмыкнул и сказал:
- Это правда. Тем не менее, когда мы остановимся в следующий раз, вы дадите мне посмотреть.
Клинт усмехнулся через силу.
- Вам просто не терпится снова увидеть меня без рубашки.
- Да, агент Бартон, вид вашего потенциально смертельного ранения меня необычайно возбуждает, - ответил Коулсон, заводя мотор. По идее, это была шутка, но было в его голосе что-то такое, от чего смеяться вовсе не хотелось. Клинт сгорбился на сидении, стараясь не морщиться, когда машина тронулась с места.
Грозовые облака опустились к самой земле и потемнели, с гор надвигалась мутная завеса дождя. В бурю сложно вести машину, а плыть на лодке вообще невозможно. И без того неровная дорога станет еще опаснее, и Коулсону придется как-то ориентироваться на ней, а Клинт так и будет висеть на нем бесполезным грузом.
- Вы должны меня оставить, - сказал он, и это прозвучало гораздо спокойнее, чем он ожидал. Коулсон промолчал, ничем не показав, что вообще слышал его слова. Тогда Клинт откашлялся и сказал громче: - Вы должны…
- Я вас слышал, - оборвал его Коулсон. – Не думаю, что мне нужно отвечать на это.
- Я только мешаю. В одиночку у вас больше шансов спастись. Я могу просто спрятаться где-нибудь и подождать, пока вы пришлете кавалерию, или выберусь сам, - продолжил настаивать Клинт.
Коулсон стиснул зубы, его лицо было мрачнее тучи.
- Я никогда…
Дождь обрушился на них плотной стеной так внезапно, что машину занесло. Клинт вымок и замерз в момент, но холодная вода облегчила жжение в боку.
- Я никогда в жизни не бросал агентов, - продолжил Коулсон, - и я не собираюсь начинать с вас.
Клинт не знал, что на это ответить. Коулсон остался ради него, вернулся за ним, тащил его на себе, штопал его рану и всячески помогал ему, и это нужно было прекратить, пока тот сам не умер в попытках спасти Клинта. Он подавил незнакомые доселе чувства и сказал:
- Да, что ж, может быть, вам все равно стоит это сделать.
Коулсон бросил на него холодный взгляд.
- Нет.
Несмотря на настойчивую уверенность, что так не может продолжаться до бесконечности, что в конце концов чем-то придется пожертвовать, Клинт ему почти поверил.
- Я этого не сделаю, - повторил Коулсон. – Так что можете перестать дуться, в ближайшем будущем вам от меня не избавиться.
Он выглядел непоколебимым как скала на фоне льющейся с небес воды, а еще – и это было довольно неожиданно – Коулсон был похож на какого-нибудь киногероя, давшего клятву в драматичном освещении. Чем дальше, тем легче Клинту было видеть в нем героя, привыкшего к действию. Он улыбнулся вопреки себе.
- Я не дуюсь. Я жалуюсь. Это две большие раз…
Колесо джипа попало в яму, машину тряхнуло и замотало на каменистой дороге. Руки Коулсона на руле побелели, он изо всех сил старался удержать контроль над машиной. Клинт ухватился за что мог, но все-таки ударился боком о дверцу и не сдержал крика. Боль вспыхнула и мгновенно отозвалась во всем теле, перед глазами расцвели белые пятна. Пейзаж в лобовом стекле плясал и кренился. Коулсон что-то кричал ему, но сквозь звон в ушах Клинт не мог ничего разобрать.
Он испытал чувство полета, когда машину подбросило в воздух. Колеса оторвались от земли, и тряска прекратилась. А потом они начали падать, Клинта швырнуло вперед, и последним, что он почувствовал, была рука Коулсона, надавившая ему на грудь.
Вокруг был только холодный дождь и ничего больше.
Прошла минута, а может час, а может тысяча лет, и Клинт открыл глаза, которые тут же залило водой. Дождь затекал в нос, в рот и в уши, и сам он лежал в луже, скрючившись в тесном пространстве.
Клинту казалось, что его разорвали пополам. Жгучая боль охватила все тело, словно колючая проволока. Холод пробирал до костей. Все его существование составляли дождь и агония, и он тонул в обоих.
«Коулсон».
Клинт поморгал, пытаясь прочистить глаза и голову. Джип перевернулся на бок и лежал под углом на крутом склоне, а его самого прижало к пассажирской двери. Коулсон висел над ним в привязных ремнях, по его лицу текла кровь и, смешиваясь с дождем, капала на Клинта.
Он чувствовал привкус его крови у себя на языке.
Желчь мгновенно подкатила к горлу, но в желудке все равно было пусто, и Клинт просто повернул голову набок и закашлялся. Он попытался заговорить, но получившийся хриплый слабый звук больше походил на воронье карканье. Он попробовал еще раз, с большим успехом.
- Коулсон.
Ничего.
- Коулсон.
Клинт задыхался от дождя, крови и боли, а Коулсон не двигался.
Так легко было бы снова закрыть глаза, намного легче, чем выбираться из машины и вытаскивать Коулсона. Но Клинт никогда не выбирал легких путей.
Очень медленно он перевернулся так, чтобы ноги оказались внизу, стиснув зубы от боли и тошноты. Собственное тело с трудом подчинялось ему, тяжелое и неуклюжее, но он уцепился за край брезента и дергал, пока тот не порвался с громким треском.
Вдруг машина сдвинулась с места. Клинт потерял равновесие и упал обратно на сиденье, глухо вскрикнув. Скалистый склон был покрыт жидкой грязью, и джип начал скользить по ней вниз. Клинт осторожно поднялся, стараясь не раскачивать машину. Та снова немного сдвинулась и остановилась.
Внутри салона было слишком мало места, чтобы встать прямо, но он выпрямился как смог, чувствуя, как от нагрузки дрожат мышцы. Колени тряслись, и приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться на ногах, а ведь ему еще нужно было поднять Коулсона.
- Черт, Коулсон. Сейчас самое время проснуться.
Собравшись с силами, Клинт отстегнул ремни. Безвольное тело Коулсона выскользнуло из них, и тот упал ему на руки, снова опрокинув на землю. От удара в боку у Клинта что-то разорвалось, и он был очень благодарен, что никто не слышал его в этот момент. Он замер, пережидая приступ боли и восстанавливая дыхание.
Перед глазами все плыло и вспыхивали черные точки, Клинт чувствовал, что его вот-вот накроет темная волна беспамятства. Усилием воли он отбросил ее прочь, щурясь от дождя и головокружения. Выспаться он сможет и после смерти, которая, возможно, наступит гораздо скорее, чем ему того хотелось, потому что джип снова заскользил по грязи, набирая скорость. Клинт понятия не имел, где и как заканчивается склон, и уж точно не хотел это выяснять.
Не существовало никакого способа выбраться из машины легко, изящно и без боли, так что он просто обхватил Коулсона покрепче, сделал глубокий вдох и прыгнул.
***
Фил пришел в себя внезапно и закашлялся, выплевывая грязь.
Он лежал на склоне лицом вниз, и какая-то тяжесть придавила его к мокрой земле. Он повернулся и резко вдохнул, ощутив, как в плечо глубже вонзились осколки стекла. Голова закружилась. Фил провел рукой по глазам и увидел на руке кровь. Рана на голове. Он был без сознания, так что, возможно, есть сотрясение. Проморгавшись, он подождал, пока утихнет головокружение и повернулся посмотреть, чем его придавило. Оказалось, это Бартон лежал на нем, обхватив обеими руками, он был без сознания и очень бледный.
- Что за… Бартон?
Склон был скользкий, и когда Фил приподнялся, ему пришлось немало постараться, чтобы они с Бартоном не соскользнули вниз. Упершись ногами в землю и крепко ухватив Клинта, он осмотрел свое плечо и обнаружил там три торчащих осколка, измазанных кровью. Он аккуратно взялся за один из них и потянул на пробу, но плечо тут же пронзила резкая боль, и Фил остановился, тяжело дыша. Стекло засело прочно, но не слишком глубоко. Стиснув зубы, Фил снова взялся за него и дернул.
Закрыв глаза, он переждал, пока утихнет боль, и взялся за следующий осколок.
Этот застрял и зацепил краями порез, расширяя его еще больше. Свободной рукой Фил стиснул рубашку Бартона. Еще один. Остался еще один кусок стекла, а потом нужно посмотреть, что с Бартоном.
Третий осколок воткнулся прямо у края бронежилета, и его трудно было ухватить. Этот был больше и вошел глубже, чем остальные. Дернув его, Фил закричал от боли.
Он закрыл глаза. Вдох. Выдох.
Он неохотно выпустил рубашку Бартона и оттянул край бронежилета, освобождая место вокруг осколка. Ухватившись получше, он стал тянуть. Тот поддавался медленно и болезненно.
В конце концов, Фил вытащил его и уронил на землю. Остались еще другие, мелкие осколки, и порезы нужно было чем-то замотать, но сейчас ему нужно было осмотреть Бартона, который все еще был без сознания и неподвижно лежал на земле рядом с ним.
Он был очень бледен.
И не дышал.
Нет.
- О, боже, нет. Бартон! – Фил перевернул его на спину, чтобы проверить пульс, и увидел кровь.
Рубашка Бартона пропиталась ей насквозь, и дождевая вода вокруг была темно-красной. Его лицо было белее полотна.
Фил прижал пальцы к его замерзшему горлу и попытался нащупать пульс. Рука дрожала, а кожа Бартона была скользкой от дождя. Он ничего не чувствовал.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
В отчаянии Фил наклонился и поднес ухо к холодным губам Клинта. Он затаил дыхание, молясь, чтобы воздух, от которого он отказывался, наполнил легкие Бартона. Было… что-то. Шепот, шорох, дуновение. Возможно, это были всего лишь капли дождя или шелест ветра, но Филу этого было достаточно. Бартон был жив… пока. Нет, он жив сейчас и будет жить еще чертову вечность. Нет никакого «пока».
Фил обхватил Бартона одной рукой поперек груди и потащил его вверх по склону, цепляясь за все, что попадалось под руку и оскальзываясь на грязной жиже.
Понадобилось очень много времени, чтобы доползти до шоссе.
К тому времени, как Фил добрался до ровной земли, он задыхался от усталости и напряжения, плечи сводило судорогой, а голова гудела, и Бартон висел у него на руках мертвым грузом.
«Мертвый груз». Не та фраза, которую Филу сейчас хотелось услышать.
Он рухнул на дорогу, затащив Бартона на себя. Дождь заливал глаза и рот, которым он судорожно хватал воздух. Вода и холод окружали его со всех сторон. Фил почти не чувствовал своих пальцев, а те части тела, которые не потеряли чувствительность, отдавались болью.
Но он не мог остановиться. Не сейчас.
- Самое время проснуться, агент Бартон, - прохрипел Фил только ради того, чтобы заставить свои легкие работать. Он не ждал ответа, и Бартон, разумеется, его не дал.
Но даже в бессознательном состоянии уголок его рта дернулся вверх, будто истекать кровью на обочине шоссе черт знает где – это просто такой анекдот для поднятия настроения. Фил подумал, что надо будет сказать об этом Бартону. Это его рассмешит, а Коулсону никогда в жизни ничего не хотелось больше, чем снова услышать его смех.
Он не стал заострять внимание на том, как потеплело в груди, а просто аккуратно и бережно взвалил Бартона себе на спину и, шатаясь, поднялся на ноги. Холодные губы касались шеи Фила, и он надеялся и молился, что ему не пригрезилось едва ощутимое теплое дыхание. Сгибаясь под тяжестью, Фил собрался с духом и двинулся вперед.
На окраине города были скопления зданий, магазины с обшарпанными вывесками и многоквартирные дома, покрытые многолетним налетом грязи и дождевых потеков.
Фил постучал в семь дверей, прежде чем ему открыли, а потом он вскарабкался по крутой лестнице и постучался еще в пять, пока один молодой человек в грязной футболке не уступил его просьбам и не впустил его.
- Мне нужен врач. Médico. Скорее. Por favor. Мне нужен доктор. – От холода у него стучали зубы, и речь была путаной и сбивчивой.
Хозяин квартиры уставился на него, испуганно вытаращив глаза. В комнате были и другие люди, но они тут же попрятались, когда Фил, не обращая ни на кого внимания, дотащил Бартона до кровати и осторожно уложил на нее.
- Здесь есть больница…
- Нет, - ответил Фил, - никаких больниц. Médico. Sangre. Ему нужна кровь. – При нормальных обстоятельствах он безупречно говорил по-испански, но сейчас мешали шок и истощение, к тому же, Бартон по-прежнему был очень бледным и очень холодным.
Из угла комнаты кто-то спросил:
- Этот парень мертв?
Фил сжал руки в кулаки и повторил:
- Пожалуйста, ему нужен доктор. Немедленно. Пожалуйста.
Ему не стыдно было умолять, лишь бы только Бартон выжил.
Молодой человек, который их впустил, что-то сказал, и за этим последовал напряженный обмен фразами. Фил не прислушивался, направив все свое внимание на то, чтобы избавить Бартона от промокшей рубашки и добраться до его раны. Большая часть швов была разорвана, и крови натекло очень много.
Фил старался не думать о синеве, которая расползлась по губам Бартона, и о том, какой неподвижной была его грудная клетка. Он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.
- Мне нужна вода, чистое полотно, игла с нитками и побольше света, - сказал он ровным, четким голосом, который, как ему показалось, принадлежал кому-то другому. – И алкоголь. Cualquier tipo.
Филу не раз случалось сталкиваться с непредвиденными ситуациями. Всегда был шанс, что что-нибудь пойдет не по плану. Что совершится государственный переворот, что Фила опознают, как агента ЩИТа, что все изначально затеивалось, чтобы взять его, и что он никогда не вернется с задания.
Но не было ни малейшего шанса на то, что Бартон умрет в этом богом забытом месте. Фил готов был отдать последнюю каплю своей крови, чтобы это предотвратить.
Он оглянулся на перепуганных обитателей квартиры, которые смотрели на него безмолвно и неподвижно.
- Извините. Lo siento. Мне правда очень жаль, - произнес Фил, - но если вы не принесете то, что мне нужно, я разнесу это место на части и возьму все сам.
Парень, который открыл дверь, обернулся к худенькой девушке и взял ее за рукав.
- Делай, что он говорит. Я приведу врача.
- Кровь. Ему нужна кровь, - сказал Фил ему вдогонку, но сам уже снова сосредоточился на Бартоне.
Он был таким неподвижным, таким бледным. И как же много было крови.
За помощь, оказанную нуждающимся агентам, щедрая денежная компенсация должна быть выплачена семье в…
Где они находились? Второй этаж, третья дверь слева с трещиной внизу, снаружи рваный коврик, номер квартиры 213. Им повезло.
Ему дали иглу и нитки. На полу рядом с кроватью появилась миска с водой и стопка чистых тряпок. Ему приносили то, что он просил, и отвечали на его вопросы, но Фил этого даже не замечал. Единственным, что он видел, что имело значение, был Бартон.
Кровь до сих пор сочилась, пугающе яркая на побелевшей коже, но это было хорошо. Это значило, что сердце все еще бьется, что в венах еще есть жизнь.
На этот раз Фил управился со швами гораздо быстрее, и он не хотел думать о том, насколько легче было от того, что Бартон не дергался и не издавал этих тихих сдавленных звуков. Он не думал о том, какими внимательными и зоркими всегда оставались его голубые глаза, даже когда Клинт смеялся. Он не думал о том, как тот сказал ему: «Вы должны оставить меня», как будто такое вообще могло быть возможно.
За спиной прозвучал незнакомый голос, на плечо Филу опустилась чья-то рука и мягко подтолкнула в сторону, и он был ошеломлен, когда понял, что врач в самом деле явился – пожилой человек, худой и хмурый, с немного косящими глазами. Фил отодвинулся вбок, но остался рядом с кроватью, усевшись на пол.
В оцепенении он наблюдал, как доктор проверил пульс и воткнул Бартону в руку толстую иглу, и Фил совершенно не думал о том, каким преступлением было оставлять новые отметины на этой и без того пострадавшей коже. Физраствор в капельнице был чистым и прозрачным, и Фил неотрывно гипнотизировал иглу взглядом, словно мог заставить жидкость течь быстрее, скорее насытить кровь Бартона и отогнать его пугающую, чудовищную бледность.
- Как долго он без сознания? – спросил доктор, приподняв веко Бартона и посветив ему в глаз фонариком. Зрачки у того закатились, взгляд остекленел.
Фил не сразу сообразил, что вопрос адресован ему.
- Я не… No lo sé. По крайней мере час. Или два. – Ему не хотелось думать о том, насколько это плохо и что может означать.
Врач хмыкнул и вернулся к работе, деловито проверяя жизненно-важные органы, а парень в грязной футболке стоял рядом с ним и держал емкость с раствором. Кто-то протянул Филу чашку с чем-то горячим, но все его внимание было сосредоточено на руке Бартона, в том месте, где ее протыкала капельница.
- Когда он был ранен?
- Два дня назад, - ответил Фил. Он боялся вспоминать, как Бартон цеплялся за лестницу, и кровь капала с его ботинок на бетон красным дождем.
- Вы сами оказывали ему первую помощь?
- Да. Si. – Фил не думал о том, как конвульсивно сокращались мышцы Бартона под его ладонью, и как черные стежки натягивали покрасневшую кожу.
- Как получилось, что рана снова открылась?
- Наша машина перевернулась. – Фил мечтал забыть о том, как джип оторвало от земли, и как он пытался удержать Бартона, надавив рукой ему на грудь.
Были еще вопросы, и он отвечал на них четко и лаконично. Чашка в руках была слишком горячей и обжигала ладони, но он не мог отвести взгляд от иглы.
- Как его зовут?
Младший агент Клинтон Френсис Бартон, кодовое имя «Соколиный глаз», специализация: оружие дальнего диапазона и ближний бой.
- Его зовут Клинт.
Доктор нахмурился и повторил:
- Клинт. – Незнакомое слово далось ему плохо. Он шлепнул Бартона по щеке – слишком сильно, по мнению Фила. – Клинт. Me oyes? Клинт. Despierta.
Ему показалось, или лицо Бартона стало чуть менее бледным? У Фила защемило в груди от сдерживаемого дыхания и неодолимой потребности увидеть, как Клинт откроет глаза.
- Поговорите с ним, - велел доктор, отступив в сторону.
Фил моргнул в недоумении.
- Что?
- Он вас знает, не так ли?
- Я… Да. Si.
- Если он не очнется сейчас, то не очнется никогда. Знакомый голос может помочь.
Фил не догадывался, как сильно он испуган, пока не услышал эти слова, и он отказывался думать о крови, и швах, и отчетах, и о том, что ему делать, если… если дальше придется идти одному. Он встал на колени рядом с кроватью, сфокусировав взгляд на лице Бартона.
- Бартон, просыпайтесь.
В тот же момент Фил осознал, что это самые бесполезные слова, которые он произнес в своей жизни.
- Бартон. Клинт. У нас впереди долгий путь, давай же. Мне нужно, чтобы ты был со мной.
Что он должен сказать? Бартон и в нормальном-то состоянии не всегда подчинялся приказам, и логика тоже на него вряд ли подействует.
- Ты так и не рассказал мне, как поджег агента Паркса. Ты говорил, это история для другого раза. Так вот, я думаю, сейчас как раз самое время.
Он вспомнил, как Бартон стоял навытяжку в его кабинете, самодовольно ухмыляясь.
- Ты хоть представляешь, сколько бумажек мне придется заполнять, если ты умрешь? Это кошмар. Я слишком много их… - Он подумал о других операциях, других агентах, об умерших друзьях и союзниках. – Я и так уже заполнил их слишком много. И я не собираюсь писать посмертный рапорт на тебя.
Не задумываясь над тем, что делает, Фил тронул ладонью щеку Бартона, но не ударил его, как это сделал доктор, а просто прикоснулся, чтобы создать связь. Если бы он мог передать через это прикосновение свою жизненную силу, он бы так и сделал.
- Клинт, пожалуйста. Ты не можешь уйти сейчас.
Врач подсоединил к капельнице новую порцию физраствора, и Фил подумал о том, как по губам Бартона текли струйки воды, когда он пил.
- Я не оставлю тебя здесь. Что бы ты там себе ни надумал, я тебя не брошу. Но ты тоже не можешь меня бросить. Слышишь? Я остался ради тебя. Теперь ты должен остаться ради меня.
Он провел большим пальцем по щеке Бартона… Клинта. Кожа была все еще холодная, но уже не бесцветная, и не такая безжизненная.
- Вернись ко мне, Клинт. Пожалуйста.
Он обводил пальцами линию роста волос, висок, ушную раковину, шею, ища что-то, какой-то признак возвращения к жизни. Фил был слишком истощен, и просто не мог допустить мысли, что Клинт станет очередным новичком, умершим у него на руках.
- Клинт, пожалуйста.
Веки Бартона затрепетали, и ритм его дыхания изменился. У Фила едва не остановилось сердце.
- Клинт?
Клинт сглотнул, и его губы приоткрылись. Он открыл глаза, и от облегчения у Фила по всему телу прокатилась щемящая волна.
Он не думал ни об отчетах, ни о ножевых ранениях, ни о пугающей бледности. Он думал о пятнышке засохшей крови у Клинта на лбу и пытался вспомнить, как обратить свои мысли в слова.
Клинт поморгал и сфокусировал взгляд. Сперва он пристально посмотрел на Фила, затем медленно обвел глазами комнату. Наконец, он снова сглотнул и спросил слабым хриплым шепотом:
- Это кофе?
Автор: shadowen
Перевод: Юми-ко
Оригинал: тут
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Фил Коулсон/Клинт Бартон
Жанр: экшен, чуток романса
Таймлайн: за несколько лет до событий фильма
Саммари: Всегда есть шанс, что операция пойдет не по плану
Отказ: Все Марвелу и автору
Размер: миди
Статус: закончен
Глава 2
В грязной подсобке разграбленного мародерами магазина Фил молился, чтобы не дрожали руки, и чтобы у него хватило духу сосредоточиться на ситуации в целом, а не на том, что происходило в эту минуту.
читать дальшеРана на боку у Бартона была рваной и неприглядной, но не очень глубокой: органы не задеты, внутреннего кровотечения нет. Фил мог бы поблагодарить за это судьбу, но сейчас ему было не до благодарностей. Он старался не думать о том, как сжимаются челюсти Бартона каждый раз, когда игла вонзается в края пореза, или как тот рвано вздыхает, когда Фил выплескивает на рану очередную порцию текилы, чтобы ее промыть. Ему и раньше приходилось штопать своих агентов в полевых условиях, и даже самого себя пару раз. Еще один раз его не убьет.
Фил определенно не думал в этот момент о том, как Бартон, покачнувшись, упал с лестницы, и как ему на руки брызнула кровь, когда он его подхватил.
- Вы там что, крестиком вышиваете? – спросил Бартон сквозь сжатые зубы.
- Я подумал, немного эстетики придется вам по вкусу, - сухо ответил Фил. Он нажал на иглу и запретил себе думать о звуках, невольно вырвавшихся из горла Бартона.
- К черту эстетику, Коулсон. Просто сделайте так, чтобы мои внутренности не вывалились наружу.
- Для некоторых людей работа – повод для гордости, агент Бартон. – Стежки можно было назвать какими угодно, только не эстетичными: просто черные штрихи на красной от крови коже. Единственное, чем тут можно было гордиться, это тем, что Бартон проживет достаточно долго, чтобы увидеть шрам. – Дело пойдет быстрее, если вы перестанете дергаться.
- Я не дергаюсь.
- Точно. Как уж на сковородке.
Грудь Бартона поднималась и опускалась, отмеряя неровное дыхание, мышцы на животе напряженно дергались на каждом стежке. В остальном он сохранял полную неподвижность.
- Ну, если вы поторопитесь и перестанете меня тыкать… - Игла снова прошла через плоть, и он резко вдохнул. – Богом клянусь, вам это доставляет удовольствие.
- Ничего подобного, - возразил Фил, и он не думал о том, насколько это действительно было далеко от истины.
Звуки борьбы снаружи постепенно отдалились, и теперь тишину лишь иногда нарушал треск выстрела. Но в любом случае выбраться из страны будет нелегко. С раненым Бартоном это будет практически невозможно, но они должны сделать это быстро, до того, как на регион обрушатся последствия сегодняшнего ЧП – чем бы оно ни было.
- Я видел вертолет. – Это было действительно впечатляюще – то, как в голосе Бартона смешивались боль и непринужденность.
- Нас отозвали, - сказал ему Фил. – Но я отправил их на базу.
Подняв глаза, он наткнулся на пристальный взгляд.
- Вы их отослали.
- Да.
- И не ушли вместе с ними.
- Это очевидно.
- Почему?
Фил снова поднял голову. Протокол ЩИТа гласил, что вытаскивать захваченных, пропавших без вести или травмированных агентов необходимо только в том случае, если риск того стоит, и это определялось ценностью агента для организации. Если объективно оценивать ситуацию, в данном случае риск был неприемлемым, и протокол диктовал, что Фил, как старший по званию и более ценный агент, должен вернуться на базу и не предпринимать попыток спасти Бартона. Невыполнение этого требования, возможно, приведет к официальному предупреждению и отстранению от полевой работы.
- Надо было убедиться, что конспиративная квартира очищена, - ответил Фил, - а пилот не мог ждать. Я приказал ему улетать.
- Я же сказал, что позабочусь об этом. Вы мне не доверяли?
- Честно говоря, Бартон, я не был уверен, что вы не угробите себя в процессе.
Бартон рассмеялся, но тут же зашипел.
- Ох, черт. Думаю, вы были правы.
- Кроме того, - продолжил Коулсон, - вы все еще не рассказали мне, как вам удалось поджечь агента Паркса.
Бартон усмехнулся.
- Это история для другого раза, сэр.
Агент Бартон продемонстрировал похвальную изобретательность и ловкость, а также готовность ставить интересы ЩИТа выше собственной безопасности. Возможно, неоправданно выше.
Фил не думал о другом рапорте, который бы он сейчас писал, если бы улетел на том вертолете.
Он никогда в жизни не бросал агента на произвол судьбы, и не собирался делать этого сейчас.
***
Впоследствии Клинт так никогда и не понял, как им удалось выбраться из города, не попав под арест или под пули, так что он просто махнул рукой и списал все на божественное вмешательство.
Еще он не понял, где Коулсону удалось раздобыть настоящий армейский джип, но спрашивать не собирался.
Несмотря на брезентовый верх и открытые окна он всей кожей чувствовал палящее солнце. Одежда и волосы взмокли от пота, а рука, которой Клинт упирался в дверцу, была противно влажной. Боль и жжение в боку усилились, и ему мерещилось, что он чувствует каждый проклятый стежок и каждую чертову нитку бинтов, которыми была перетянута рана. Джип трясло и подбрасывало на неровной дороге, которая казалась одной бесконечной чередой выбоин и колдобин, рытвин и булыжников. Клинт был абсолютно уверен, что рано или поздно эта веселая прогулка его доконает.
- Здесь двести километров через горы до Куибдо. Оттуда мы сможем вызвать помощь или добраться до побережья, если у ЩИТа не получится добраться до нас. – Коулсон бросил на Клинта оценивающий взгляд. – Вы сможете идти пешком, если будет нужно?
- Я много чего могу, если нужно, сэр, - ответил Клинт и попытался не думать о том, как будет продираться сквозь джунгли со свежим ножевым ранением.
Коулсон хмыкнул, очевидно, не поверив ни единому его слову, но настаивать не стал. Клинт боролся с желанием поерзать на сидении, почесать бок, вытолкнуть Коулсона и сесть за руль самому, потому что тот как нарочно собирал каждый камень на дороге.
И у него все чесалось – кожа зудела, будто ее что-то скребло изнутри. Клинт потер шею, но от этого волосы на затылке встали торчком и не желали возвращаться в прежнее состояние, как бы он ни старался. Это сводило его с ума.
А еще было очень жарко – так, что хотелось выбраться из собственной кожи. Он чувствовал себя как в ловушке, зная, что в любую минуту их могли догнать плохие парни с большими пушками, и он ничего не сможет сделать. Он был ранен и слаб, и бесполезен.
Лучше бы Коулсон оставил его позади.
Сейчас и, возможно, в ближайшем будущем, Коулсон был единственным, что отделяло Клинта от медленной мучительной смерти.
- О чем вы задумались, Бартон?
От неожиданности у Клинта подскочило сердце, и боль в боку запульсировала с новой силой, что не прибавило ему хорошего настроения.
- Ни о чем, сэр.
Коулсон снова хмыкнул.
- Так что там произошло? – спросил он, не сводя глаз с дороги.
- Я прикрыл вашу задницу и зачистил чертову квартиру, - проворчал Клинт. – Сделал то, что от меня требовалось.
- Да, это так, - сказал тот, и было что-то в его голосе такое, от чего зуд на коже Клинта немного ослаб. – Но в предпоследний раз я видел, как вы очертя голову ринулись в толпу вооруженных противников. А в следующий – вылетели из окна весь в крови. – Коулсон отвел взгляд от дороги и посмотрел на него. – Так что же случилось?
- Это имеет какое-то значение? – Клинт никогда не был силен в аналитике, и разумеется, ему не хотелось рассказывать подробности. – Я сделал свое дело. Единственное, что пострадало – это моя собственная шкура.
- Я бы не стал утверждать, что это не имеет значения, - ответил Коулсон. – Но мне в любом случае нужна вся история целиком. Для отчета.
- Для отчета, значит.
- Верно. – Лицо Коулсона было смертельно серьезным. – Подробный доклад может в будущем спасти кому-то жизнь при повторении сходного сценария.
Клинт фыркнул.
- Как? Сдается мне, фраза «Не застревать в Южной Америке» идет первым пунктом в инструкции начинающего агента.
- Да, что ж. Похоже, мы оба прогуляли уроки в этот день.
Язвительный ответ о том, что он бросил школу, едва не сорвался у Клинта с языка, но затем он замер на секунду и посмотрел на Коулсона.
- Это что, была шутка?
- Я не из тех, что шутит, агент Бартон. – Уголок его рта дернулся едва заметно, затем он повернулся к Клинту, поймав его взгляд. Он улыбнулся, и Клинт рассмеялся, запрокинув голову. Коулсон присоединился к нему, и они хохотали как два идиота, пока Клинт не закашлялся от боли в боку.
- Твою же мать.
Коулсон, не отворачиваясь от дороги, порылся в сумке между сиденьями и достал маленький белый бутылек с таблетками.
- Нам нужно беречь их на крайний случай, - сказал он, - но нет никаких причин напрасно мучиться.
Клинт покачал головой.
- Я в норме. Мне нужно дер…
Машину тряхнуло на кочке, и его протест перешел в сдавленный вскрик. Во взгляде Коулсона было поровну укоризны и неподдельного беспокойства.
- Берите таблетки, Бартон, - велел он. – Я сохраню ясную голову за нас обоих.
- Идите к черту, сэр, - пробормотал Клинт, но флакончик взял и, выбив из него две таблетки, проглотил их на сухую. – Спасибо.
- Пожалуйста.
Клинту подумалось, что он должен поблагодарить Коулсона и за все остальное тоже. За то, что поймал его, не дав рухнуть на асфальт, что зашил его рану и не бросил в зоне конфликта. Однако вместо этого он сказал:
- Я разобрался с теми, кто был внизу. По крайней мере, я так думал. Двое из них поднялись за мной в квартиру. – Коулсон на него не смотрел, но Клинт знал, что тот внимательно слушает. – Я не ждал нападения, и им удалось загнать меня в угол. У одного был нож. Я подумал, что это место в любом случае больше не безопасно, так что бросил гранату и выпрыгнул в окно.
- Что было дальше, я знаю, - сказал Коулсон и нахмурился. – Где вы взяли гранату?
Клинт пожал плечами.
- Она у меня всегда с собой.
- Вы всегда носите с собой гранату?
- Ага.
- Гранату?
- Да.
Коулсон бросил на него косой взгляд.
- Что еще у вас в сумке?
При других обстоятельствах Клинт ни за что не стал бы добровольно отвечать на этот вопрос, но ему пришло в голову, что в самом ближайшем будущем его выживание может напрямую зависеть от того, какими ресурсами они располагают, и Коулсон должен об этом знать.
- Сухой паек, термоодеяло, аптечка, отмычки, веревка, оружие, боеприпасы, лук, стрелы, два зажигательных снаряда, - перечислил он, - и запасные штаны.
- И граната.
- И граната.
С минуту Коулсон обдумывал список, но сказал только:
- Тяжело, наверное, все это нести.
Обезболивающее начало действовать. Боль, конечно, не исчезла, но притупилась. Инстинкты подсказывали ему бороться с приятной дымкой, окутывающей разум, и сохранять ясность сознания.
- Отдохните, - сказал Коулсон, который, похоже, умел читать мысли. – У нас впереди долгий путь.
- Я в порядке, сэр, - возразил Клинт, выпрямившись.
- Бартон.
- Сэр.
- Это приказ.
Коулсон наградил его взглядом, который обращал новичков в бегство, Клинт сам это видел. Он усмехнулся и тяжело вздохнул.
- Что ж, если вы настаиваете.
- Сладких снов, агент Бартон.
- Катитесь к дьяволу, сэр.
Устраиваясь на сидении со всем возможным в данной ситуации комфортом, он был уверен, что видел мимолетную улыбку на губах Коулсона.
Ему снилось землетрясение, и трещины в земле прямо у него под ногами, он тянулся за веревкой, которой не было, и падал.
Когда Клинт проснулся, голова у него гудела, и казалось, что все мускулы разом свело судорогой. Было темно, джип стоял на месте, сумка лежала у него в ногах, а Коулсон исчез.
Клинт автоматически потянулся за своим луком, но резкая слепящая вспышка боли мгновенно напомнила, что держать лук ему сейчас не по силам. Вместо этого он взял пистолет и медленно, бесшумно открыл дверцу.
Лунного света было достаточно, чтобы различать черные силуэты в темноте. Клинт прислушался к тихим звукам джунглей, стрекоту насекомых, шепоту ветра, близкому журчанию воды, стараясь определить, нет ли посторонних шумов.
Ничего.
Куда, мать его, подевался Коулсон?
Взрывая конспиративную квартиру, Клинт в суматохе потерял переговорник, а кричать ему не хотелось. Он осторожно обошел джип. Может, Коулсон просто бросил его. Может, он понял, что шансы выбраться одному гораздо выше, чем с беспомощной занозой в заднице. Может, он из жалости оставил Клинту машину и вещи. Клинт, конечно, его не винил. По крайней мере, так хоть один из них доберется до дома.
- Все нормально?
У Клинта едва не случился микроинфаркт. Никто, кроме самых высококлассных киллеров никогда не мог подойти к нему незамеченным, но у Коулсона это получилось, он стоял всего в двух шагах – неподвижный черный силуэт, окруженный такими же неподвижными черными силуэтами.
- Господи Иисусе, Коулсон. – Клинт опустил оружие и привалился спиной к машине. Адреналин вытеснил из его крови остатки обезболивающего, оставив головокружение и тошноту.
- Извините. Я не хотел вас напугать. – Не похоже было, что Коулсон хоть немного сожалеет, но когда он подошел ближе, его шаги были слышны. Лунный свет упал на его лицо, и Клинт увидел, что он хмурится. – Бартон, вы в порядке?
- Было бы куда лучше, если бы вы не пугали меня до смерти своими чертовыми замашками ниндзя, - ответил Клинт. Он сделал глубокий вдох, надеясь унять головокружение, но это не помогло.
- Я не ниндзя. Я старший агент ЩИТа.
У Клинта был достойный ответ на это заявление, точно был. У него их было целых пять, и все они были великолепны, но только он собрался заговорить, как тошнота накатила с новой силой. Он наклонился, и его вывернуло на землю. Остатков здравого смысла хватило только на мысль о том, как ему повезло, что он не запачкал обувь Коулсона.
Коулсон осторожно положил руку ему на плечо.
- Идемте. Я думаю, вам нужно прилечь.
- Знаете, мне кажется, вы правы, - согласился Клинт: ему было слишком плохо, чтобы спорить.
Коулсон обвел его вокруг машины и помог лечь. Земля была твердой и бугристой, и острые камешки тут же впились в спину, однако Клинту доводилось спать в местах и похуже. Коулсон уселся рядом с ним, опираясь спиной на колесо.
- На пять звезд не тянет, правда, сэр?
Коулсон издал что-то похожее на смешок.
- Спите, агент Бартон.
- Слушаюсь, сэр.
***
Фил заставил себя погрузиться в сон. Это было по любым меркам небезопасно, но гораздо хуже будет, если завтра он заснет за рулем. С выведенным из строя Бартоном, Филу нужно было постоянно быть начеку, а это значило, что ему необходим отдых. Разумеется, спал он плохо, но, по крайней мере, проспал всю ночь и проснулся с рассветом.
Голова Бартона покоилась у его бедра, и ночью тот почти не двигался, а сейчас лежал так тихо, что Фил на мгновение усомнился – дышит ли. Убедившись, что дышит, он продолжал смотреть – просто потому, что в этот момент никто не пытался их убить, и Бартон был гораздо более интересен в качестве объекта наблюдения, чем джунгли вокруг. Ночью Фил накрыл его одеялом, чтобы не замерз, но оно было коротковато, и ноги торчали снаружи, ботинки были испачканы пылью и запекшейся кровью.
Его собственная кровь, вспомнил Фил и постарался выкинуть из головы вид открытой раны и черных стежков.
Спящий и по большей части расслабленный Бартон выглядел моложе – Филу прежде и не приходило в голову, насколько тот молод, и он сомневался, что даже несколько лет отдыха сотрут следы забот и печалей с этого красивого лица. Фил читал его досье. Страница за страницей, полные несчастий, ошибок и предательства, к которым прилагались дисциплинарные заключения и жалобы от предыдущих кураторов.
Мое профессиональное мнение на данном этапе таково, что Бартон будет эффективнее служить ЩИТу в качестве специального агента, а не обычного полевого оперативника. По тщательном размышлении я рекомендую перевести его из казармы и назначить ему постоянного куратора.
Бартону не нужен тот, кто будет отдавать ему приказы, решил Фил. Ему нужен тот, кто будет за ним присматривать.
Внезапно тишину нарушили отдаленные ритмичные звуки. Фил насторожился, прислушиваясь. Звуки приближались и становились все громче, и теперь можно было без труда различить характерный шум вращающихся лопастей.
Вертолет.
Твою мать.
- Бартон, проснитесь.
Тот не шевелился, но глаза открыл. Затем он поморгал и сфокусировал взгляд на лице Фила, а секунду спустя произнес:
- Вертолет.
Фил кивнул.
- Под машину. Быстро.
Бартон поджал ноги и аккуратно, вместе с одеялом, перекатился под джип, движение было плавным, но Фил заметил болезненную гримасу на его лице. Позже нужно будет проверить швы. Фил забрался вслед за ним, втиснувшись в узкое пространство. Накануне вечером он набросал на джип веток и сухих листьев как раз на такой случай, но лежа лицом в пыли и вслушиваясь в приближающийся шум винтов, он был далек от того, чтобы хвалить себя за дальновидность.
Места с трудом хватало, чтобы укрыться, и Филу пришлось перекинуть ногу через Бартона, чтобы как-то уместиться. Он чувствовал на шее его дыхание – горячее и быстрое.
Свистящий стук лопастей становился все громче.
Бартон определенно дышал слишком часто и был напряжен. Фил запоздало понял, что давит на его пострадавший бок.
- Сдвиньтесь, - сказал Фил, и они закопошились, в итоге Бартон улегся на спину, а Фил устроился рядом, их ноги все еще переплетались. Ему некуда было деть руку, и он положил ее Бартону на грудь.
- Сперва пригласите меня на ужин, сэр, - пробормотал тот, его дыхание постепенно выравнивалось.
- Стейк и омары, Бартон, сколько захотите, - пообещал Фил.
- Спорим, вы говорите это всем парням.
- Только тем, кого мне приходится таскать через джунгли.
Бартон фыркнул, и они замолчали, прислушиваясь. Судя по звукам, вертолет заложил круг над поляной.
Фил чувствовал запах сырой земли, металла и машинного масла, и терпкий запах пота, выступившего на коже Бартона. Он вдруг осознал, как тесно они прижаты друг к другу, и как температура воздуха поднимается вместе с солнцем. Сейчас едва ли было подходящее время для подобных мыслей, но Фил не мог отделаться от ощущения, что они пересекли какую-то невидимую границу.
Если их обнаружат члены картеля, то это не будет иметь никакого значения.
Вертолет прошел прямо над ними, и ветер от винтов пригнул траву к земле.
Бартон застыл как каменное изваяние, только его зрачки двигались, и грудная клетка медленно поднималась и опускалась под рукой Фила. Судя по мрачному взгляду, он сейчас обдумывал самые худшие варианты развития событий.
Вертолет отдалился и опять пошел по кругу, снова пролетев над ними.
Фил только сейчас понял, что сжимает в кулаке рубашку Бартона, и разжал пальцы. Если Бартон это и заметил, то не подал вида.
Наконец вертолет стал медленно отдаляться, все так же кругами, и вскоре шум стих совсем. Уверившись, что все чисто, Фил отодвинулся от Бартона и выбрался из-под джипа, подавив вздох облегчения, когда растягивал затекшие мышцы.
- Если вам хотелось пообниматься, сэр, - ворчливо проговорил Бартон, - то можно было просто попросить.
- Если бы я хотел обниматься, то нашел бы место получше, - ответил Фил. – Как ваш бок?
- Как будто в него воткнули нож. – Бартон вылез из-под машины с заметно меньшей грацией, чем была, когда он туда залезал, и Фил нахмурился.
- Идите сюда. Надо проверить швы.
- Все в порядке, сэр.
- Бартон.
- Все нормально.
Фил придал лицу свое лучшее «мне лучше знать» выражение и решительно сказал:
- Дайте мне вас осмотреть, или я при первом же случае выведу вас из строя и обездвижу на весь остаток пути.
Бартон прищурился.
- И что это значит?
- Это значит, я вас оглушу и привяжу к багажнику, как дешевый чемодан. А теперь снимайте рубашку.
Несколько долгих напряженных секунд они сверлили друг друга глазами. Затем Бартон усмехнулся и покачал головой.
- Я так и знал, - сказал он, взявшись за подол рубашки и потянув ее вверх. – В тихом омуте черти водятся.
Фил подавил желание закатить глаза.
- Скажите спасибо, что я оставил на базе свой любимый кляп.
Он осторожно размотал бинты, стараясь не тревожить рану. Чем больше слоев он снимал, тем больше становилось красное пятно, а потом показался насквозь пропитавшийся кровью квадрат марли. Разумеется, три шва было сорвано.
- Ох, ни хрена себе. То есть… как-то многовато крови, - сказал Бартон, глянув на свой бок.
Да, ее действительно было много, и кровотечение не прекращалось.
- Так, ладно, ложитесь-ка. Я позабочусь об этом.
К облегчению и легкому удивлению Фила, Бартон подчинился без разговоров, ограничившись только фразой:
- Лечь на спину и думать о ЩИТе, так, сэр?
- Если вам хочется, можете думать о ЩИТе, я не стану вам препятствовать, - ответил Фил, перебирая скудное содержимое аптечки. – Хотя и не могу представить, чтобы образ директора Фьюри мог вас хоть как-то утешить.
Бартон закашлялся смехом.
- Может, я просто буду думать о вас, Коулсон. Вы гораздо симпатичнее, чем Фьюри.
- Так уж и быть, я не стану передавать ему ваши слова.
Воду нужно было беречь, так что Фил промыл рану как смог, но кровотечение все еще продолжалось. Каждый раз, как он стирал кровь, из пореза просачивалась новая. Действовать приходилось очень быстро. Когда Фил плеснул на рану спирта, чтобы продезинфицировать, Бартон дернулся и вскрикнул.
Фил положил руку ему на грудь, придерживая.
- Все хорошо, - мягко сказал он. – С вами все будет в порядке.
Бледному от боли и кровопотери Бартону удалось выжать слабую улыбку.
- Скорее бы, сэр.
- Поспешишь – людей насмешишь, агент Бартон, - ответил Фил и, сняв с себя ремень, протянул его Клинту. – Прикусите.
- Все-таки решили заткнуть мне рот, - проворчал Бартон, но послушно закусил ремень.
Сорванные стежки торчали по краям разреза бесполезными обрывками. Одна из ниток застряла, и Филу пришлось выдернуть ее вместе с кожей, и он совершенно не думал о том, как скрипнули зубы Бартона, впиваясь в ремень. Кожа была скользкой от крови, очень трудно было свести вместе края раны, и Фил обнаружил, что у него трясутся руки.
Измождение. Обезвоживание. Низкий уровень сахара в крови. Надо непременно заставить Бартона что-нибудь съесть, когда он закончит.
Но сперва то, что важнее.
На то, чтобы заменить швы, ушло больше времени, чем можно было ожидать, и к тому времени, как это было сделано, дыхание Бартон сделалось отрывистым и натужным. Фил наложил свежую повязку из остатков более-менее чистой марли. Медленно и осторожно он просунул руку Бартону под плечи и помог ему сесть. Тот выплюнул ремень, скорчив гримасу, и отпил из бутылки, которую Коулсон поднес к его губам. Часть воды пролилась, оставив светлые ручейки на грязной коже. Когда он напился, Фил со вздохом убрал бутыль.
Бартону нужна была кровь. Ему нужны были антибиотики, болеутоляющие средства, чистые бинты и сотни других вещей, которых у них не имелось. Ему нужен был профессиональный уход и лечение в настоящей больнице, но все, что у него было – это Фил Коулсон, агент ЩИТа, вооруженный тупой иглой и бутылкой текилы.
Но этого хватит. Пожалуйста, пусть этого хватит.
Фил глотнул воды и снова протянул бутылку Бартону, но тот качнул головой.
- Вы потеряли много крови, - сказал ему Фил. – Вам нужно пить побольше жидкости.
- Нужно экономить воду, - голос Бартона был тихим и хриплым, и это больше, чем что-либо другое, обеспокоило Коулсона.
- Если вы умрете, она все равно будет бесполезна. Пейте.
Бартон бросил на него мятежный взгляд и, пробормотав: «Катитесь к черту, сэр», - сделал еще несколько глотков.
Им необходимо было продолжать двигаться, но если вертолет все еще кружил над дорогой, это было небезопасно. Шоссе не было пустынным – в основном по нему проезжали те, кто пытался скрыться из города, но это было еще вчера. Теперь же кроме них на трассе никого не было, а одинокий джип легко мог привлечь ненужное внимание.
И потом, был еще Бартон, бледный и ослабевший, не способный сейчас даже сбросить руку Фила со своего плеча, не то что противостоять вооруженным противникам.
Ничего страшного не случится, если они останутся на месте еще на несколько часов.
***
На следующий день они тронулись в путь. Теплое утро плавно перетекало в душный день, а боль и усталость Клинта нисколько не ументшились, несмотря на отдых. Они не видели никаких следов вертолета, картеля и вообще, ни одной живой души. Черт, даже животных и птиц не было.
- Слишком жарко, - сделал вывод Клинт. – Все, у кого есть хоть капля мозгов, забились поглубже в тень.
Коулсон неопределенно хмыкнул, не отрывая глаз от дороги.
- Кондиционеры по-настоящему способен оценить только тот, кто жил без них, - продолжил Клинт. – Мне было семнадцать, когда я первый раз ночевал в таком месте, где была система кондиционирования. Я тогда подумал, что умер и попал в рай. Мне хотелось умереть прямо там, только бы всегда было так прохладно.
Чистая голубизна летнего неба сменилась свинцово тяжестью, из-за горизонта набежали кудлатые серые тучи, воздух стал густым и неподвижным, словно желе. Жара и влажность приглушали все звуки, и голос Клинта казался громким на фоне всеобщего безмолвия. Один только Коулсон был безмятежен, его, казалось, не волновали ни надвигающийся дождь, ни жара, ни болтовня пассажира. Он просто продолжал смотреть на дорогу и хмыкать.
- Думаю, это то, что можно сказать в пользу ЩИТа. Кровати жесткие, еда паршивая. Но, черт возьми, там есть кондиционеры.
Вдалеке облака осветились короткой вспышкой, и небо разрезала молния.
- Это автоматическая система терморегулирования, которая поддерживает постоянную температуру в шестьдесят восемь и два градуса по Фаренгейту, - сказал Коулсон. – Технически, кондиционеров там нет.
Клинт моргнул.
- Серьезно?
- Серьезно.
- А-а. – Он подумал о вентиляционных шахтах на базе, широких и ровных, с их герметичными панелями доступа и почти бесшумными вентиляторами. – Итак, в случае биологической атаки или чего-то вроде, все здание будет герметично закрыто и не пропустит зараженный воздух.
Настала очередь Коулсона моргать, и он впервые за это утро посмотрел прямо на Клинта.
- Точно, - он чуть помедлил, затем продолжил: - Кроме того, если что-то подобное произойдет внутри объекта, мы сможем изолировать пораженные участки и защитить остальную часть базы и население в целом.
- Вы, люди в костюмах, подумали обо всем, не так ли? – с улыбкой сказал Клинт.
- В данном случае этим занимались специалисты по безопасности. – Коулсон едва заметно улыбнулся. – И вряд ли меня сейчас можно назвать «человеком в костюме».
Это было действительно странно – видеть Коулсона в свободных штанах, бронежилете и пропитанной потом майке, но несмотря на все это, он оставался все тем же компетентным и представительным правительственным агентом. Клинт пожал плечами.
- Костюм можно снять.
- И тогда мы получим голого человека.
Клинт рассмеялся, стараясь не морщиться от боли в боку.
- Мне нравится направление ваших мыслей. – Глянув на Коулсона, он добавил: - Прошу прощения за ваш костюм, кстати.
Коулсон помрачнел.
- Я не собираюсь винить вас в том, что вы залили его своей кровью, Бартон, - сказал он. – Но если это вас и правда беспокоит, можете купить мне новый.
«Вас вообще не должно было быть там», - подумал Клинт.
- Я это сделаю, сэр.
Молния сверкнула снова, ближе к ним, и в воздухе сильнее запахло дождем.
Клинт поерзал на сидении, но движение потянуло швы, отозвавшись болью. Рана пульсировала с каждым вдохом, с каждым ударом сердца, и он чувствовал себя вялым и до предела вымотанным. Было чертовски глупо, что он позволил двум мудакам добраться до себя, и еще глупее, что одному из них удалось ударить Клинта ножом, и теперь Коулсон расплачивался за его глупость.
- Я не видел того, кто стрелял, - сказал он невпопад.
- Что? – не оборачиваясь, спросил Коулсон.
У Клинта горели щеки и шея. Он знал, что Коулсон взял его на задание, чтобы испытать, и он это испытание провалил.
- Другой снайпер, тот, который застрелил вашего визави. Я его не заметил. Понятия не имею, где он был.
Он не знал, что услышит в ответ. Может, Коулсон вышвырнет его из машины, пожалев, что вернулся за ним, а может, будет все так же неопределенно молчать, и эта напряженная неизвестность определенно была худшим из зол.
Однако вопреки всем его ожиданиям Коулсон спросил, приподняв брови:
- Ну и что? – Он посмотрел на Клинта во второй раз за сегодня. – Учитывая траекторию выстрела, я бы предположил, что он был в том же здании, что и вы, вне поля вашего зрения. Вы никак не смогли бы его заметить.
Клинт уставился на него во все глаза.
- Но я…
- Кроме того, - продолжил Коулсон, - я сомневаюсь, что хоть кто-то заметил вас, пока вы не начали стрелять. Работа снайпера в том и состоит, чтобы оставаться невидимым для всех, даже для других снайперов. Вам это известно.
- Да, но…
- Бартон, - непререкаемым тоном прервал его Коулсон, - это не ваша вина, что переговоры сорвались. Если, конечно, вы не планируете взять на себя ответственность за внезапное обострение политической ситуации в стране, которое привело к вооруженному конфликту.
Но была еще одна мысль, которая не давала Клинту покоя.
- Но если… Сэр, если бы мишенью были вы…
- Тогда бы мы с вами сейчас не разговаривали, и это по-прежнему была бы не ваша вина.
«Но ты все равно был бы мертв, и я, наверное, тоже». Клинт старался не думать о том, как дуло винтовки могло лишь чуть-чуть отклониться в сторону, и тогда на земле под жарким латиноамериканским солнцем лежало бы другое тело. Он покачал головой, прогоняя образ, но добился только головокружения.
- Да, сэр, - тихо проговорил он.
Клинт чувствовал на себе взгляд Коулсона, но не мог заставить себя повернуть голову и смотрел в окно, на приближающийся шторм.
В тот день гроза так и не разразилась, и они продолжали ехать даже ночью. Клинт то дремал, то отключался, и каждый раз, как он просыпался, головная боль и чувство дезориентации усиливались. Но затем он смотрел на Коулсона, на сводящего взгляд с полосы шоссе, и вспоминал, где находится и почему так дерьмово себя чувствует. За час до рассвета они остановились, чтобы Коулсон мог немного поспать.
- Сможете покараулить? – спросил он.
Клинт кивнул, сжав в руке пистолет.
- Я крикну, если увижу плохих парней.
- Я уверен, вы будете держать их на расстоянии, - невозмутимо ответил Коулсон. Затем он откинулся на спинку и закрыл глаза.
После грохота и тряски тишина и темнота казались непривычными. Ветра не было, и тяжелый, насыщенный влагой воздух сжимал легкие, словно железные тиски. Над горами пророкотал раскат грома. Внезапно Клинту показалось, что в джипе ужасно, невыносимо тесно, что посреди этой проклятой пустыни он попал в западню, пространство которой медленно сокращается. Коулсон спал совсем рядом, но в то же время будто бы на расстоянии в несколько световых лет.
Сердце Клинта панически заколотилось, и он закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Пустота, одиночество, ожидание – все это часть работы, сказал он себе. Нужно сохранять неподвижность и ждать, и тогда, сделав выстрел, можно будет вернуться домой.
Он попытался абстрагироваться от раскатов грома, от запахов пыли, дождя и крови, и сосредоточиться на дыхании, но его ритм был неустойчивым, а вздохи слишком частыми и короткими. Боль и жжение в боку накатывали волнами, реагируя на удары сердца.
Однако в окружающей темноте он нашел другой звук, близкий и очень тихий, и настроился на него, как радиоприемник на электромагнитную волну. Дыхание Коулсона во сне было ровным и глубоким, и Клинт старался подстроить под него собственный вдохи и выдохи. Постепенно ему это удалось, и пульс начал замедляться, а все прочие звуки отошли на второй план.
Клинт открыл глаза.
Ночь по-прежнему была пустой и душной, но воздух уже не давил на него. Клинт оглядел силуэты гор на фоне бесконечного темного неба и ленту дороги, убегавшей в джунгли. Катрина была мирная и даже по-своему красивая, и окружив себя уверенностью, словно щитом, Клинт продолжал слушать дыхание Коулсона.
Время текло медленно, но час уже прошел.
За завесой туч взошло солнце, окунув землю в туманный серый свет. При первых признаках рассвета Коулсон пошевелился, потер сонные глаза и со стоном повертел головой. Бросив мутный взгляд на Клинта, он хрипло пожелал ему доброго утра.
Клинт не сразу сообразил ответить, а когда сделал это, то сам поразился, каким усталым и слабым был его голос.
Коулсон нахмурился.
- Все хорошо?
- Не знаю насчет «хорошо», - сказал Клинт, заставив себя говорить живее, - но никто не пытался нас убить, так что, по крайней мере, хуже не стало.
Коулсон опять хмыкнул, как будто без слов понял все, о чем Клинт умалчивал. Но комментировать он ничего не стал, сказав только:
- До Куибдо осталось совсем немного. Там мы сможем связаться с ЩИТом и вызвать помощь. Если не получится, то можно нанять лодку и добраться на ней до побережья.
- Конечно, - промямлил Клинт. – Одной веселой поездки вам не достаточно. – В голове гудело, и от одной мысли, что придется плыть на лодке, его начинало тошнить.
- Можно притвориться, что мы в круизе, - сказал Коулсон, а Клинт, подумав об океанских волнах, сглотнул горькую слюну и попытался сдержать новую волну тошноты. Коулсон смерил его нечитаемым взглядом и продолжил: - Надо проверить вашу рану.
Клинт не хотел ее проверять, он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь притрагивался к его боку, и уж точно не хотел видеть, каким пустым становится лицо Коулсона, когда ему приходится накладывать швы, или ощущать его неожиданно нежные прикосновения.
- Все нормально. Кровь не идет.
- Вы не можете этого знать. Кроме того, если началось заражение…
- Тогда вы ничего не сможете сделать, - отрезал Клинт. – У нас нет антибиотиков. Если началось заражение, значит, часики тикают, и нам надо поторопиться.
Коулсон впился в него сердитым взглядом, но впечатления на Клинта это не произвело. Он устал от того, что с ним носятся, дергают и… трогают, и все, чего он хотел, это вернуться на дорогу и убраться к чертям из этой проклятой страны. Словно для того, чтобы усугубить накалившуюся атмосферу, снаружи грянул гром, на этот раз совсем рядом.
В какой-то момент Клинту показалось, что Коулсон станет спорить, но тот только хмыкнул и сказал:
- Это правда. Тем не менее, когда мы остановимся в следующий раз, вы дадите мне посмотреть.
Клинт усмехнулся через силу.
- Вам просто не терпится снова увидеть меня без рубашки.
- Да, агент Бартон, вид вашего потенциально смертельного ранения меня необычайно возбуждает, - ответил Коулсон, заводя мотор. По идее, это была шутка, но было в его голосе что-то такое, от чего смеяться вовсе не хотелось. Клинт сгорбился на сидении, стараясь не морщиться, когда машина тронулась с места.
Грозовые облака опустились к самой земле и потемнели, с гор надвигалась мутная завеса дождя. В бурю сложно вести машину, а плыть на лодке вообще невозможно. И без того неровная дорога станет еще опаснее, и Коулсону придется как-то ориентироваться на ней, а Клинт так и будет висеть на нем бесполезным грузом.
- Вы должны меня оставить, - сказал он, и это прозвучало гораздо спокойнее, чем он ожидал. Коулсон промолчал, ничем не показав, что вообще слышал его слова. Тогда Клинт откашлялся и сказал громче: - Вы должны…
- Я вас слышал, - оборвал его Коулсон. – Не думаю, что мне нужно отвечать на это.
- Я только мешаю. В одиночку у вас больше шансов спастись. Я могу просто спрятаться где-нибудь и подождать, пока вы пришлете кавалерию, или выберусь сам, - продолжил настаивать Клинт.
Коулсон стиснул зубы, его лицо было мрачнее тучи.
- Я никогда…
Дождь обрушился на них плотной стеной так внезапно, что машину занесло. Клинт вымок и замерз в момент, но холодная вода облегчила жжение в боку.
- Я никогда в жизни не бросал агентов, - продолжил Коулсон, - и я не собираюсь начинать с вас.
Клинт не знал, что на это ответить. Коулсон остался ради него, вернулся за ним, тащил его на себе, штопал его рану и всячески помогал ему, и это нужно было прекратить, пока тот сам не умер в попытках спасти Клинта. Он подавил незнакомые доселе чувства и сказал:
- Да, что ж, может быть, вам все равно стоит это сделать.
Коулсон бросил на него холодный взгляд.
- Нет.
Несмотря на настойчивую уверенность, что так не может продолжаться до бесконечности, что в конце концов чем-то придется пожертвовать, Клинт ему почти поверил.
- Я этого не сделаю, - повторил Коулсон. – Так что можете перестать дуться, в ближайшем будущем вам от меня не избавиться.
Он выглядел непоколебимым как скала на фоне льющейся с небес воды, а еще – и это было довольно неожиданно – Коулсон был похож на какого-нибудь киногероя, давшего клятву в драматичном освещении. Чем дальше, тем легче Клинту было видеть в нем героя, привыкшего к действию. Он улыбнулся вопреки себе.
- Я не дуюсь. Я жалуюсь. Это две большие раз…
Колесо джипа попало в яму, машину тряхнуло и замотало на каменистой дороге. Руки Коулсона на руле побелели, он изо всех сил старался удержать контроль над машиной. Клинт ухватился за что мог, но все-таки ударился боком о дверцу и не сдержал крика. Боль вспыхнула и мгновенно отозвалась во всем теле, перед глазами расцвели белые пятна. Пейзаж в лобовом стекле плясал и кренился. Коулсон что-то кричал ему, но сквозь звон в ушах Клинт не мог ничего разобрать.
Он испытал чувство полета, когда машину подбросило в воздух. Колеса оторвались от земли, и тряска прекратилась. А потом они начали падать, Клинта швырнуло вперед, и последним, что он почувствовал, была рука Коулсона, надавившая ему на грудь.
Вокруг был только холодный дождь и ничего больше.
Прошла минута, а может час, а может тысяча лет, и Клинт открыл глаза, которые тут же залило водой. Дождь затекал в нос, в рот и в уши, и сам он лежал в луже, скрючившись в тесном пространстве.
Клинту казалось, что его разорвали пополам. Жгучая боль охватила все тело, словно колючая проволока. Холод пробирал до костей. Все его существование составляли дождь и агония, и он тонул в обоих.
«Коулсон».
Клинт поморгал, пытаясь прочистить глаза и голову. Джип перевернулся на бок и лежал под углом на крутом склоне, а его самого прижало к пассажирской двери. Коулсон висел над ним в привязных ремнях, по его лицу текла кровь и, смешиваясь с дождем, капала на Клинта.
Он чувствовал привкус его крови у себя на языке.
Желчь мгновенно подкатила к горлу, но в желудке все равно было пусто, и Клинт просто повернул голову набок и закашлялся. Он попытался заговорить, но получившийся хриплый слабый звук больше походил на воронье карканье. Он попробовал еще раз, с большим успехом.
- Коулсон.
Ничего.
- Коулсон.
Клинт задыхался от дождя, крови и боли, а Коулсон не двигался.
Так легко было бы снова закрыть глаза, намного легче, чем выбираться из машины и вытаскивать Коулсона. Но Клинт никогда не выбирал легких путей.
Очень медленно он перевернулся так, чтобы ноги оказались внизу, стиснув зубы от боли и тошноты. Собственное тело с трудом подчинялось ему, тяжелое и неуклюжее, но он уцепился за край брезента и дергал, пока тот не порвался с громким треском.
Вдруг машина сдвинулась с места. Клинт потерял равновесие и упал обратно на сиденье, глухо вскрикнув. Скалистый склон был покрыт жидкой грязью, и джип начал скользить по ней вниз. Клинт осторожно поднялся, стараясь не раскачивать машину. Та снова немного сдвинулась и остановилась.
Внутри салона было слишком мало места, чтобы встать прямо, но он выпрямился как смог, чувствуя, как от нагрузки дрожат мышцы. Колени тряслись, и приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться на ногах, а ведь ему еще нужно было поднять Коулсона.
- Черт, Коулсон. Сейчас самое время проснуться.
Собравшись с силами, Клинт отстегнул ремни. Безвольное тело Коулсона выскользнуло из них, и тот упал ему на руки, снова опрокинув на землю. От удара в боку у Клинта что-то разорвалось, и он был очень благодарен, что никто не слышал его в этот момент. Он замер, пережидая приступ боли и восстанавливая дыхание.
Перед глазами все плыло и вспыхивали черные точки, Клинт чувствовал, что его вот-вот накроет темная волна беспамятства. Усилием воли он отбросил ее прочь, щурясь от дождя и головокружения. Выспаться он сможет и после смерти, которая, возможно, наступит гораздо скорее, чем ему того хотелось, потому что джип снова заскользил по грязи, набирая скорость. Клинт понятия не имел, где и как заканчивается склон, и уж точно не хотел это выяснять.
Не существовало никакого способа выбраться из машины легко, изящно и без боли, так что он просто обхватил Коулсона покрепче, сделал глубокий вдох и прыгнул.
***
Фил пришел в себя внезапно и закашлялся, выплевывая грязь.
Он лежал на склоне лицом вниз, и какая-то тяжесть придавила его к мокрой земле. Он повернулся и резко вдохнул, ощутив, как в плечо глубже вонзились осколки стекла. Голова закружилась. Фил провел рукой по глазам и увидел на руке кровь. Рана на голове. Он был без сознания, так что, возможно, есть сотрясение. Проморгавшись, он подождал, пока утихнет головокружение и повернулся посмотреть, чем его придавило. Оказалось, это Бартон лежал на нем, обхватив обеими руками, он был без сознания и очень бледный.
- Что за… Бартон?
Склон был скользкий, и когда Фил приподнялся, ему пришлось немало постараться, чтобы они с Бартоном не соскользнули вниз. Упершись ногами в землю и крепко ухватив Клинта, он осмотрел свое плечо и обнаружил там три торчащих осколка, измазанных кровью. Он аккуратно взялся за один из них и потянул на пробу, но плечо тут же пронзила резкая боль, и Фил остановился, тяжело дыша. Стекло засело прочно, но не слишком глубоко. Стиснув зубы, Фил снова взялся за него и дернул.
Закрыв глаза, он переждал, пока утихнет боль, и взялся за следующий осколок.
Этот застрял и зацепил краями порез, расширяя его еще больше. Свободной рукой Фил стиснул рубашку Бартона. Еще один. Остался еще один кусок стекла, а потом нужно посмотреть, что с Бартоном.
Третий осколок воткнулся прямо у края бронежилета, и его трудно было ухватить. Этот был больше и вошел глубже, чем остальные. Дернув его, Фил закричал от боли.
Он закрыл глаза. Вдох. Выдох.
Он неохотно выпустил рубашку Бартона и оттянул край бронежилета, освобождая место вокруг осколка. Ухватившись получше, он стал тянуть. Тот поддавался медленно и болезненно.
В конце концов, Фил вытащил его и уронил на землю. Остались еще другие, мелкие осколки, и порезы нужно было чем-то замотать, но сейчас ему нужно было осмотреть Бартона, который все еще был без сознания и неподвижно лежал на земле рядом с ним.
Он был очень бледен.
И не дышал.
Нет.
- О, боже, нет. Бартон! – Фил перевернул его на спину, чтобы проверить пульс, и увидел кровь.
Рубашка Бартона пропиталась ей насквозь, и дождевая вода вокруг была темно-красной. Его лицо было белее полотна.
Фил прижал пальцы к его замерзшему горлу и попытался нащупать пульс. Рука дрожала, а кожа Бартона была скользкой от дождя. Он ничего не чувствовал.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
В отчаянии Фил наклонился и поднес ухо к холодным губам Клинта. Он затаил дыхание, молясь, чтобы воздух, от которого он отказывался, наполнил легкие Бартона. Было… что-то. Шепот, шорох, дуновение. Возможно, это были всего лишь капли дождя или шелест ветра, но Филу этого было достаточно. Бартон был жив… пока. Нет, он жив сейчас и будет жить еще чертову вечность. Нет никакого «пока».
Фил обхватил Бартона одной рукой поперек груди и потащил его вверх по склону, цепляясь за все, что попадалось под руку и оскальзываясь на грязной жиже.
Понадобилось очень много времени, чтобы доползти до шоссе.
К тому времени, как Фил добрался до ровной земли, он задыхался от усталости и напряжения, плечи сводило судорогой, а голова гудела, и Бартон висел у него на руках мертвым грузом.
«Мертвый груз». Не та фраза, которую Филу сейчас хотелось услышать.
Он рухнул на дорогу, затащив Бартона на себя. Дождь заливал глаза и рот, которым он судорожно хватал воздух. Вода и холод окружали его со всех сторон. Фил почти не чувствовал своих пальцев, а те части тела, которые не потеряли чувствительность, отдавались болью.
Но он не мог остановиться. Не сейчас.
- Самое время проснуться, агент Бартон, - прохрипел Фил только ради того, чтобы заставить свои легкие работать. Он не ждал ответа, и Бартон, разумеется, его не дал.
Но даже в бессознательном состоянии уголок его рта дернулся вверх, будто истекать кровью на обочине шоссе черт знает где – это просто такой анекдот для поднятия настроения. Фил подумал, что надо будет сказать об этом Бартону. Это его рассмешит, а Коулсону никогда в жизни ничего не хотелось больше, чем снова услышать его смех.
Он не стал заострять внимание на том, как потеплело в груди, а просто аккуратно и бережно взвалил Бартона себе на спину и, шатаясь, поднялся на ноги. Холодные губы касались шеи Фила, и он надеялся и молился, что ему не пригрезилось едва ощутимое теплое дыхание. Сгибаясь под тяжестью, Фил собрался с духом и двинулся вперед.
На окраине города были скопления зданий, магазины с обшарпанными вывесками и многоквартирные дома, покрытые многолетним налетом грязи и дождевых потеков.
Фил постучал в семь дверей, прежде чем ему открыли, а потом он вскарабкался по крутой лестнице и постучался еще в пять, пока один молодой человек в грязной футболке не уступил его просьбам и не впустил его.
- Мне нужен врач. Médico. Скорее. Por favor. Мне нужен доктор. – От холода у него стучали зубы, и речь была путаной и сбивчивой.
Хозяин квартиры уставился на него, испуганно вытаращив глаза. В комнате были и другие люди, но они тут же попрятались, когда Фил, не обращая ни на кого внимания, дотащил Бартона до кровати и осторожно уложил на нее.
- Здесь есть больница…
- Нет, - ответил Фил, - никаких больниц. Médico. Sangre. Ему нужна кровь. – При нормальных обстоятельствах он безупречно говорил по-испански, но сейчас мешали шок и истощение, к тому же, Бартон по-прежнему был очень бледным и очень холодным.
Из угла комнаты кто-то спросил:
- Этот парень мертв?
Фил сжал руки в кулаки и повторил:
- Пожалуйста, ему нужен доктор. Немедленно. Пожалуйста.
Ему не стыдно было умолять, лишь бы только Бартон выжил.
Молодой человек, который их впустил, что-то сказал, и за этим последовал напряженный обмен фразами. Фил не прислушивался, направив все свое внимание на то, чтобы избавить Бартона от промокшей рубашки и добраться до его раны. Большая часть швов была разорвана, и крови натекло очень много.
Фил старался не думать о синеве, которая расползлась по губам Бартона, и о том, какой неподвижной была его грудная клетка. Он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.
- Мне нужна вода, чистое полотно, игла с нитками и побольше света, - сказал он ровным, четким голосом, который, как ему показалось, принадлежал кому-то другому. – И алкоголь. Cualquier tipo.
Филу не раз случалось сталкиваться с непредвиденными ситуациями. Всегда был шанс, что что-нибудь пойдет не по плану. Что совершится государственный переворот, что Фила опознают, как агента ЩИТа, что все изначально затеивалось, чтобы взять его, и что он никогда не вернется с задания.
Но не было ни малейшего шанса на то, что Бартон умрет в этом богом забытом месте. Фил готов был отдать последнюю каплю своей крови, чтобы это предотвратить.
Он оглянулся на перепуганных обитателей квартиры, которые смотрели на него безмолвно и неподвижно.
- Извините. Lo siento. Мне правда очень жаль, - произнес Фил, - но если вы не принесете то, что мне нужно, я разнесу это место на части и возьму все сам.
Парень, который открыл дверь, обернулся к худенькой девушке и взял ее за рукав.
- Делай, что он говорит. Я приведу врача.
- Кровь. Ему нужна кровь, - сказал Фил ему вдогонку, но сам уже снова сосредоточился на Бартоне.
Он был таким неподвижным, таким бледным. И как же много было крови.
За помощь, оказанную нуждающимся агентам, щедрая денежная компенсация должна быть выплачена семье в…
Где они находились? Второй этаж, третья дверь слева с трещиной внизу, снаружи рваный коврик, номер квартиры 213. Им повезло.
Ему дали иглу и нитки. На полу рядом с кроватью появилась миска с водой и стопка чистых тряпок. Ему приносили то, что он просил, и отвечали на его вопросы, но Фил этого даже не замечал. Единственным, что он видел, что имело значение, был Бартон.
Кровь до сих пор сочилась, пугающе яркая на побелевшей коже, но это было хорошо. Это значило, что сердце все еще бьется, что в венах еще есть жизнь.
На этот раз Фил управился со швами гораздо быстрее, и он не хотел думать о том, насколько легче было от того, что Бартон не дергался и не издавал этих тихих сдавленных звуков. Он не думал о том, какими внимательными и зоркими всегда оставались его голубые глаза, даже когда Клинт смеялся. Он не думал о том, как тот сказал ему: «Вы должны оставить меня», как будто такое вообще могло быть возможно.
За спиной прозвучал незнакомый голос, на плечо Филу опустилась чья-то рука и мягко подтолкнула в сторону, и он был ошеломлен, когда понял, что врач в самом деле явился – пожилой человек, худой и хмурый, с немного косящими глазами. Фил отодвинулся вбок, но остался рядом с кроватью, усевшись на пол.
В оцепенении он наблюдал, как доктор проверил пульс и воткнул Бартону в руку толстую иглу, и Фил совершенно не думал о том, каким преступлением было оставлять новые отметины на этой и без того пострадавшей коже. Физраствор в капельнице был чистым и прозрачным, и Фил неотрывно гипнотизировал иглу взглядом, словно мог заставить жидкость течь быстрее, скорее насытить кровь Бартона и отогнать его пугающую, чудовищную бледность.
- Как долго он без сознания? – спросил доктор, приподняв веко Бартона и посветив ему в глаз фонариком. Зрачки у того закатились, взгляд остекленел.
Фил не сразу сообразил, что вопрос адресован ему.
- Я не… No lo sé. По крайней мере час. Или два. – Ему не хотелось думать о том, насколько это плохо и что может означать.
Врач хмыкнул и вернулся к работе, деловито проверяя жизненно-важные органы, а парень в грязной футболке стоял рядом с ним и держал емкость с раствором. Кто-то протянул Филу чашку с чем-то горячим, но все его внимание было сосредоточено на руке Бартона, в том месте, где ее протыкала капельница.
- Когда он был ранен?
- Два дня назад, - ответил Фил. Он боялся вспоминать, как Бартон цеплялся за лестницу, и кровь капала с его ботинок на бетон красным дождем.
- Вы сами оказывали ему первую помощь?
- Да. Si. – Фил не думал о том, как конвульсивно сокращались мышцы Бартона под его ладонью, и как черные стежки натягивали покрасневшую кожу.
- Как получилось, что рана снова открылась?
- Наша машина перевернулась. – Фил мечтал забыть о том, как джип оторвало от земли, и как он пытался удержать Бартона, надавив рукой ему на грудь.
Были еще вопросы, и он отвечал на них четко и лаконично. Чашка в руках была слишком горячей и обжигала ладони, но он не мог отвести взгляд от иглы.
- Как его зовут?
Младший агент Клинтон Френсис Бартон, кодовое имя «Соколиный глаз», специализация: оружие дальнего диапазона и ближний бой.
- Его зовут Клинт.
Доктор нахмурился и повторил:
- Клинт. – Незнакомое слово далось ему плохо. Он шлепнул Бартона по щеке – слишком сильно, по мнению Фила. – Клинт. Me oyes? Клинт. Despierta.
Ему показалось, или лицо Бартона стало чуть менее бледным? У Фила защемило в груди от сдерживаемого дыхания и неодолимой потребности увидеть, как Клинт откроет глаза.
- Поговорите с ним, - велел доктор, отступив в сторону.
Фил моргнул в недоумении.
- Что?
- Он вас знает, не так ли?
- Я… Да. Si.
- Если он не очнется сейчас, то не очнется никогда. Знакомый голос может помочь.
Фил не догадывался, как сильно он испуган, пока не услышал эти слова, и он отказывался думать о крови, и швах, и отчетах, и о том, что ему делать, если… если дальше придется идти одному. Он встал на колени рядом с кроватью, сфокусировав взгляд на лице Бартона.
- Бартон, просыпайтесь.
В тот же момент Фил осознал, что это самые бесполезные слова, которые он произнес в своей жизни.
- Бартон. Клинт. У нас впереди долгий путь, давай же. Мне нужно, чтобы ты был со мной.
Что он должен сказать? Бартон и в нормальном-то состоянии не всегда подчинялся приказам, и логика тоже на него вряд ли подействует.
- Ты так и не рассказал мне, как поджег агента Паркса. Ты говорил, это история для другого раза. Так вот, я думаю, сейчас как раз самое время.
Он вспомнил, как Бартон стоял навытяжку в его кабинете, самодовольно ухмыляясь.
- Ты хоть представляешь, сколько бумажек мне придется заполнять, если ты умрешь? Это кошмар. Я слишком много их… - Он подумал о других операциях, других агентах, об умерших друзьях и союзниках. – Я и так уже заполнил их слишком много. И я не собираюсь писать посмертный рапорт на тебя.
Не задумываясь над тем, что делает, Фил тронул ладонью щеку Бартона, но не ударил его, как это сделал доктор, а просто прикоснулся, чтобы создать связь. Если бы он мог передать через это прикосновение свою жизненную силу, он бы так и сделал.
- Клинт, пожалуйста. Ты не можешь уйти сейчас.
Врач подсоединил к капельнице новую порцию физраствора, и Фил подумал о том, как по губам Бартона текли струйки воды, когда он пил.
- Я не оставлю тебя здесь. Что бы ты там себе ни надумал, я тебя не брошу. Но ты тоже не можешь меня бросить. Слышишь? Я остался ради тебя. Теперь ты должен остаться ради меня.
Он провел большим пальцем по щеке Бартона… Клинта. Кожа была все еще холодная, но уже не бесцветная, и не такая безжизненная.
- Вернись ко мне, Клинт. Пожалуйста.
Он обводил пальцами линию роста волос, висок, ушную раковину, шею, ища что-то, какой-то признак возвращения к жизни. Фил был слишком истощен, и просто не мог допустить мысли, что Клинт станет очередным новичком, умершим у него на руках.
- Клинт, пожалуйста.
Веки Бартона затрепетали, и ритм его дыхания изменился. У Фила едва не остановилось сердце.
- Клинт?
Клинт сглотнул, и его губы приоткрылись. Он открыл глаза, и от облегчения у Фила по всему телу прокатилась щемящая волна.
Он не думал ни об отчетах, ни о ножевых ранениях, ни о пугающей бледности. Он думал о пятнышке засохшей крови у Клинта на лбу и пытался вспомнить, как обратить свои мысли в слова.
Клинт поморгал и сфокусировал взгляд. Сперва он пристально посмотрел на Фила, затем медленно обвел глазами комнату. Наконец, он снова сглотнул и спросил слабым хриплым шепотом:
- Это кофе?
@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction
-
-
07.10.2012 в 17:16Так... у меня руки дрожат, кажется...
Юми~ко, я понял, я Вас цветами задарю, а серенады под окнами будут звучать не переставая. )))
А еще меня спалила мама, потому что я вообще не слышал, что она мне говорила, пока я читал.
А еще...
Это просто невероятно... красота какая. Где делают таких авторов? И таких переводчиков...
-
-
07.10.2012 в 17:44-
-
07.10.2012 в 18:37Не удивительно, что руки дрожат, если пить на ночь кофе))
Где делают таких авторов? И таких переводчиков
Полагаю, там же, где и всех остальных)))
_Trisha_, если это вы мне, то я, вообще-то, не автор))
-
-
07.10.2012 в 18:46-
-
07.10.2012 в 19:15Всегда приятнее читать на родном языке)) Я рада, что вам понравилось)
-
-
07.10.2012 в 19:16Полагаю, там же, где и всех остальных))) Не, всех делают где-то в разных местах, раз они умудряются не пересекаться на старте. )))
-
-
07.10.2012 в 19:36всех делают где-то в разных местах, раз они умудряются не пересекаться на старте
Это тайна, покрытая мраком)))
-
-
07.10.2012 в 20:20-
-
07.10.2012 в 20:50-
-
07.10.2012 в 22:48-
-
08.10.2012 в 00:25-
-
08.10.2012 в 01:00*и тут жених понял, как сильно любит...автора*
А переводчик пусть пока сходит налево вместе с Зорро
Login 7, а вы мне теперь точно танец должны и не отнекивайтесь
-
-
08.10.2012 в 01:37-
-
08.10.2012 в 08:15Джил Паленый Хвост, благодарю
Tengalik,
-
-
08.10.2012 в 11:11-
-
08.10.2012 в 12:05-
-
08.10.2012 в 15:25-
-
08.10.2012 в 16:28arafrael,
Schnizel, пожалуйста
так редко попадается хороший экшен-сюжет Увы, очень редко((
-
-
08.10.2012 в 16:34-
-
08.10.2012 в 16:38-
-
08.10.2012 в 16:41-
-
09.10.2012 в 10:22-
-
09.10.2012 в 10:34-
-
09.10.2012 в 10:40замечательный перевод!
спасибо большое
-
-
09.10.2012 в 10:51Всегда пожалуйста)))