Ищу клип!

[ефиг]

Всем привет!

Любимейшие сошипперы, три года назад в соо приносили видео по песне Stromae - Formidable, но сейчас у меня ссылка на него не открывается


Просьба: если у кого-то этот клип сохранился, плии-и-из, киньте в меня ссылкой!



и сама прекрасная песня на послушать...



https://www.youtube.com/watch?v=S_xH7noaqTA

@темы: Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, найти клип, Клипы

---

Ищу фик

[~Слонёнок~]

Здравствуйте, все!
Я возможно навсегда разлучена со своим компом, а мне приспичило вотпрямщас перечитать один фик. Что помню: университетское АУ, Коулсон учитель (и Хилл, и Фьюри), Бартон студент. Над Бартоном издевнулась какая-то компания мажорчиков, даже кажется с участием Лоры, и, в результате он оказался без гроша в кармане на диване Коулсона.
В сообществе я его не нашла, может на ФБ какой читала.
Буду очень благодарна!

P.S. Пока вспоминала детали, на ум пришёл ещё один фик: свадьба в Вегасе по пьяной лавочке. Помогите, люди добрые.

---

Коллекционные вещицы Папы Хоука - 2

[Andrew_Clean]

Название: Коллекционные вещицы Папы Хоука, часть II. День карьеры

Автор оригинала: anarchycox
Оригинал: archiveofourown.org/works/8417056

Переводчик: Andrew_Clean
Пэйринг и персонажи: Фил Коулсон/Клинт Бартон, Тони Старк, Тор Одинсон
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, Флафф, ER (Established Relationship)
Предупреждения: ОМП
Описание: Томми все так же работает в сувенирном магазинчике Фила и Клинта. А теперь вашему вниманию предлагаются типичные злодеи из маленьких городков/выпускных классов.

— А. Так. Ну-у-у... Привет? — Томми посмотрел на Клинта.

— Привет, — медленно проговорил Клинт. — Ну и что ты разбил?

— Ничего, — голос Томми дрогнул. — Ничего, клянусь.

— Фил, тащи сюда свою задницу, я думаю, инопланетяне подменили Томми, — заорал Клинт, глядя вверх на лестницу. Он ухмыльнулся и ткнул пистолетом в Томми. — Выкладывай пароль, пацан.

— Не заставляй меня его произносить, — взмолился Томми. — Он же услышит!

И тут из-за портьеры возник Фил, также держа оружие.

— Пароль, — голос Клинта был суров.

Томми застонал:
— Капитан Америка — слабак, его задница хреново выглядит в колготках, и бьет он как ребенок.

Клинт усмехнулся и убрал пистолет.

— Оу! — вскрикнул он, когда Фил слегка стукнул его рукоятью. — Больно!

— Не усложняй жизнь подростку.

— Вот да, — Томми высунул язык.

— А теперь мой пароль, Томми, будь добр, — Фил не тыкал ему в лицо пистолетом, но Томми мог бы поручиться, что тот был заряжен.

— Да ладно! Другие тоже подрабатывают после школы, но им не приходится проходить через такую херню.

— За языком следи! — рявкнули оба — и Клинт, и Фил.

— Гимли крутой, Леголас — отстой, — пробормотал Томми. Он в прострации уселся прямо на школьную сумку. Фил протянул ему печеньице «Орео». — Два давай, — надулся тот. Фил добавил ему еще одно. — В общем, я не хочу вас напрягать...

— Напрягать чем? — Фил притянул к себе третий стул, и Томми улыбнулся, увидев, как оба взволнованно посмотрели на него. — Мы тебя поддержим, Томми, и осуждать не будем. Что случилось: девушка беременна, тебя в классе травят или дело в наркотиках?

— Каких это сериалов про школьников вы насмотрелись? Мне пятнадцать, кто от меня забеременеет? — уставился на него пораженный Томми.

— Та девушка с косичками, которая проходит мимо магазинчика по субботам, как раз когда ты убираешься? — спросил Клинт. — Как ее зовут?

Томми вспыхнул:
— Шанталь?

Оба понимающе присвистнули.

— Заткнитесь оба, — Томми залез в сумку и вытащил оттуда листок. — Дело в Неделе карьеры.

Фил и Клинт уставились на флаер. Он был чересчур бодрый и слегка пугал обоих. Светские мероприятия им не особо удавались.

— И в качестве кого ты хочешь нас там видеть? — осведомился Фил.

Томми смущенно наморщил нос:
— Ну, мама предложила взять отгул, но это значит, что ей не заплатят за этот день, а мне бы не хотелось, чтобы это было из-за меня, и, ну, я не стесняюсь того, что моя мать — горничная, она много работает и здорово заботится обо мне, но, знаете, Крейг со своими приятелями-мудаками будет стебаться. А у вас есть свой магазин, наверняка и зданием вы тоже владеете, вы могли бы рассказать о том, как вы открыли магазин, где получаете товар и все такое, — Томми взглянул на них. — Я слишком многого хочу? Вам придется поболтать всего минут 15 с утра, а потом организовать стенд в спортивном зале, чтобы люди могли подойти и задать вопросы. Ладно, это глупо, забейте.

Фил и Клинт переглянулись.

— Я не надену костюм и не стану притворяться, что закончил еще что-то кроме школы, — предупредил Клинт. — Вообще, я просто постою там для мебели, пусть Фил отдувается за двоих.

— Ну конечно, ты же переломишься, если продемонстрируешь базовые навыки общения, — пробормотал Фил.

— Эй, я вчера очень мило себя вел в магазине.

— Потому что миссис Горбински пялилась на твои руки.

— Я не виноват, что она ценит мужскую красоту.

— Ей 90, твоя игра мускулами чуть не довела ее до инфаркта. Не хочу иметь дело с трупами в отделе хлопьев.

— Ну, тебе не впервой.

— Тогда дело было в проходе с супами, придурок.

Томми кашлянул, чтобы вернуть их к теме разговора, хотя ему и хотелось узнать историю, про которую они говорили:
— Ну, значит, готовьте выступление на пятницу.

Фил только пожал плечами:

— Будем рады помочь тебе, Томми.

Томми уткнулся в свою сумку:
— Спасибо, парни.

Клинт обнял его:
— Это будет весело.

**************************

Клинт заглянул в класс: «А, ну ладно, всем пока». Он посмотрел на потолок в поисках быстрых путей к отступлению и получил от Фила слегка по почкам.

— Ты слишком стар для лазания по вентиляционным шахтам, — прошипел Коулсон. — И мы обещали Томми.

— Да там же директор.

— Нет, он в кабинете обществознания, а это завуч.

— Еще хуже! — прошипел Клинт в ответ. Другие родители в холле начали оглядываться на них. — Именно завучи наказывают учеников, делают всю грязную работу.

— Клинт, тебе 50 лет, ты правда думаешь, что директор оставит тебя после уроков? — Фил поднял бровь. — Напомнить тебе, что ты сталкивался кое с кем пострашнее завуча?

— Заткнись, во всей вселенной нет ничего страшнее, чем завуч со своими полномочиями.

— Истинная правда, — подал голос чей-то отец, сидевший на стуле. — Мне здесь здорово не по себе, но приходится это делать ради детей. А вас я что-то не признаю.

— Мы пришли с Томми Люнгом, — сказал Фил, протягивая руку. — Фил Коулсон, мы владельцы «Коллекционных вещиц Папы Хоука». Конкретно мне придется занимательно рассказать о составлении квартальных отчетов.

— Ясно. А у меня похоронное бюро, — мужчина ответил на рукопожатие. — И я знаком с миссис Люнг, мы вместе ходили в школу. Она рассказывала, как здорово вы помогаете ей с Томми. Помогли ему выбраться из своей раковины.

— У него прекрасная раковина. Раковины прочные, в них безопасно, — Клинт осматривал помещение, ища все возможные выходы.

Мужчина рассмеялся, а Клинт остался смертельно серьезным:

— А мы не особо много приготовили для нашего стенда: информационный листок, пару штуковин, чтобы показать, что именно мы продаем, и баннер, натянем его над столом, — Фил посмотрел на каких-то людей в костюмах, которые принесли с собой большущие коробки. — И сдается мне, что мы не особо серьезно отнеслись к поставленной задаче.

— Некоторые явно отнеслись к этому чересчур серьезно, хотят показать, какие они важные. Знаешь же, как это бывает.

Клинт кивнул. Желающих выпендриться всегда хватало. Он открыл было рот, но в это время из класса вышла женщина, и из-за двери высунулся Томми. «Парни?» — его голос слегка сорвался. Фил поправил галстук и схватил Клинта за запястье мертвой хваткой. Сегодня он взял с собой трость, нога с утра побаливала. Долбаный монстр с щупальцами, оттяпавший кусок его икры восемь лет назад. Фил затащил Клинта за собой, и они предстали перед двадцатью двумя учащимися, учителем и завучем. Ну ладно, Клинт может быть прав, у госпожи завуча реально злые глаза.

— Привет, — Томми вцепился в свои записи, — это Фил и Клинт Коулсоны, они владеют «Коллекционными вещицами Папы Хоука». Они пришли, чтобы рассказать о собственном бизнесе, у них реальный магазин, хотя сейчас большинство людей продает сувенирную продукцию через Интернет. Я работаю у них неполный рабочий день и многому учусь.

— Ага — как впаривать всякую фигню, — громко «прошептал» Крейг своему соседу по парте.

Клинт немедленно шагнул вперед, но Фил мягко вернул его на место.

— Конечно, в нашем бизнесе есть риск приобрести реплику или даже откровенную подделку, — спокойно сказал Фил. — Поэтому много времени у нас отнимает изучение того, что мы приобретаем, нам важно убедиться, что мы в состоянии проследить родословную данной вещи. Не стану утверждать, что мы никогда не ошибались, но мы делаем все возможное, чтобы продавать только аутентичные товары и по возможности рассказать их историю и предоставить сертификат подлинности. Этим занимаюсь я, равно как налогами и прочей бумажной работой, которая никогда не заканчивается, когда занимаешься собственным делом.

— На мне все, что касается Интернета, я расклеиваю объявления, просто ищу интересные штуковины, которые потом Фил изучает. Когда мы ходим на выставки, аукционы и распродажи, именно я заключаю сделки, — добавил Клинт. — И именно я больше всего работаю в магазине.

— Ты имеешь в виду, спишь в торговом зале, — пробормотал Томми, и класс рассмеялся. Томми вспыхнул. — Прости, Клинт, но я реально стряхнул на тебя пыль, а ты даже не проснулся.

Смешки стали громче, но Клинт только улыбнулся.

— Эй, у нас самая крутая охранная система, — Клинт пожал плечами. — Это все-таки сделал Старк, чего бы там о нем ни говорили. Кстати, вот еще одна фишка: никогда не экономьте на безопасности, страховке и сотрудниках.

— Так чего же вы наняли Томми? — сострил Крейг.

В этот раз Клинту пришлось удерживать Фила. Томми ссутулился.

— Ну, с людьми никогда заранее не знаешь, да? Тихий парень может быть умным, добрым, верным — тем, кому можно доверять. А весь из себя улыбчивый обаяшка, который должен вроде как успешно продавать ваш товар, окажется тупым чуваком, который вылетит из колледжа, растолстеет, будет рассказывать про старые добрые денечки и не поймет, что все над ним прикалываются, — Клинт посмотрел прямо на Крейга и добавил: — Я лично всегда ставлю на тихонь.

Фил открыл свой портфель и объяснил, какие бейсбольные карточки являются настоящими, показал, как определить подлинность автографов на фото Тора, Железного Человека и Капитана Америка. Крейг продолжал шептать «фальшивка», пока завуч не предупредила его, что тот напрашивается на наказание. Фил быстро закруглился, и они вышли в коридор.

— ОК, что за херня творится с этим Крейгом? — спросил Клинт родителей.

— Простите? — резко спросила одна женщина.

— Вот блин, — сказал папаша, с которым они разговаривали прежде.

— Ага, он болтливый мудак, который любит делать хреново одноклассникам. Почему никто не научит его манерам?

— Крейг — мой сын, — женщина шагнула вперед. — Он хороший мальчик, который просто говорит все как есть. Наверное, в этом он похож на своего отца, мэра? — она посмотрела на потрепанные джинсы Клинта и трость Фила. — Он поступит в школу из Большой Десятки, будет получать полную стипендию и вести себя как победитель, потому что он и есть победитель. Не его вина, что его одноклассники не настолько выдающиеся.

— О господи, когда это персонажи «Дрянных девчонок» перекочевали в реальную жизнь? — поразился Клинт. — Вы же не можете быть такой! Настоящие люди такими не бывают!

Даму позвали в комнату, и она прошествовала мимо них, словно мимо кучи мусора:

— Надеюсь, ваша ветхая лавчонка не разорится.

— Она назвала наш магазин ветхим? — Клинт смотрел на закрывшуюся дверь. — Она намекнула, что Томми хуже того обсоса? Который говорил, что мы торгуем фальшивым дерьмом?

Фил застонал. Он всегда терялся, когда Клинт заводился:

— Клинт, пойдем просто обставим наш стол. Ну пожалуйста, мы не должны делать ничего, что расстроит Томми.

— Ладно-ладно.

Они поболтали с парой других родителей, а потом ученики начали выходить из кабинета. Похоже, та дама была последней выступавшей в утренней части мероприятия.

— Мам, ты была лучше всех, остальные просто посмешища, — громко заявил Крейг. — Например, те люди, которых привел Томми, торгующие дешевой фигней. Я имею в виду, мы-то встречались с Тором. А Томми думает, что становится чем-то круче, работая в магазине с фальшивками.

— Я думаю, что Томми крутой, — сказала своим друзьям та девочка, Шанталь.

Крейг открыл было рот, но мать утащила его за собой.

Томми вышел из комнаты, он выглядел слегка расстроенным.

— Ребята, у нас обед, но я не голоден. Могу помочь вам обустроить ваш стол.

Фил и Клинт переглянулись:

— Пойди в столовую, пообедай, мы справимся, — сказал Клинт. — Вот тебе десять баксов, купи картошки фри и поделись той огромной порцией шоколадного печенья с Шанталь.

Томми слегка покраснел. Он взглянул на Шанталь и ее друзей, но торопливо прошел мимо.

— О, нам потребуется приложить максимум усилий! — предупредил Фила Клинт.

— Ради бога, не цитируй Дэдпула в школе! — взмолился Фил.

Клинт только ткнул в него пальцем. «Максимум усилий!» — завопил он, вытащил телефон и умчался в спортзал.

— Хорошо, что вместе с Томми кто-то пришел, но, кажется, ваш муж собирается устроить какие-то неприятности в День карьеры? — спросил их знакомый отец.

— Да. Да, собирается, — вздохнул Фил. — И я собираюсь ему это позволить.

— О, похоже, это будет здорово.

— Честно говоря, я просто надеюсь, что будет не слишком много взрывов, — пробормотал Фил. — Не надо было разрешать ему пить лишнюю чашку кофе с утра.

И Коулсон пошагал за Клинтом так быстро, как только мог.

Через час весь класс Томми пришел в спортзал и начал рассматривать различные стенды. Фил устанавливал его один, Клинт умчался в магазин, и это ну совсем не волновало. У Фила были флаеры, несколько коллекционных вещиц лежало на столе, и большинство ребят просто проходило мимо, что его абсолютно устраивало.

Хотя пара учеников все-таки подошла к столу и задала несколько вопросов, на которые Фил с удовольствием ответил. А вот девочка, к которой Томми, по его словам, не испытывал никаких чувств, задержалась подольше и задала несколько действительно интересных вопросов. У нее оказался острый ум, так что Фил в конце разговора даже порекомендовал ей получить степень MBA. В ответ девочка улыбнулась.

— Так э-э-э... до скольки обычно Томми работает по субботам? — поинтересовалась она.

Фил улыбнулся:

— До трех. А еще в паре домов от нас есть вполне приятное, насколько я знаю, кафе.

Она хихикнула и тут же убежала, заметив рядом Томми.

— Ну что, малец, присмотрел что-нибудь интересное? — поинтересовался Фил. — Похоже, здесь есть всего понемножку.

— Даже не знаю, — Томми уселся на место, где должен бы сидеть Клинт.

— Уверен, что знаешь.

— Парень, который занимается веб-комиксами, прикольный, — признался Томми. — Но художественная школа стоит недешево, а вариантов, куда податься после нее, не так уж и много.

— Во-первых, поскольку ты будешь получать стипендию Тони Старка, ты можешь выбирать любую школу. Во-вторых, занимайся тем, что делает тебя счастливым, и ты откроешь для себя свой путь.

— Я буду получать что?

— Я потянул за кое-какие ниточки. Тебе не нужно беспокоиться об образовании, — Фил посмотрел на него. — Ты интересная личность, Томми, мы любим интересных людей и хотим посмотреть, что из тебя вырастет.

— Вы уверены, что вы супергерои, а не феи-крестные?

Фил рассмеялся:
— Знаешь ли, однажды меня назвали феей. Боже, восьмидесятые были таким отстойным временем.

Томми решил, что не хочет знать, что случилось с тем человеком.
— Эй, а где Клинт? Не слишком ли долго он ходит отлить?

— Понятия не имею. Честно говоря, это значит, что ничего хорошего ждать не стоит, — Фил наклонил голову. — Слышишь?

— Что?

— Гром, — ответил Фил.

— Небо же ясное.

— И шум сверхзвукового двигателя... — Фил заметил, как задребезжали окна. — О нет. Нет-нет-нет-нет.

Он посмотрел на двери спортзала, в которые ворвался Клинт, таща под мышкой еще один стол. «Вот блин». У Фила был выбор: попытаться прекратить все это или же прикинуться шлангом. Он предпочел второй вариант и сполз в кресле, чтобы его не заметили.

Клинт поставил стол и прикрепил к нему какую-то табличку.

Она гласила: «Мстители».

— Фил, — позвал Томми, пялясь на табличку.

— Я все понимаю, но мамаша Крейга реально вывела его из себя. У него аллергия на мамочек футболистов с плакатами «Победа за нами», — произнес Фил. Звуки грома и сверхзвуковых двигателей становились громче. — Ну, он хотя бы позвал только двоих.

— Позвал бы всех, но остальным добираться далеко, — крикнул ему Клинт.

— Как он услышал тебя? — спросил Томми.

— Возможно, он и не слышал, просто догадался, что я скажу, он же знает меня целую вечность, — вздохнул Фил. — Давай, помоги мне подвинуть стол, надо же проявить солидарность с моим идиотом.

Томми кивнул, и они передвинули стол «Коллекционных вещиц папы Хоука» к столу «Мстителей».

Клинт снял куртку — под ней оказалась его модифицированная старая форма. «Это нечестно», — заметил Фил. Он посмотрел на руки Клинта, которые не потеряли ни дюйма былой мощи.

Клинт подмигнул и прогнулся, и Фил немедленно напомнил себе, что уже немолод. И что затащить сейчас мужа в школьный туалет — очень плохая идея.

— Перестаньте так смотреть друг на друга, — попросил Томми. Люди уже начали оглядываться на них, и шум снаружи становился все громче.

Фил был просто счастлив, что новоприбывшие, входя, сломали только дверь спортзала. Несколько детей завопило, когда Тор и Железный человек шагнули в зал.

— Сын Коула, мой дражайший друг! Команда показывала мне множество земных удовольствий, но День карьеры для меня новый опыт. Это такое радостное событие!

— Я знаю, что ты притворяешься, — проворчал Фил, но позволил обнять себя. — А теперь опусти меня вниз, Тор.

Тор поставил его на пол и тут же подхватил Томми.

— Юный Томми, я надеюсь, тебя не заставляют слишком много работать?

— Не, они крутые, — Томми затылком чувствовал, как весь спортзал уставился на них.

— Безусловно, они крутые как сваренные вкрутую яйца, — Тор опустил его вниз. — Итак, что я должен делать в День карьеры? Рассказывать о стратегии сражений? Провести тренировку с оружием?

— А почему у меня нет собственного стола? — Тони опустил лицевую пластину, и его бронированный костюм освободил владельца, упаковавшись в собственный контейнер. — Я хочу поговорить о науке. О, думаю, мне можно утащить нескольких детей в лабораторию? Хотя есть ли в такой маленькой школе лаборатория? Томми, хочешь, я куплю тебе лабораторию?

— Нет, Тони, — Томми помедлил. — Хотя вот наши компьютеры не фурычат.

Тони сделал заметку на телефоне: «Новый компьютер для Томми. Ясно".

Он посмотрел на всех уставившихся на него людей:
— Привет всем, мы трое из первоначального состава «Мстителей», и, думаю, мы поговорим о том, как можно спасти мир. О, а Фил расскажет вам, как делать для супергероев бумажную работу, если вы не так восхитительны, как мы.

И Тони всем помахал рукой.

Дети бросились к ним.

— Так ты Мститель? — кто-то крикнул Клинту.

— О, черт, вот это я не продумал, — осознал Клинт.

— Да уж, не продумал.

— Он Хоукай, — крикнул Томми. — Самый лучший Мститель!

— Эй, — обиделся Тони.

— Помолчи, Хоукай потрясающий, — возразил Томми.

— У твоего компьютера будет всего пять терабайт памяти.

Томми показал язык Железному человеку.

Дети позабыли про День карьеры и сгрудились вокруг Мстителей, задавая им самые разные вопросы. Супергероям даже пришлось устроить небольшую демонстрацию своих возможностей. А также фотографироваться с детьми и раздавать автографы.

Томми был посреди всей этой кутерьмы, и одноклассники, ранее не замечавшие его, теперь пытались заговорить с ним, но он не обольщался — знал, что все это всего лишь из-за шоу. Самым смешным было, когда подошли Крейг с матерью, и Крейг постарался показать, какой он крутой.

— Привет, Тор, я Крейг, уверен, ты меня помнишь, — он протянул богу грома руку.

— Не помню, а ты друг Томми? — Тор пожал ладонь, посмотрев на того щенячьими глазами. — Томми, ты должен встретиться со мной снова на поле боя, потому что ваша игра «Твистер» — мошенничество.

— Конечно, приятель, — фыркнул Томми.

Несколько ребят рассмеялись, и Крейг в бешенстве умчался прочь.

Клинт обрадовался и подумал, что его каминг-аут, пожалуй, стоил такого зрелища.

Пока не услышал, как Тони сказал «упс», и тут же баскетбольный щит словно взорвался. А затем и цифровое табло.

— О, смотрите-ка, звонят из центрального офиса «Мстителей». Надо идти. День карьеры был прикольным. Пока, Томми, — Тони запрыгнул в костюм и улетел, опалив двигателями пол. Тор пожал плечами и тоже попрощался. Клинт выпустил вслед им пару стрел, крича:
— Трусы!!!!

Фил смотрел, как все начали расходиться от их стола — сначала медленно, потом быстро, когда ворвалась завуч:
— Спортзал разрушен. Быстро в мой кабинет!

— Да, мэм, — сразу же ответил Клинт. Он убрал лук в футляр, на его лице отчетливо проступала паника. — Фил, разреши, я сам поговорю. Я умею общаться с завучами. Тебя, наверное, никогда не вызывали к ним в кабинет. Я все улажу.

Фил и Томми согласно кивнули, поскольку у Томми тоже никогда не было проблем с завучами. Оба были уверены, что Клинт все разрулит.



*************************************

— Ну да, все как-то хреново, — сказал Клинт через час.

Фил и Томми посмотрели на него уничтожающими взглядами.

— Ну правда же, могло быть куда хреновее, — Клинт попытался улыбнуться.

— Твои разговорчики довели нас до отработки! — рявкнул Фил. — Мы взрослые люди, я почти пенсионер, а меня оставили после уроков!

— Я не думаю, что она на самом деле имеет право наказывать вас, — попытался сказать Томми.

— Да нет уж, она знает, что мы хоть в тюрьму сядем, лишь бы подать тебе хороший пример, — проворчал Фил и начал убирать беспорядок, который Тони оставил после себя в спортзале. Конечно, это был не первый раз, когда он подчищал за Тони. Или за Клинтом.

Томми выметал разбитое стекло.

— Зачем ты это сделал, Клинт? — спросил он, не поднимая глаз от пола.

Клинт пожал плечами и начал двигать столы:
— Некоторых людей надо ставить на место. Если мне нельзя стрелять в гражданских стрелами, я могу выстрелить в их эго.

— Тебе не понравилось предположение, что мы торгуем фальшивкой, — слегка улыбнулся Фил. — Ты защищаешь наш магазинчик.

— Ну конечно, — Клинт прекратил уборку. — Он же наш, это вообще первое... ну ладно, второе... Хорошо, третье, что было только нашим. Он дарит нам счастье, и вообще, из-за него у тебя не бывает сердечных приступов, если ты, конечно, не примешь все близко к сердцу, как с тем покупателем из Флориды, и из-за него у нас появился Томми, а он клевый, и вообще просто... я счастлив. Никто не смеет лить на него грязь.

Фил отложил свою швабру, подошел и поцеловал Клинта:
— Ты редкостная заноза в заднице, все превращаешь в хаос, и я восхищаюсь каждой секундой жизни с тобой.

— Ага, но каким образом мы за все это заплатим? — поинтересовался Клинт.

— Я позаимствовал бумажник у Тони, прежде чем он улетел, — Фил показал тонкую вещицу из черной кожи. — Так что после уборки пойдем есть мороженое за счет Тони.

Томми вернулся к подметанию. Некоторое время все молчали.

— А вы видели лицо Крейга? — Томми хихикнул. — Это было круто.

— Точно! — Клинт шлепнул пятерней по ладони Томми.

— Не смей плохо влиять на ребенка.

Те вдвоем фыркнули:
— Поздняк метаться.

Тут они услышали покашливание, увидели, как завуч постукивает ногой, и немедленно вернулись к уборке.



*******************************

В субботу магазин был полон зевак, Клинту надоело орать на всех, и он повесил на дверь объявление.

«Да, я бывший Мститель.

Вот почему мы уверены, что все вещи, которые мы продаем, настоящие.

Потому что я там был, черт побери.

Нет, я не буду отвечать на ваши вопросы.

Не входите, если не хотите что-нибудь купить из этой хрени».

Внизу Томми приписал: «Спасибо, приходите снова». В три часа колокольчик над дверью звякнул. Он посмотрел туда из того угла, где разбирал разную мелочь.

— О, э-э-э... Привет, Шанталь.

— Привет, Томми, — она махнула ему рукой.

Ее губы были подкрашены блеском, а волосы были завиты. Выглядела девушка очень мило.

— М-м-м, Клинт сегодня типа капризничает, так что ты, наверное, не захочешь здесь задерживаться?

— Клянусь, я здесь, чтобы что-нибудь купить, — сказала Шанталь. — Я прочитала объявление.

— О, я могу помочь. Хочешь что-нибудь конкретное?

— Помнится, здесь продавались смешные пластмассовые колечки из продуктовых магазинов, — она подошла к прилавку. — Я надеялась, что они у вас еще есть.

— Ага, — Томми подошел к другому прилавку и достал их. — Филу они нравятся. Коллекционная ценность у них никакая, но он считает, что все, что светится в темноте, —круто.

Шанталь покопалась в блюде и отложила несколько колечек, которые Томми протянул ей. Она надела их на руку:
— Ну как?

— Очень красиво, — умудрился выдавить тот.

— Томми, твой рабочий день закончен, пригласи девушку на кофе, — сказал Клинт, выходя из подсобного помещения. — Я продержусь остаток дня.

Он был вооружен детским луком фирмы «Nerf» и нацеливался на дверь. Прозвонил звоночек, и Клинт сразу выстрелил, не посмотрев, кто входит.

— О-у-у-у-у, детка, нет, — воскликнул Клинт, сообразив, что подстрелил собственного мужа.

— Ну что же, поговорим об обслуживании клиентов, — произнес Фил. — Потому что, похоже, ты собирался стрелять в покупателей.

— Черт, Шанталь, бежим, он заговорил своим учительским тоном, — Томми недолго думая схватил ее за руку и вытащил из магазина. На улице он выпустил ее руку, но Шанталь только сильнее сжала ее, и так они шли всю дорогу до кофейни.

Через час парочка еще сидела в кофейне, когда в окно снаружи заглянул Клинт и показал большой палец. Томми постарался сделать вид, что не замечает его.

@темы: Рейтинг: PG-13, Thor, Перевод, Tony Stark, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Коллекционные вещицы Папы Хоука

[Andrew_Clean]

Название: Коллекционные вещицы Папы Хоука

Автор оригинала: anarchycox
Оригинал: archiveofourown.org/works/8417056

Пэйринг и персонажи:
Фил Коулсон/Клинт Бартон, Стив Роджерс, Тони Старк, Тор Одинсон, Наташа Романофф, Ник Фьюри, Сэм Уилсон, Баки Барнс
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, Флафф, ER (Established Relationship)
Предупреждения: ОМП
Описание: Томми нравился сувенирный магазинчик, который открылся несколько месяцев назад. А еще ему нравились сварливые хозяева магазинчика, которые постоянно препирались друг с другом. Клинт и Фил такие придурки. Томми только удивлялся, каким образом между бейсбольными карточками и майками оказывались такие крутые вещи Мстителей.

Магазин был не особенно большим, но и не совсем маленьким. Он смотрелся довольно странно в заполненном хипстерами районе, которого, судя по всему, даже не коснулась всеобщая модернизация. Чаще всего магазинчик работал в установленные часы. Хотя минимум раз в неделю на дверях появлялись объявления. И некоторые из них были... интересными:

У нас кончился кофе, поэтому сегодня ничего не будет

У нас билеты кое-куда

Аукцион

А однажды там оказалась такая табличка:

Спасаем мир. Если апокалипсис не случится, вернемся через три дня.

Спустя четыре дня они открылись, из чего Томми сделал вывод, что в этот раз апокалипсис не случился.

Он любил этот магазин и заглядывал сюда, по меньшей мере, раз в неделю. А если бы ему перепадало побольше денег за случайные подработки у соседей, то он приходил бы еще чаще. Как и следовало ожидать от такого магазина, его владельцы тоже были со странностями.

Магазинчик был не настолько велик, чтобы в нем одновременно работало двое мужчин, но они почти все время были вместе. Открывал всегда тот, что постарше. Вначале Томми казалось странным, что мужчина в костюме торгует коллекционными бейсбольными карточками, но он быстро привык. В будние дни они открывались в 11:30, а по выходным в 10 утра. И так семь дней в неделю, если не появится очередное объявление.

В промежутке с часу до трех дня приходил другой парень, и они оставались вместе приблизительно до пяти. Затем один — как правило, тот, что носил свитер и джинсы — дожидался, пока парень в костюме не принесет им обед. В шесть они ели прямо за прилавком, а потом работали до закрытия — когда до восьми, а когда и до десяти. В общем, до тех пор, пока одному из них не станет скучно.

Томми узнал их имена только после пятого визита в магазин — Фил и Клинт. Для работы в сфере обслуживания эти двое были довольно мрачными и ворчливыми. Но Томми это даже нравилось. Впервые он зашел в магазин с друзьями, когда на витрине был выставлен кусочек настоящей брони Железного Человека, подписанный Тони Старком. Обломок явно не был подделкой, и всем стало очень интересно, откуда эти двое его взяли. Друзья Томми называли магазин отстойным, но сам Томми считал это место классным. Ведь в нем было столько потайных уголков, в которых всегда можно найти какое-нибудь сокровище. Если знать, где искать.

Там продавались не только бейсбольные мячи и футболки, но еще комиксы и старые фигурки героев. Эти удивительно точные копии хранились в запертых шкафах, и Фил иногда позволял просто на них поглазеть. Томми никогда не выгоняли за то, что он всего лишь вздыхает над товаром. Более того, порой мужчины даже прекращали препираться между собой, чтобы рассказать ему, каково было жить в Нью-Йорке во времена расцвета Мстителей.

Его одноклассник Крейг рассказывал, что однажды он был в одной комнате с Тором, и что его папа был большой шишкой и бла-бла-бла. Он бредил этой историей, начиная с четвертого класса.

У Клинта иногда случалось «ностальгическое настроение», как его называл Фил, и он рассказывал о том, как когда-то шел по улице и видел пролетающего мимо Железного Человека. Как в результате схватки Халка с инопланетянами или другими монстрами здания разваливались на куски. В итоге вмешивался Фил и начинал брюзжать о последствиях, о заторах на дороге и о том, что из-за этих Мстителей наверняка приходилось делать целую гору бумажной работы. Тогда Клинт кидал в него скомканным чеком.

— Почему же вы тогда здесь? — спросил их Томми. — Похоже, вы любите Нью-Йорк.

— Да, но здесь тоже хорошо, — ответил Клинт. — Открыть магазин в Нью-Йорке я себе позволить не могу, а быть владельцем магазина мне всегда хотелось.

Фил закатил глаза.

— Потому что для учета у тебя есть я. Ты же спишь по полдня. Томми вот мог бы нас ограбить без труда, пока ты там храпишь.

Фил улыбнулся, смягчая язвительность своих слов.

Клинт фыркнул.
— Ты же знаешь, что я все вижу, даже когда сплю.

— Может быть, попробуешь тогда увидеть, как свести баланс в конце дня?

— Конечно. Эй, Томми, как думаешь, у меня получится рассчитать нулевые продажи? Ноль на ноль, а?

Томми склонил голову и посмотрел на винтажные карточки.
— Ээ... ноль, сэр.

— Боже, Томми, ну говорил же, зови меня Клинт. Если хочешь, называй сэром вот этого скучного зануду. Он старый и любит такого рода формальности.

— Какой ты бойкий в последнее время, — обронил Фил сухо. — Как колено сегодня?

— Вполне терпимо, чтобы встать на него и отсосать тебе, — отбрил его Клинт.

Фил впился в него взглядом.
— Не при ребенке же!

— Мне уже четырнадцать, — сообщил Томми и поморщился. Он знал, что владельцы магазина старые геи. Просто у стариков же не бывает секса. Он перевернул страницу в каталоге.

— Черт возьми, это же переиздание оригинальных карточек Капитана Америка 1952 года!

Фил ухмыльнулся и спросил с интересом:
— Ну и что скажешь?

Томми улыбнулся Филу. Этот человек был фанатом Капитана Америки.

— Все дело в краске. Красный тут того оттенка, который использован на оригинальных карточках 50-х годов — темного, а не яркого, как в комиксах более поздних переизданий. Но и не такой блеклый, как в оригинале.

С тех пор, как он увидел часть брони Железного Человека, он забросил свою коллекцию спортивного барахла и всецело отдался собиранию супергеройских вещичек.

Он посмотрел на Фила.
— Я могу дать вам тридцать баксов.

— Малыш, эта карточка стоит две сотни, — фыркнул Клинт.

— Это переиздание.

— Да, первое переиздание и в превосходном состоянии. — Клинт внезапно остановился. — Подожди, карточки же твоя стихия, почему я торгуюсь вместо тебя?

— Потому что ты знаешь, что я соглашусь продать ее ему за сотню.

— Как, черт возьми, мы получим прибыль, если ты за бесценок отдаешь товар оболтусу, который потеряет его через неделю?

— Нам не прибыль нужна, а хотя бы работа не в убыток, — возразил Фил. — Что лучше, продать карточку какому-нибудь мудаку в Интернете или Томми?

Клинт показал ему средний палец и вернулся к чтению Зеленой Стрелы, бормоча под нос, что тот, типа, не настолько шикарно смотрится с луком.

— У меня нет таких денег, — сказал Томми. Цена была отличной, но он смог бы собрать эту сумму в лучшем случае через месяц, а то и через два. Зимой подработок становилось меньше. За работу лопатой можно заработать неплохо, но летом все равно было больше вариантов.

— Мы с Клинтом скоро начнем инвентаризацию, и помощь бы нам не помешала. К тому же, я хочу обновить витрины, и...

Томми усмехнулся.
— И вы будете придумывать мне все новые и новые задания, пока я не отработаю недостающие деньги?

— Раньше ты действовал более тонко, Фил, — заметил Клинт из-за комикса.

— Ты тоже был хитрее. Мы все меняемся с возрастом, — Фил посмотрел на Томми. — По рукам?

Томми взглянул на Клинта, который делал вид, что происходящее его не интересует. Этим двоим явно было немного одиноко, Томми это понимал. Не похоже было, чтобы сюда приходило много людей. А жаль, эти два старика были классными.

— Конечно, по рукам.

Томми стал проводить в магазине много времени, даже домашнюю работу делал там. Больше ничего особенного с ним и не происходило. Он был «проблемным» ребенком, как называл его школьный психолог. Сам Томми считал это забавным, ведь он никогда не создавал никому проблем. Ему просто нравилась тишина. У него были, можно сказать, почти друзья, которые были в курсе, если он пропускал школу. В остальном же все о нем просто забывали.

Но Фил и Клинт всегда его замечали, даже принесли ему стул, чтобы удобно было сидеть за прилавком и писать. Он слушал их препирательства обо всем: от начинки для пиццы до выяснения, кто виноват в том, какой получилась их пятая годовщина.

— Сколько времени вы вместе? — спросил их как-то Томми.

Наступал день Валентина, и в школе буквально все превратились в идиотов, только и болтающих о волшебстве настоящей любви и прочей сопливой дребедени. Томми полагал, что настоящая любовь больше похожа на отношения Фила и Клинта — споры о том, кому выносить мусор, или что круче: «Властелин колец» или «Звездные войны» и все остальное ворчание, даже когда Фил массировал больные пальцы Клинта, а Клинт приносил Филу чай вместо кофе по настоянию врача.

— Зависит от того, кого ты спрашиваешь, — произнес после минутного молчания Клинт. — Я говорю, что двенадцать, Фил говорит, что восемнадцать, наша лучшая подруга Наташа говорит... черт, Фил, а она сколько насчитала?

— Двадцать три, — ответил Фил, открывая посылку.

— Она не учитывает Каир, — возразил Клинт.

— Нет, она считает со времен Шотландии.

— Ха, — Клинт кивнул. — Лох-Несское чудовище классное, нам стоит его навестить.

— Мы уже обсуждали наш отпуск, — Фил тем временем снял упаковку и вскрикнул. Томми притворился, что не заметил, как Клинт быстро сунул руку под прилавок. — Он прислал! Боже мой, Клинт, он прислал его!

— Прислал что, милый? — Клинт подошел и положил руку на спину Филу. — Ох ты ж мать твою, эта штука не пойдет на витрину!

— Но это же так круто!

— Это — волосы, — простонал Клинт.

— Это не просто волосы... это хвостик Зимнего солдата! — Фил поднял свидетельство и подписанную фотографию. — Приблизительно 2018 год, Клинт. Он тогда в первый раз обрезал волосы, когда присоединился к Мстителям.

— Я знаю, когда он присоединился к чертовым Мстителям, Фил, — Клинт закатил глаза. — Унылый поц с готической подводкой для глаз.

— Зимний солдат классный, — запротестовал Томми. — Ну, то есть, он же герой войны, его пытали и изувечили нехорошие парни. Столько всего плохого с ним случилось, а он снова стал героем и начал сражаться вместе со своим лучшим другом, спасать мир. Почему вы это не понимаете?

— Клинт ворчит, потому что у Баки мордашка смазливее, чем у него, — заметил Фил. — Я выставлю это на витрине.

— Да кто купит волосы, Фил? Кто? — вскричал Клинт. — И сколько ты заплатил за это?

— Ха. Ничего. Их нашли в старом... — Фил резко посмотрел на Томми и замолчал. — Это была хорошая сделка, — закончил Фил.

Томми решил сходить за веником. Он всегда подозревал, что они добывали все эти офигенные штуковины Мстителей нелегально, и вот теперь у него было доказательство. Но он же любил этих стариков, так что никакого желания возмущаться у него не возникало.

На следующей неделе Томми пришел в обычное время.

— Эй, Клинт, хочешь я... — он остановился, потому что перед ним оказался явно не Клинт.

Она была на вид того же возраста, что и Клинт, только волосы ее волосы оказались весьма... ярко красными.

— Вы их покрасили «Кул эйдом», что ли? — вырвалось у Томми.

Вместо ответа она так на него посмотрела, что Томми испугался за свою жизнь.

— Клинт предупреждал, что ты забавный, — произнесла она низким голосом. — Они будут заняты некоторое время. Я вместо них.

— Обычно они вывешивали какое-нибудь странное объявление.

Томми вдруг подумалось, что с тех пор, как он начал приходить сюда не раз в неделю, а каждый день, надписи стали появляться гораздо реже. Скорее всего, это было просто совпадением.

— Да? — она подняла бровь. — Ну, в любом случае, я им должна, так что побуду в магазине несколько дней. Я Наташа.

— Томми, — он протянул руку и заметил, как Наташа замешкалась, прежде чем пожала ее. — Просто... Фил обычно помогает мне с английским. Я не понимаю стихи.

— Дай-ка.

И они сели вместе. Наташа помогла ему, а затем он подмел полы, вытер пыль и пошел домой, доедать то, что оставила ему на ужин мама. Наташа была спокойной и немножко пугала. Но Томми удалось подтолкнуть ее к разговору о Клинте и Филе.

— Так они работали вместе? В Нью-Йорке?

— Да, — она улыбнулась. — Они тогда еще больше ругались.

Томми рассмеялся.
— Четыре дня назад они спорили об идеальном соотношении сахара и молока в кофе. Фил даже сделал презентацию в Powerpoint.

— Ясное дело, — Наташа сидела с идеально прямой спиной. — Вне работы они вечно пререкались. Было и сексуальное напряжение, конечно. Им потребовались годы, чтобы понять — они любят друг друга. Но на работе это просто совершенная команда. Они слушали друг друга, часто даже и говорить не надо было. Просто каждый из них знал, о чем думает другой. Некоторых до бешенства доводило, когда они вот так посмотрят молча друг на друга пару минут, один приподнимет бровь, и второй уже стоит на нужной позиции. Это было великолепно.

— Они много историй рассказывают, но вот чем на самом деле занимались так и не ясно. Копы или что-то вроде?

Томми вспомнил о тазере, который видел у Фила, и как Клинт обычно сидит спиной к стене.
— Что-то вроде, — улыбнулась Наташа. — Читай своего Шекспира.

Несколько дней спустя они вернулись, и все стало по-прежнему.

Клинт, ощутимо хлопнув Томми по спине, заявил:
— А ты ей понравился! Даже не предложила нам прикрыть лавочку или ликвидировать тебя. Думаю, она, наконец, признает, что мы с Филом тут счастливы. И если она донесет эту мысль до всех остальных, то скоро они будут у нас.

— Остальные? — удивился Томми.

— Э-м-м, ну, нам никто не поверил, когда мы решили переехать сюда и открыть этот магазин. Говорили, что мы вернемся в город через два месяца. Только через несколько недель магазину уже будет два года. Теперь-то можно предположить, что они поняли — мы на самом деле не шутили.

— Так у вас есть друзья... — Томми прикусил губу. Странно, но его это действительно задело.

Клинт чуть не упал со стула от смеха.

— Да, конечно, у нас есть друзья. Ну, фактически, мы коллеги, но они наши друзья. Как тебе Таша?

— Она ничего. Помогла мне с Шекспиром.

— Ага. Они с Филом всегда любили поболтать о книгах, когда у нас случался простой, — сообщил Клинт и вздохнул. — Знаешь, а ведь я всегда считал, что все эти книги, которые он прочитал... что это был знак, мол, Фил был слишком хорош для меня. А потом я понял, что читал он не Толстого на русском языке, а все больше любовные романы, молодежные фэнтэзи и тому подобную литературу. Говорил — зачем ему читать про тоскливых русских придурков, если приходится чуть ли не каждый день с ними воевать. Ему всегда нравились счастливые концы.

— Эй, Клинт?

— Да, приятель?

— Вы вообще-то не против, что я тут зависаю у вас все время? — Томми в смущении дергал вылезшую нитку на своей рубашке.

— Нет. Ты мне напоминаешь Питера. Пацан... стажер у нас был, — тут же ответил Клинт. — Плюс Фил тебя обожает. Гляжу, скоро нам придется научить тебя работать на кассовом аппарате.

— Фил давно отдал мне карточку.

Клинт замер.

— Вот же черт! Скажи, что он платит тебе за работу.

— Я работаю за шлем Капитана Америки. Это займет некоторое время, даже с фанатской скидкой от Фила.

— Он очень счастлив, что кто-то тоже сходит с ума от Кэпа. После всего, что случилось, я надеялся, что его фанатизм пройдет. Но нет. По-прежнему обожает его, даже зная, что этот парень пьет молоко прямо из кувшина! — Клинта аж передернуло. — Так негигиенично.

— Ты пьешь кофе из кофейника, — подошел к ним Фил.

— Да, но то был наш кофейник, и все это знали. Тони лично проконтролировал, чтобы на нем были написаны наши имена. После того как ты его саданул электрошокером за то, что он к нему прикоснулся.
Фил улыбнулся.

— Нет доказательств, что тазер в тот раз его задел. Как и в остальные пять раз.

Томми снова стал свидетелем их препирательств о кофе. Казалось, что этот спор они ведут вот уже лет двадцать пять. Забавно было наблюдать, как они канифолили друг другу мозги.

*******************************

Томми вошел в магазин, Клинт только кинул на него один взгляд и тут же позвал Фила, повесил табличку «Закрыто» на дверь и усадил Томми на стул.

— Что случилось?

— Там мальчишки задирались к одному пареньку, которого я вроде как знаю. Ну и я вмешался. Вышло не очень. — Томми услышал, как Фил спустился вниз по лестнице, и заметил, что тот постарался незаметно спрятать пистолет. — Я знаю, что вы были копами или вроде того.

— Я звоню твоей маме, — предупредил Фил, сунув, наконец, пистолет за пояс брюк сзади.

— Нет, она уйдет с работы, а нам нужны деньги, — тихо всхлипнул Томми. — Драться больно. Я просто не... они просто пинали его, пока он лежал. Кэп остановил бы их, да?

Фил вытащил маленькую аптечку из-под прилавка.

— Да, Кэп бы помешал им. — Он принялся очищать раны Томми. — Ты раньше дрался?

— Нет. Меня никто не замечает. Даже не дразнят.

— Я тебя заметил, — сказал Клинт.

— Да, но ты же все замечаешь. Если товар сдвинулся на дюйм; задницу Фила, даже если это отвисшая старая задница; по моему рюкзаку определяешь, сколько домашки мне задали. Зрение как у настоящего ястреба. — Томми вздрогнул, когда Фил закончил очищать раны и забинтовал ему руку. — Вот почему это место называют «У Папы Хоука», да?

Фил засмеялся.

— Нет, он проиграл пари со своим протеже.

— Перестань так ее называть. Кейти Кейт не была моим... она просто девчонка, которую я выручил, — раздраженно заявил Клинт. — Не делай из меня такую уж важную персону.

— Для меня ты самый важный человек в мире, — спокойно сказал Фил.

— О, — Клинт улыбнулся. — Я тоже люблю тебя, ты, старый ворчун.

— Сэр Ворчун.

— Только в постели ты сэр.

— О, Боже, не говорите об этом! — простонал Томми. Фил как раз закончил его перевязывать.

— Хочешь научиться бить правильно? — тихо спросил Фил.

Томми подумал.
— Да.

— Я научу тебя драться хорошо, а затем Клинт научит тебя драться так, чтобы при этом еще и выжить, — пообещал Фил.

— Никто не захочет с тобой связываться, — согласился Клинт.

На следующий день в школе объявили общий сбор и прочитали серьезную лекцию. Также им объявили о новой политике, касающейся агрессивного поведения. Томми это позабавило, слишком уж было похоже на методы Фила. Особенно когда всех детей заставили подписать бумагу о согласии с новыми правилами. К бумагам Фил питал особую нежность.

Уроки самообороны Томми полюбил и пристрастился к ним. Его поразило, что эти старики (одному 60, другому — 49 лет) оказались такими дьявольски ловкими и сильными. Они даже целиться его учили. Только он не мог понять, зачем, потому что к оружию он так и не прикоснулся ни разу. Зато его тренировали метко бросать все, что под рукой: стул, книгу, нож.

Потом Фил стал показывать, как стрелять, и у него вышло просто блестяще. Томми так ему и сказал.
— Для агента на пенсии я весьма неплох, — прокомментировал Фил.

Томми удивленно заморгал. Все чаще они рассказывали такие вещи, из которых можно было предположить, что они работали в ФБР, а не в полиции. К тому же, это объяснило бы, как они оказывались в тех же местах, где были Мстители.

— Только посмотри на это.

Клинт открыл футляр и достал лук. Тот выглядел солидно. Клинт просто подержал его, оглаживая по дуге, а затем совершенно счастливо улыбнулся. Какое-то молниеносное движение, несколько свистящих щелчков, и вот в колчане уже нет половины стрел. Все точно в яблочко — и лицо Клинта засияло от счастья.

— Ничего себе!

— Самое сексуальное действо, что я когда-либо видел, — тихо сказал Фил. — Он промахнулся лишь однажды, когда во время выстрела я попросил его стать моим мужем. Три дня со мной потом не разговаривал. Ненавидит промахиваться. А потом он сказал «да».

— Круто! — Томми смотрел, как Клинт делает еще несколько выстрелов.

Два дня спустя Томми пришел с очень потрепанной фигуркой Хоукая.

— У вас тут нет ни одного Хоукая. Что странно, учитывая все остальное от Мстителей.

Клинт взглянул на фигурку, а Фил смотрел на Клинта.

— Он же крут, и у нас должны быть и его вещи, правда?

Клинт ничего не ответил.

Фил коснулся рукой плеча Клинта.

— Ты абсолютно прав, Томми.

На следующей неделе появились три стрелы в специальном футляре.

****************************

Поздно вечером Томми шел с другом из кофейни мимо магазина, который к тому времени уже был закрыт. В квартире наверху горел свет, и в окне Томии увидел Фила и Клинта. Они танцевали, Фил крепко прижимал к себе Клинта, и они медленно покачивались в танце.

Видимо, они все же не круглосуточно ругались.

******************************

Фил, наконец, утащил Клинта наверх, чтобы вздремнуть. Клинт подхватил гулявший по городу грипп, но старался делать вид, что он в порядке и может работать в магазине. А на самом деле он не мог.

Это означало, что Томми остался в магазине один. Впервые. Он уселся на табурет Клинта и молился, чтобы настоящие клиенты пока к ним не заходили. Это же ненадолго, так что все нормально. Он смотрел в окно и каждый раз, когда кто-то останавливался у витрины, впивался в него взглядом, отчаянно надеясь, что человек пойдет дальше.

А потом какой-то парень с гигантскими плечами остановился, заглянул в окно и вошел.

— Привет! — весело поприветствовал он Томми. — Увидел на витрине бейсбольные мячи. А то знаешь, началась весенняя подготовка, и надо бы пару-тройку подарочков прикупить, прежде чем отправиться во Флориду, — он засмеялся. — Самое лучшее путешествие. Пытался убедить Фила поехать, но он сказал, что в магазине дел по горло.

— На этой неделе у нас было пять покупок, — выпалил Томми. Как будто это было огромное количество. Вообще, для их магазина — да, было. Он знал, что в Интернете продажи у них идут намного лучше, и что даже одна покупка легко покроет их счета за месяц.

— Это хорошо. Ну так что, им тут и правда нравится?

Томми сердито посмотрел на незнакомца.

— Они не похожи на тех, кто стал бы задерживаться в том месте, где что-то не нравится.

— Вот уж точно! — рассмеялся парень. — Я Стив, кстати. Стив Роджерс.

— Ага, ну да, — теперь засмеялся Томми. — У Фила чисто случайно оказался друг, названный в честь его любимого героя?

Стив покраснел.

— Пятнадцать лет прошло, а он до сих пор...

Они услышали шаги Фила на лестнице.

— Прости, Томми, ты же видишь, как Клинт себя чувствует... — Фил поднял голову и улыбнулся. — Стив! — Он подошел и обнял парня. — Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь заманить вас со мной на весеннюю подготовку.

Фил рассмеялся.

— Нет, но я продам тебе пару карточек со скидкой, по старой дружбе.

— Тогда и мяч с витрины тоже, — потребовал Стив.

— Само собой, — жестом Фил попросил Томми принести его. — Подпишешь парочку вещей, пока здесь? Некоторые мы отдаем на благотворительный аукцион.

— Конечно.

Томми было жутко интересно, что же парень собирался подписать. Он поболтал еще немного с Томми и Филом, а потом поднялся к Клинту, который орал сверху, что ему скучно одному.

***



Неделю спустя Томми ошеломленно разглядывал подписанный плакат Капитана Америки, который они выставляли для школьного аукциона по сбору денег на ремонт крыши. Плакат, который — он точно знал! — еще на прошлой неделе не был подписан. До того, как тот здоровый бейсбольный фанат по имени Стив не зашел к ним.

Ох ты ж черт побери!

*****************************

— Это был Капитан Америка! — Томми влетел в магазин. — ЭТО БЫЛ КАПИТАН АМЕРИКА!

Клинт ухмыльнулся.
— Да? И что?

Томми буквально рухнул на свой стул.

— Я назвал его занудой.

— Он и есть зануда.

— О, Боже! А Наташа — Черная Вдова!

— Угу.

Клинту не пристало смеяться над столь шокированным подростком, но у парня было такое забавное лицо, что он его сфотографировал и отослал снимок Филу, как раз уехавшему по делам.

— Вы двое были вовсе не копами и даже не федералами.

— Нет, ни разу.

Томми не понимал, почему потребовалось так много времени, прежде чем образ этого Клинта совпал в его голове с тем самым. Ведь Клинт — это просто Клинт. Взбалмошный, легкомысленный, любил Фила, отлично знал алгебру и ужасно — историю. Он был хорошим поваром, рьяным бойцом и супергероем.

— Ты — Хоукай.

— Кейт Бишоп — Хоукай, — поправил его Клинт. — И лучший. Гораздо меньше неправильного поведения.

— Ты был Хоукаем. Одним из первых Мстителей, — Томми смотрел на него во все глаза. — Вы же есть в моих школьных учебниках!

— Фу, ненавижу это, — нахмурился Клинт. — Я ведь, знаешь, даже в колледж не ходил. Получил среднее образование — и все. Теперь вроде как застрял навечно в средней школе среди имен тех, кто защитил наш мир.

— Боже мой, ты — это ты! — Томми неотрывно смотрел на него. — Я просто... а почему ты здесь?

— Потому что у Фила больное сердце, а я получил слишком много сотрясений, прыгая с крыш. Мы попробовали поработать наставниками, и даже пару лет получалось. Но затем подустали и решили просто забросить все это. Фил набросал варианты, и вот мы стали... нормальными людьми. Открыли этот магазин, добываем у наших друзей всякие вещички для продажи и прикрываем крутой товар всякими спортивными штуковинами.

— Некоторые из спортивных штуковин вполне классные.

— Видишь, за это Фил тебя и любит! Вы два сапога пара.

— Мне нужно держать это в секрете? — поинтересовался Томми. — Типа, если я вдруг назову тебя Хоукаем, меня не убьют?

— Нет, — успокоил его Фил, пришедший как раз в тот момент, когда Клинт рассказывал свою историю. — Мы только просим тебя не особо распространяться об этом. Ведь мы обычные пенсионеры с новым призванием. Но если ты и проболтаешься, с тобой ничего не случится.

— А ты супергерой? — Томми уставился на Фила, своего самого любимого человека после мамы.

— Нет.

— Да! — запротестовал Клинт и ткнул в Фила пальцем. — Он был нашим координатором, все для нас организовывал, планировал. Мы справлялись со всем только благодаря его расчетам. Так что он самый настоящий супергерой!

Клинт с вызовом смотрел на Фила. Томми показалось, что на эту тему они спорят уже давно.
— Почему тогда у вас нет вещей Хоукая?

— Потому что я глупо себя чувствую, когда продаю собственные вещи, — признался Клинт.

— Ладно, это веская причина, — согласился Томми, подумав. — Ну, тогда можно мне твой автограф?

— Конечно, парень, — Клинт его обнял. — У Фила есть все мои карточки. Все пять.

Фил широко заулыбался, он был счастлив, что теперь наконец-то есть кто-то, кто оценит его реликвию — коллекцию карточек Хоукая.

**************************

Небольшой магазин под названием «Коллекционные вещицы Папы Хоука» находился на углу. Его владельцы любили препираться друг с другом. Туда регулярно заглядывали довольно странные люди. А теперь там вообще стало больше посетителей, чем когда-либо.

И Томми спокойно реагировал на людей, которые заходили к ним в гости.

Потому что это именно он теперь вывешивал объявление:

Закрыто на конвенцию супергероев.

Эта надпись достаточно четко передавала смысл вечеринки по поводу годовщины свадьбы Клинта и Фила. Томми тогда ел торт с Капитаном Америкой и болтал с Соколом. Помог Зимнему Солдату выкрасть его хвостик обратно. Он хохотал над игрушечным луком со стрелами, который Фил подарил Клинту. А сам Клинт в подаренной Кэпом пижаме покорил его окончательно.

Оказалось, люди, которых он любит, — супергерои.

Но, естественно, для него они так и остались просто Филом и Клинтом.

И когда Крэйг снова принялся рассказывать о своей встрече с Тором, Томми не смог сдержаться и заявил:
— Ага, Тор ничего так, хоть и продул в Твистер. Мы с Хоукаем надрали ему задницу.

Все повернулись и уставились на Томми, который просто усмехнулся и вернулся к своему ланчу.

Он очень надеялся, что Клинт после школы поможет ему с домашней работой по математике.

@темы: Рейтинг: PG-13, Thor, Перевод, Tony Stark, Steve Rogers, Natasha Romanova, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Пять раз, когда Тони пытался устроить Филу свидание

[Andrew_Clean]

Познакомьтесь с полным названием этого текста

Название: Пять раз, когда Тони пытался устроить Филу свидание, и один раз, когда ему совсем, вот точно-точно не нужно было этого делать
Переводчик: Andrew_Clean и Rai_grass
Оригинал: Five Times Tony Tried To Set Phil Up On A Date and One Time He Really, Really Didn't Have To
Разрешение на перевод получено.
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Клинт Бартон, Фил Коулсон, Тони Старк
Жанр: Романтика, флафф
Содержание: Тони просто хочет, чтобы Фил был счастлив. Правда, получается все не совсем так, как он рассчитывал.

1.

- Ну же, агент, - канючил Тони, следуя за Филом по коридорам головного офиса организации «ЩИТ». - Я просто хочу, чтобы вы были счастливы! Если вы не собираетесь снова прижать виолончелистку к своей… - Тони наклонил голову, подыскивая соответствующий эпитет, - … «костюмированной» груди, хотя бы позвольте мне свести вас с кем-нибудь другим. Блондинка? Брюнетка? Рыжеволосая? Тащится от стимуляции электричеством? Тогда вы сможете найти неплохое применение своему тазеру. Клянусь, я не буду вас осуждать за это.

- Мистер Старк, - Коулсон остановился у дверей своего кабинета, обернулся, посмотрев Тони прямо в глаза, и сказал вежливо, но непреклонно. - Мне не нужна ваша помощь в том, что касается моей личной жизни.

Тони развел руками:
- Я просто сообщаю, что все их номера у меня на быстром наборе. Назовите три качества – и я устрою так, что соответствующая им женщина заедет за вами в восемь.

- Я бы не стал доверять ни одному человеку, который позволил бы вам устроить ему свидание вслепую за такое короткое время, - сухо сообщил Коулсон. Он зашел в свой кабинет и, едва Тони вознамерился последовать за ним, захлопнул дверь прямо перед его носом.

- Что ж, - Тони поправил манжеты рубашки. – Это было грубо.

2.


Подумаешь, Коулсон сказал, что ему не нужна помощь в личной жизни! Это вовсе не значило, что это было правдой. Да парень все свое время тратил на ЩИТ да на Мстителей. Он даже жил в Башне, хотя Тони практически не видел Фила на его личном этаже. Нет, Коулсону нужно было что-то кроме работы в жизни – таково было заключение признанного гения.

Тони просто нужно было подключить воображение.

Найти девушку для свидания с Коулсоном оказалось легко. Марианна была умна (вот почему Тони пытался ее подцепить), искала длительных отношений (вот почему она ему отказала) и была терпелива (вот почему она все еще с ним разговаривала). Она заставила его всеми способами поклясться, что это свидание – не с ним, и ему было легко сделать это, потому что это действительно было правдой.

Вот почему сейчас девушка стояла рядом с ним в вестибюле Башни Старка, недовольно скрестив руки на груди.

- Я только член комиссии по встрече! – сказал Тони, поднимая руки в защитном жесте. – Джарвис? Не мог бы ты попросить агента Коулсона спуститься в вестибюль?

- Сэр, агент Коулсон… некоторым образом занят, - сказал Джарвис, воспроизведя при этом звук, который Тони мог бы назвать осторожным покашливанием. Если бы Тони Старк знал значение слова «осторожность», а Джарвис умел кашлять.

- Просто доставь его сюда, - настоял Тони.

Марианна вздохнула.
- Время ожидания работает не в твою пользу, - сказала она.

- Обещаю, он тебе понравится. Он слегка упрям, только и всего.

- Ну, общаясь с тобой, он обязан быть упрямым, - протянула Марианна.

- Вижу, вы знакомы с господином Старком, - услышал Тони насмешливый голос Коулсона.

Старк обернулся, и улыбка немедленно исчезла с его лица: Коулсон никоим образом не был одет для свидания. Тони не подумал, что с этим может возникнуть проблема, ведь тот практически жил в костюмах. Но нет, именно сегодня из всего гардероба он выбрал тренировочные штаны и футболку.

- Агент! Я не думал, что у вас вообще есть повседневная одежда. Хотя Марианна может подождать, пока вы переоденетесь, правда, Марианна? – Тони с надеждой обернулся к ней.

Девушка закатила глаза и повернулась, весело улыбаясь Коулсону:
- Как я понимаю, на свидание вы не рассчитывали.

Коулсон прикрыл глаза и потер лоб.

- Я же сказал тебе, Старк, что мне это не интересно, - он посмотрел Старку в глаза и мягко уточнил. – Я вполне счастлив в личной жизни на данный момент. – Он повернулся к Марианне. – Мисс, я боюсь, что вы зря теряете время, я не хожу на свидания, - произнес он извиняющимся тоном.

Она, смеясь, махнула рукой:
- Я знала, что испытываю судьбу, когда соглашалась на план Тони Старка.

Коулсон вернулся наверх.

Марианна врезала Тони по руке – что ж, не по лицу, и на том спасибо.


3.

Вполне счастлив в своей личной жизни? Тони отнесся к этому заявлению скептически. Никто так часто не выглядит несчастным, если у него все в порядке дома.

Кроме того, что за мужчина не ходит на свидания? Он даже не объяснил, почему! Просто «я не хожу на свидания». Если бы Фил объяснил, может быть, Тони бы и согласился с тем, что ему это не нужно или что-то типа этого. Может быть.

Но Коулсон вообще никак не объяснил свое нежелание ходить на свидания, поэтому Тони перешел к плану С, поскольку планы А (предложение) и В (приглашение) провалились.

Тони пришел в ресторан на 15 минут раньше – это был рекорд для него. Он выбрал уютный небольшой стол в уединенном углу, заказал спиртное и стал ждать. Коулсон прибыл точно вовремя и бросил осторожный взгляд на маленький стол и интимное освещение. Он медленно опустился на свой стул, поставив портфель на пол.
- Нам нужен стол гораздо больше, если мы собираемся обсуждать технические планы, Старк. И освещение ярче.

- Но этот столик такой уединенный! – просиял Тони. – Нам ведь нужна секретность, правда?

- Зал заседаний в Башне вполне себе уединенный, - сказал Коулсон. Тони бросил взгляд поверх плеча агента. О, вот. Он поднял руку и помахал. Коулсон вздохнул:
- И почему у меня такое дурное предчувствие?

- Агент, - сказал Тони, поднимаясь со своего места, - это Джил Парсонс. – Он предложил свое кресло Джил, которая улыбнулась ему, поблагодарила и села. – Джил, это агент Фил Коулсон.

Тони с оптимизмом взглянул на Коулсона. Джил, светловолосая и изящная, как статуэтка, сражала наповал.

- Тони много рассказывал о вас, - сказала она, и ее голос был точно таким, каким его помнил Тони: теплый, с небольшой хрипотцой. Мужчина должен быть сделан изо льда, чтобы отказать девушке с таким голосом.

Вежливая улыбка Коулсона заставляла поверить, что он на самом деле сделан изо льда.
- Мисс Парсонс, - сказал он, – кажется, у нас возникло недопонимание. Я здесь ради делового обеда с господином Старком. Поскольку господин Старк, похоже, уходит, я боюсь, что тоже буду вынужден покинуть вас. – Внезапно он улыбнулся. – Я уверен, что в качестве извинений за причиненное неудобство мистер Старк оплатит ваш обед, ваш и полдюжины ваших друзей, которых вам следует пригласить.

Он встал, взял свой портфель и коротко кивнул Тони, прежде чем удалиться.

Джил пригласила девять друзей.

И все равно это был не самый дорогой обед в качестве извинения, за который Тони платил.


4.

Все ясно, проблема была в выборе критериев.

К счастью, Тони жил вместе с двумя людьми, которые много лет знали Коулсона. У него было предчувствие, что Наташа порвет его на куски, если он попытается вырвать у нее какие-нибудь сведения, а вот Клинта раскрутить гораздо легче.

- Привет, - сказал Тони, проскальзывая за кухонный стол с чашкой кофе в руке. Клинт, набивший рот хлопьями, просто кивнул в ответ. – В общем, я пытаюсь устроить нашему агенту свидание.

Клинт закашлялся, подавившись, и хлопья из его рта разлетелись по столу. Тони скорчил гримасу и отпрянул назад.

- Да? – спросил Клинт сквозь смех. – Ну и как, получается?

- Не слишком хорошо, - мрачно ответил Тони. – А я ведь всего лишь хочу, чтобы парень был счастлив! Ты ведь хочешь, чтобы он был счастлив, правда?

Клинт широко улыбнулся:
- Заверяю тебя, счастье Коулсона очень важно для меня.

Что-то важное словно ускользало от Тони. Он, нахмурившись, посмотрел на Клинта:
- Хорошо, тогда давай, выручай парня. Ему нравится какой-то определенный типаж?

- Поверь мне, Тони, - произнес Клинт, - даже если ты будешь стараться тысячу лет, тебе не удастся заставить Коулсона пойти на устроенное тобой свидание. И типаж здесь совершенно ни при чем.

Тони буравил его взглядом, пока тот доедал свои хлопья, но Клинта это все только больше и больше забавляло.


5.

Поскольку Бартон не поддавался, а с Наташей все еще существовала стопроцентная вероятность, что она просто съест его мозг, прямо не вынимая из черепа, поэтому Тони пришлось прибегнуть к крайним мерам.

Вскрыть личный файл Коулсона оказалось чересчур легко, Тони даже подумал, что «ЩИТ» и не попытался сопротивляться его вторжению.

Семейный статус Коулсона был засекречен. Серьезно, что ли, ну кто засекречивает свое семейное положение? В качестве получателя страховки в случае смерти, а также того, кому звонить в случае опасности для жизни, оба раза был указан Бартон, и это было по-настоящему грустно, а также подтверждало факт, что Фил отчаянно нуждается хоть в какой-то жизни помимо работы. К счастью для Тони, у Фила Коулсона была семья. Его отец умер, но мать была жива, кроме того в списке упоминалась сестра. Кто же знал? Сначала Тони попробовал позвонить сестре, но никто не взял трубку, так что он набрал другой номер.

- Говорит Линда Коулсон.

Голос был женский, твердый, ну, может, немножко рассеянный. Тони улыбнулся:
- Здрасьте, мадам, - вежливость никогда не повредит, - это Тони Старк.

- Чем могу помочь, мистер Старк?

Ха. В большинстве случаев люди более эмоционально реагировали на его имя, в положительном или отрицательном плане. С другой стороны, это же мать Коулсона.
- Я работаю с вашим сыном…

- С ним все в порядке? – неожиданно резко перебила его миссис Коулсон.

- О! Да, у него все отлично, - поспешил ее заверить Тони. – Нет… - вот блин, как много она вообще знает о роде работы сына? – Нет вообще никаких проблем. В профессиональном плане. Я просто узнал его немного лучше и теперь переживаю из-за того, что для него существует только работа… - Тони замолчал, надеясь, что она подхватит разговор: повздыхает или расскажет пару историй о бывших подружках. Или, по крайней мере, подкинет пару намеков, почему Коулсон ни с кем не встречается.

- Что вы имеете в виду? – ее голос звучал взволнованно, но никак не страдальчески. Все опять шло не по плану, впрочем, Тони мог и из этого извлечь пользу. – Он же не стал снова ночевать в офисе? Я думала, Клинт положил конец этому.

- Нет, не настолько все плохо, - ответил Тони. Господи, спал в своем офисе? Он даже не думал, что дела могли обстоять так плачевно. – Просто кажется, что он всегда с…- быть осторожным оказалось труднее, чем он думал. - … с моей командой, когда не на работе. Я попробовал устроить ему несколько свиданий, но…

- Извините меня, вы сказали, что мой сын ходит на свидания? – резкость вернулась в голос. В десятикратном размере.

- Ну, вроде как, - сказал Тони. – Я все еще пытаюсь наладить…

Последовал громкий щелчок, и Тони убрал трубку от уха, чтобы увидеть: вызов разъединен.

В этом не было ничего хорошего. Тони надеялся, что Коулсон не узнает об этом звонке.



+1

До вступления в ряды Мстителей Тони не особенно любил завтраки. Он обычно работал по ночам и просыпался к ланчу, а завтракал только в двух случаях: либо ночь плавно перетекала в утро, либо Пеппер вытаскивала его из кровати в непотребно ранний час, настаивая, что ему необходимо быть на той или иной утомительной встрече. А он думал, что люди должны бы научиться устраивать встречи, на которых хотят его видеть, не раньше вечера.

А потом появились Мстители, каждый из которых переехал в Башню, и тогда Тони научился больше ценить утренние часы. Все шестеро вели такой разный образ жизни, что Тони нечасто видел их, кроме Брюса, после завтрака, но по утрам все Мстители, плюс Пеппер и Коулсон – и Джейн, когда она приезжала, - обычно собирались на кухне. И внезапно оказалось очень здорово, когда множество людей, которые ему нравились, собирались в одном месте в одно время – выясняя, кто опустошил кофейник, или просто болтая друг с другом во время готовки.

Этим особенным утром Тони сидел за кухонной стойкой, приканчивая вторую чашку кофе, Брюса заставили приготовить завтрак на всех, а остальные Мстители сидели за кухонным столом, беседуя друг с другом и периодически осведомляясь у Брюса, не нужна ли ему помощь. Пеппер уже уехала в офис, но Коулсон был здесь. Его пиджак и галстук до поры до времени висели на спинке стула, а сам их владелец вроде бы разгадывал кроссворд из газеты. Клинт постоянно вторгался в личное пространство агента, предлагая варианты ответов, которые заставляли дергаться уголок рта Коулсона.

- Агент Коулсон, - резко прервал их занятие Джарвис.

Коулсон посмотрел вверх, оторвавшись от кроссворда:
- Да, Джарвис.

- Ваша мать требует доступа в жилые помещения. Мне разблокировать лифт?

Черт. Тони спрятал лицо в кофейной чашке, надеясь, что этот визит не связан со звонком.

Коулсон выглядел удивленным. Почему-то он посмотрел на Клинта, который просто пожал плечами.

- Конечно, Джарвис. Пошли ее наверх.

Коулсон вышел в гостиную, чтобы встретить мать из лифта. Тони пошел за ним, следом отправились и остальные Мстители – из чистого любопытства. Всего лишь через минуту лифт зазвенел и открылся, выпуская пожилую женщину. Она находилась в хорошей физической форме, короткие светлые волосы тронула седина, на лице были морщины – от постоянных улыбок или чего-то другого. Тони заметил, что она была на пару дюймов ниже Коулсона, если не брать в расчет ее низкие каблуки. На женщине было рыжевато-коричневое пальто длиной до бедра, на плече висела дамская сумочка. Когда гостья нашла взглядом Коулсона, она вылетела из лифта и направилась к нему, по пути не глядя швырнув сумочку на кушетку.

- Мам, - начал было Коулсон, но договорить ему не дали.

- Филипп Джонатан Коулсон, - прошипела она, уперев кулаки в бока. – Что я слышу насчет того, что ты ходишь на свидания?

- Мам, я не понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Коулсон своим самым тихим, самым нежным голосом.

Миссис Коулсон ткнула в него пальцем:
- Не смей разговаривать со мной таким тоном, молодой человек!

Тони повернулся к Брюсу и беззвучно повторил: «Молодой человек?» Брюс пожал плечами и так же беззвучно ответил: «Матери».

Тем временем мать Коулсона продолжала:
- Почему мне звонят странные люди и говорят про свидания, на которые ты ходил?

Понимание озарило лицо Коулсона. Он обернулся к Тони, который попытался отступить на кухню, но Клинт схватил его за плечо и, улыбаясь, покачал головой.

- Тони! – обвиняюще произнес Коулсон. – Ты звонил моей матери?

- Не меняй тему! – перебила его миссис Коулсон. – Ты женатый человек! Я не желаю слышать, что мой сын изменяет своей второй половине!

- Погодите, женатый? – пробормотал Тони. Он оглянулся на остальных Мстителей, но Тор, Стив и Брюс выглядели так же удивленно, Наташа усмехалась, а Клинт перестал улыбаться и начал отчетливо хихикать.

Миссис Коулсон была целеустремленной женщиной: она проигнорировала всю эту пантомиму и продолжила сверлить сына взглядом, словно лазером.

- Если у вас двоих проблемы, почему ты не позвонил мне? – гнев постепенно покидал ее. – Ты был так счастлив, Филипп, я просто не понимаю, что случилось.

- Мам, - Коулсон шагнул вперед и взял ее ладони в свои. – Клянусь, не ходил я ни на какие свидания. Тони пытался устроить их мне несколько раз, но я не оставался.

Она нахмурилась:
- Ты же не отверг бедных мальчиков? Быть отвергнутым – это ужасно.

Брови Стива взлетели к волосам. Он нагнулся к Тони и прошептал:
- Мальчиков?

- Не спрашивай меня, - в ответ прошипел Тони. – Я устраивал ему свидания с женщинами. Неудивительно, что он даже не смотрел на них.

Сзади них Клинт словно подавился чем-то.

- Так ты хочешь, чтобы я был верным или же не отвергал их? – сухо спросил Фил свою мать.

Миссис Коулсон фыркнула и шлепнула его по руке:
- Ты можешь позвонить и извиниться, Филипп. – Она посмотрела на него изучающим взглядом. – Ты уверен, что все в порядке?

Коулсон вздохнул и обратился к Клинту:
- Помоги мне, пожалуйста.

Тони нахмурился: что за?.. А затем Клинт пересек комнату и обнял Коулсона за талию. Привычным, удобным жестом.

- Клянусь, ма, - сказал он матери Коулсона, его ухмылка превратилась в теплую улыбку, - у нас с Филом все хорошо. Просто есть правило, что информация о супругах старших агентов должна быть засекречена из соображений безопасности. Так что практически никто не знал. А Тони, - он махнул рукой в направлении Старка, - слишком, черт возьми, упрямый, чтобы остановиться, когда Фил просил его об этом.

- Эй, - запротестовал Тони. – Я бы не стал ничего делать, если бы Фил сказал, что занят.

- Не потребовав с меня имя, адрес и номер карточки социального страхования моего супруга? – сухо спросил Коулсон, повернувшись к Тони и подняв брови. – Вот уж не верю.

- Ну и как давно вы двое, - Тони сделал жест в сторону Фила и Клинта, - поженились?

- Если меня собираются подвергнуть допросу, - сказал Коулсон, качая головой, но улыбаясь, - то я разрешу это сделать не раньше завтрака. На кухню, все, быстро.

- Вот именно, - заявила миссис Коулсон, - я приехала прямо из отеля, как только проснулась, и я голодна. – Она направилась прямо к остальным Мстителям, помахав им рукой. – Кажется, пахнет бисквитами?

Они позволили увести себя в кухню с таким спокойствием, что Тони сразу заподозрил под ним неподдельное любопытство. Однако он заметил, что Клинт и Коулсон остались. Тони зашел на кухню только на секунду, а затем опять вернулся в гостиную.

Теперь Клинт обнимал Коулсона обеими руками, а тот зарылся ладонью в волосы Клинта, пока они целовались, медленно и… на самом деле, как-то возбуждающе. Когда они отодвинулись друг от друга, Коулсон мягко рассмеялся:
- Можешь не сдерживать свое ликование, - сказал он едва слышно, - я точно знаю, как ты жаждешь объявить меня своим сейчас, когда секретность отправилась ко всем чертям.

- Ты так говоришь, словно уже не обдумываешь, как бы быстрее переехать на мой этаж, - поддразнил его Клинт. – В качестве приятного дополнения: Фьюри не сможет обвинить нас в нарушении секретности.

- Я не буду благодарить Старка, - мрачно заметил Коулсон. – Он заставил мою мать пролететь половину страны, чтобы отругать меня.

Клинт просто засмеялся и снова поцеловал его.

Тони прошагал на кухню, самодовольно улыбаясь. Возможно, все сработало немного не так, как он планировал, но Коулсон определенно стал счастливее.

Гений снова победил.

@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Tony Stark, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Чем медленнее разгорается костер, тем жарче и сильнее он пылает

[Andrew_Clean]

Это вам на пятничный вечер Ибо не ворксейфно.

Название: Чем медленнее разгорается костер, тем жарче и сильнее он пылает
Переводчики Andrew_Clean и Rai_grass
Оригинал: Slow Fuses Burn the Hottest by Ralkana
Разрешение на перевод получено.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Флафф, PWP, Hurt/comfort, Омегаверс
Размер: Миди
Содержание: Несвязанная омега в возрасте 38 лет – это и так редкость, но у Клинта вообще никогда не было течки. И врачи не знали, как объяснить этот феномен, а ведь на Щ.И.Т. работали лучшие светила медицины. Его тело в идеальной форме, у него великолепное воображение и здоровое либидо.
Просто ни один человек не подходит Клинту настолько, чтобы вызвать у него течку.
Никто не хочет его.

— Джеймисон, ты можешь стрелять?

Следует пауза, и Клинт бросает взгляд туда, где, насколько он в курсе, находится второе «гнездо».

— Ответ отрицательный, не могу стрелять. Подождите, меняю позицию.

Снова возникает пауза, она затягивается, и с каждой секундой возрастает риск, что цель ускользнет из зоны досягаемости. Клинт уже открывает рот, чтобы ответить, когда Джеймисон заговаривает снова:

— Ответ отрицательный, я не могу стрелять. Повторяю, нет возможности стрелять.

Разочарование Коулсона чуть ли не сочится из коммуникатора, когда тот произносит:
— Ну хорошо…

— Я могу стрелять, сэр, — вмешивается Клинт.

— Фигня! — огрызается Джеймисон. — Ты не сможешь попасть в цель с резервного «гнезда», если только не поменял позицию без разрешения.

Клинт игнорирует его:
— Повторяю. Могу стрелять.

— Бартон, давай, по моему сигналу, — приказывает Коулсон. — Джеймисон, свободен, можешь эвакуироваться.

— Долбаная хрень, — снова бормочет Джеймисон.

— Не засоряй болтовней эфир! — рявкает Коулсон. — Бартон, стреляй.

Тот выполняет приказ, а потом мчится к месту эвакуации, пока Щ.И.Т. проводит зачистку и прибывают группы по сбору разведданных. Он кладет снаряжение в неприметный фургон, за рулем которого сидит Ву, и тут появляется Джеймисон. Он небрежно швыряет оружие в машину и забирается внутрь, толкая Клинта так, что тот врезается в край дверцы.

Клинт сдерживает стон боли — Джеймисон не первый мудачный альфа, толкающий его, и наверняка не последний.

Джеймисон бросает на него злобные взгляды в течение всей обратной поездки на базу, но Клинт игнорирует его, проверяя и перепроверяя снаряжение и составляя в уме свой рапорт.

Феромоны альфы, испускаемые Джеймисоном, практически видны невооруженным взглядом, и когда они возвращаются на местную маленькую базу Щ.И.Т.а, Коулсон быстро ловит взгляд Клинта. Любой на месте Коулсона сейчас закатил бы глаза, и Клинт прячет улыбку, опуская глаза на снаряжение, которое выгружает из фургона.

— Хороший выстрел, Бартон, — говорит Коулсон, и Клинт кивком выражает благодарность за похвалу. Куратор оборачивается к Ву и добавляет:
— Отличная работа по эвакуации, агент Ву.

— Благодарю, сэр.

— Сдавайте снаряжение на склад, и вы свободны на всю ночь. Перебазируемся в штаб через 20 часов, — сообщает им всем Коулсон, и Джеймисон явно напрягается на то, что командир не обращается прямо к нему. Хотя Клинт не понимает, за что Джеймисон ожидал похвалы, ведь его единственным вкладом в операцию было ругательство по рации.

— А рапорт, сэр? — осведомляется Ву, и Коулсон качает головой:
— Хилл сама отчитается, когда мы вернемся в штаб. Вы свободны.

Кивнув Коулсону и Ву, Клинт поднимает сумку на плечо, берет футляр с луком и направляется прямо в оружейную, чтобы почистить снаряжение, а уже потом завалиться в койку.

Сзади раздаются тяжелые шаги, Клинт напрягается, но продолжает идти.

— Ты долбаный враль, правда, Бартон?

Сжав руками ремень сумки и ручку футляра, Клинт игнорирует Джеймисона.

— Эй! Придурок! Я с тобой разговариваю.

Клинт подавляет вздох и говорит, не оборачиваясь:

— Я просто хочу сдать свои вещи, Джеймисон. Если у тебя какие-то проблемы с заданием, обсуди их с Коулсоном.

— Ты не мог произвести этот чертов выстрел с того места, где находился.

Клинт привык, что его оскорбляют за пол, рост, внешность, отсутствие образования, да за что угодно. Вот только он никогда не привыкнет к тому, что какие-то придурки наезжают на проделанную им работу. Он медленно поворачивается, ставя на пол снаряжение.

— Однако вполне очевидно, что я это сделал. Поскольку цель уничтожена. Я сделал то, чего ты не смог. И двигался при этом только мой палец, спустивший тетиву.

— Перестань врать, козел, — шипит Джеймисон. — Ты не смог бы этого сделать с той позиции. Ты должен был передвинуться, и я не оставлю тебя в покое, пока ты в этом не признаешься.

Джеймисон на фут выше его и примерно на пятьдесят фунтов тяжелее. Разъяренный, он нависает над Клинтом и толкает его своей жирной рукой к стене. Клинт содрогается при мысли, что какой-нибудь альфа размером с Джеймисона может наброситься на него во время гона. Как никогда он рад тому, что у него не бывает обычных для омег течек, во время которых полностью сносит крышу.

— Я бы никогда не поменял позицию посреди операции, не уведомив куратора, — сообщает спокойно Клинт, вызывающе задрав подбородок. Ему хочется сделать шаг в сторону, чтобы вырваться из ловушки, устроенной Джеймисоном. Но его вооружение стоит по бокам, и Клинт не собирается прыгать через него, чтобы доставить Джеймисону удовольствие своим бегством.

— Ты влез на ту гребаную антенну, да? Цирковой уродец.

— Может быть, я и цирковой уродец, но именно я сделал решающий выстрел, пока ты сидел там, засунув палец в зад. И мне не нужно было лезть на антенну, чтобы сделать это.

— Да ты специально выбрал именно это «гнездо». Чтобы унизить меня.

— О’Кей. Во-первых, я даже не знал, что тебя возьмут на эту операцию, пока ты не заставил включить тебя в команду. Я выбрал это «гнездо», когда планировали миссию, потому что знал: я смогу поразить цель оттуда. И во-вторых, мы с Коулсоном предлагали тебе все переиграть и изменить местоположение главного «гнезда», когда тебя включили в команду, а ты отказался. Так что я не виноват в том, что ты не смог сделать свою гребаную работу.

— Я не заставлял взять себя в команду — командор Хилл включила меня в состав! Эта операция была моим шансом на повышение, а ты похерил его, Бартон. Не думай, что я забуду это, — Джеймисон тычет пальцем в грудь Клинта, и тот едва подавляет желание сломать его. Не хватало еще писать массу объяснительных из-за этого козла.

— Мне не нужно было ничего херить, Джеймисон, — сообщает он нейтральным, даже утомленным тоном. — Ты справился без моей помощи.

— Ты кем себя возомнил, мелкий омежий сучонок, пытаешься показать, что в чем-то лучше меня?

— Думаю, что я лучший снайпер, чем ты, неважно, омега я или нет, — произносит Клинт спокойно, хотя внутри у него все закипает.

— Да, потому что это единственное, на что ты, блять, годишься, да? Бракованная, бесполезная игрушка — вот кто ты. Вот и все, потому что никто, бля, тебя не хочет, верно?

— Послушай, ты, мудила…

— Что здесь происходит? — голос Коулсона спокоен и тверд, но в нем слышится стальная командная нота. Даже сейчас, закипая от гнева, Клинт чувствует, как этот голос вызывает в нем дрожь.

Джеймисон выпрямляется, так что больше не пялится прямо в лицо Клинта, но не отодвигается от своей жертвы, пока Коулсон не подходит вплотную. Тот переводит взгляд с одного подчиненного на другого и обратно. И Клинт видит в его глазах скрытый гнев, когда тот смотрит на Джеймисона, и беспокойство при взгляде на него самого.

— Просто разошлись во мнениях, — беспечно произносит он, стараясь казаться убедительнее, но Коулсон хмурится и незаметно поворачивается так, что оказывается лицом к Джеймисону, слегка загораживая собой Бартона. Тот понимает, что Коулсон почувствовал напряжение в его голосе. Ему должно быть досадно из-за того, что начальник пытается прикрыть его, но на самом деле в душе он просто потрясен тем, что смог вызвать в другом мужчине порыв защитить его.

Джеймисон скрещивает руки на груди, закрываясь:
— Мы просто разговаривали, сэр.

Клинт наклоняется, чтобы поднять футляр с луком:
— Да, и теперь разговор закончен. Впрочем, он был закончен, еще не начавшись.

Джеймисон наступает на ремень сумки Клинта, прежде чем тот успевает поднять ее.

— Ага, как же. Я так не думаю.

Клинт выпрямляется и смотрит Джеймисону в глаза, сейчас ему по хрену, что приходится смотреть на целый фут вверх.
— Убери ногу, пока я не сломал тебе колено.

— Хотел бы я посмотреть на то, как ты попытаешься это сделать, — Джеймисон шагает вперед, грудью задевая плечо Коулсона, и тот отлетает на Клинта.

Коулсон отталкивает Джеймисона обратно и твердо кладет руку на плечо Клинта, чтобы удержать того от нападения на зарвавшегося альфу.

— Агент Бартон попросил вас уйти, Джеймисон, — категорично произносит Коулсон. — Вам придется уйти.

Коулсон не выше Клинта, он невысок для альфы, и Клинт представляет, сколько у него проблем из-за этого. Но, хотя Джеймисон возвышается над ним, как и над Бартоном, Коулсон стискивает челюсти, смотрит ему прямо в глаза и не отступает ни на шаг. Его рука все еще сжимает плечо Клинта, словно выжигая на нем клеймо.

— Ты очень храбрый, когда тебя загораживает вышестоящий офицер, да, Бартон? — огрызается Джеймисон.

— Предполагаю, вас уже отстраняли от дел, агент Джеймисон, — четко произносит Коулсон, и в его словах нет вызова, только спокойная уверенность. Несмотря на невысокий рост, именно он сейчас — доминирующий альфа, и ему не нужны феромоны, размер или громкий голос, чтобы доказать это. — Ваше поведение, как во время операции, так и после нее, — незрелое, непрофессиональное и неприемлемое. Я накладываю на вас взыскание и предлагаю вам уйти, прежде чем вы усугубите ситуацию, напав на вашего напарника или вышестоящего офицера.

Джеймисон смотрит на него, разинув рот:
— Взыскание? За что? За ругань? Здесь что, детский сад? Что за гребаная херня, Коулсон, все знают, что Бартон — ваш любимчик. Хотя он и бракованный. Да он поднялся так высоко в Щ.И.Т.е только потому, что вы позволяете ему врать, а потом оправдываетесь за него. Ему не место среди нас.

— Агент Бартон — непревзойденный профессионал, и его пребывание в верхнем эшелоне этой организации не нуждается в объяснениях. А вот что ты все еще делаешь в Щ.И.Т.е, я не знаю, и вопросов у меня больше с каждой секундой.

Джеймисон фыркает:
— Я могу сказать то же самое и о тебе. Посмотри на себя, старикан, ты же просто коротышка.

— Эй! — возмущается Клинт, но рука Коулсона коротко сжимается на его плече, утихомиривая.

— Возможно, пришла пора произвести замену в руководстве.

Фил отпускает Клинта и расправляет плечи, глядя в упор на Джеймисона.

— Ты серьезно бросаешь мне вызов, щенок? — в голосе Коулсона только недоверие и ни малейшего намека на угрозу. Клинт облизывает губы, он не может произнести ни слова, потрясенный невероятной тупостью Джеймисона. Коулсон стоит перед ним, слегка перекатываясь с пятки на носок, его плечи кажутся очень широкими под пиджаком, и Клинт возбужден, как никогда в жизни.

— Не такая уж это для меня проблема, — ухмыляется Джеймисон, меряя Коулсона взглядом.

С рычанием он бросается на начальника, снова толкая его на Клинта. Бартон по инерции отлетает к стене и сильно врезается в нее головой, на мгновение выпадая из реальности. Когда перед глазами перестают мелькать яркие точки, он видит, как Коулсон предплечьем блокирует удар Джеймисона, в то же время подставляя ногу, чтобы свалить здоровяка на пол.

Джеймисон падает, пытаясь пальцами зацепиться за Коулсона, хватает его за галстук и дергает вниз. Они приземляются с глухим стуком, и Джеймисон переворачивается, чтобы подмять противника под себя, но Коулсон бьет его головой в нос, закидывая на него ногу, затем лупит того в солнечное сплетение, заставляя бедолагу задохнуться. Агент Коулсон отодвигается, затем, используя инерцию, снова перекатывается вместе с Джеймисоном, пока не оказывается стоящим на коленях на груди противника: одна рука сжимает рабочее запястье Джеймисона, вторая держит его за горло.

Он сжимает обе руки, и Джеймисон захлебывается криком, безрезультатно пытаясь вырваться из хватки.

— Ты отстранен, — сообщает ему Коулсон — он, оказывается, даже не запыхался. Он элегантно поднимается на ноги, оставляя задыхающегося Джеймисона распростертым на полу. — Убирайся на хрен с моих глаз.

Он отворачивается от Джеймисона и шагает к Клинту, который дрожит, вжавшись в стену, пальцами впиваясь в штукатурку. Он почти не дышит — так его потрясла картина доминирования Коулсона.

— С тобой все в порядке? — осторожно спрашивает Коулсон. Позади Джеймисон со стоном перекатывается на четвереньки, затем поднимается на ноги и, спотыкаясь, бредет по коридору. Если бы у него был хвост, он бы был плотно прижат между ног. Коулсон даже не оглядывается.

— Все ли со мной в порядке? Иисусе, сэр…

Коулсон опьянен успехом, глаза сияют, а на скуле начинает наливаться синяк. Клинт думает, как отреагировал бы Коулсон, если бы он сейчас прижал его к стене и предложил минет в честь победы.

— Ты дрожишь.

«Это была самая возбуждающая вещь, которую я видел, еще бы, бля, мне не дрожать», — думает Клинт. Но вслух говорит, мотая головой и откашливаясь, другое:
— Ну да, треснулся головой, но колокол в ушах уже затихает, так что я в порядке.

Коулсон обеспокоенно хмурится, он осторожно приподнимает подбородок Клинта, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

Он слишком близко. Чересчур слишком близко. Внимание Коулсона сейчас нужно Клинту меньше всего, потому что он крайне нервничает. Если он сейчас сделает предложение куратору прямо в коридоре — это ничем хорошим ни для кого не кончится. Он отводит взгляд, осторожно высвобождается из рук Коулсона, наклоняется, чтобы подхватить футляр для лука и сумку со снаряжением.

— Э-э-э, я пойду сдам свои вещи и посплю немного. Со мной правда все хорошо, сэр. И, кстати, это было впечатляюще.

— Глупый щенок, — говорит Коулсон, закатывая глаза. — Не первый, кого я уложил, и, очень вероятно, не последний.

Он вздыхает и глядит, нахмурившись, на свой испорченный галстук.

— Похоже, мне придется писать не одну объяснительную. Вы уверены, что с вами все в порядке, Бартон?

Клинт кивает:
— Я в порядке, сэр. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — Коулсон отводит взгляд, но затем вновь смотрит на него. — Вы ведь позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится? Если вы дезориентированы, может быть, нам следует…

— Я в порядке, мама! — смеется Клинт, стараясь не обращать внимание, как ему нравится, что кто-то заботится о нем, беспокоится, все ли с ним в порядке. — Пойду, кину учебником в того мерзавца.

Коулсон ухмыляется и уходит. Клинт смотрит ему вслед: в походке агента читается легкое самодовольство из-за того, что он не уронил авторитет, костюм Коулсона едва помялся, несмотря на драку, и Бартон неожиданно ощущает жгучее желание заполучить то, что точно никогда не будет его.

Он качает головой, удивляясь собственному идиотизму, и с вещами направляется в оружейную.

Клинт без слов сдает свое снаряжение и отправляется в комнату, которую ему выделили на ночь. Уровень адреналина после стычки с Джеймисоном опускается, и у него начинает болеть голова. Он чувствует себя как-то странно, как будто собственная кожа ему тесна, и Клинту очень хочется в душ.

Он старается вспомнить, как Джеймисон выглядел на полу, побежденный и униженный, а не зацикливаться на его словах.

— Он идиот, — убеждает Клинт себя, пока раскладывает свою экипировку. — Не обращай внимания на долбаные слова, которые он, бля, пропердыкал.

Но это не так уж легко, тем более некоторые слова были правдой.

Ты бесполезный. Никто тебя не хочет.

Он прислоняется лбом к прохладной плитке, которой облицована стенка душа. Пусть горячая вода смоет с него всю боль и страдания. Он слышит эти слова всю свою жизнь, он научился смеяться над ними, притворяясь, что они не впиваются в него, словно осколки стекла.

Бракованный.

Несвязанная омега в возрасте 38 лет — это и так редкость, но у Клинта вообще никогда не было течки. И врачи не знали, как объяснить этот феномен, а ведь на Щ.И.Т. работали лучшие светила медицины. Его тело в идеальной форме, у него великолепное воображение и здоровое либидо.

Просто ни один человек не подходит Клинту настолько, чтобы вызвать у него течку.

Никто не хочет его.

Вытершись полотенцем, он натягивает спортивные шорты и футболку Щ.И.Т.а и встает посередине своей крохотной комнаты, потягиваясь. Он чувствует себя то ли больным, то ли на взводе, и не может понять, чего он хочет — найти на базе спортзал и выбить все дерьмо из боксерской груши или завалиться на кровать и проспать неделю. В животе урчит, и Клинт кратко обдумывает возможность поискать на базе кафетерий, если он тут, конечно, имеется. А может быть, здесь есть просто автоматы с едой где-нибудь в конце коридора.

Но он не хочет никого встретить, пока ищет спортзал или кафетерий. Только не сейчас, когда он так странно себя чувствует. Он вытаскивает из рюкзака пару протеиновых батончиков и бутылку «Gatorade», а затем снова чистит зубы, стараясь при этом не смотреть в зеркало.

Установив будильник на своем телефоне, он кладет его на прикроватную тумбочку и выключает свет. Его тело привыкло улучать любую возможность для отдыха, поэтому он засыпает в считанные секунды.


~ ~ ~ ~ ~


Клинт стонет, просыпаясь, и скидывает одеяло.

Сейчас все еще ночь, Бартон может определить, что спал совсем недолго, но он чувствует себя… странно. У него жар и слабость, мозг затуманен, и кажется, что под кожей бегают муравьи. Ему нужно… да не знает он, что ему нужно.

Он болел гриппом, травился дюжиной разных продуктов — а пару раз его травили намеренно — но сегодняшнее состояние ни на что не похоже.

Сильная, неприятная дрожь сотрясает его, и он стонет, пытаясь свернуться в клубок. Он задыхается, когда ткань футболки трется об его соски. Прямо как наждачная бумага. Соски напряжены, раньше они никогда не были такими чувствительными.

Клинт с опозданием осознает, что возбужден. Его член такой тяжелый и твердый, что им можно гвозди забивать. Клинт стонет, чувствуя, как при движении член трется о шорты. Бартон двигается снова — и теряется в ощущении изысканной пытки. Похоже, он весь мокрый — от пота, преэякулята или смазки. А может, от всего вместе.

— Это наверняка был блядский эротический сон, — он буквально квакает, настолько пересохло в горле, и он злится на себя, что забыл об этом.

Его сотрясает еще один приступ дрожи, желудок сжимается, руки хватают пустоту. Клинт стискивает зубы, но стон все равно срывается с его губ.

Он хочет вскочить и хочет лечь, хочет кататься и извиваться на простынях, пока не кончит, но этого мало, он знает, что этого не хватит.

Он чувствует себя пустым. Ему нужно… ему нужно…

Телефон оказывается в дрожащей руке прежде, чем он осознает, что набирает номер.

— Коулсон.

Голос Коулсона абсолютно деловой, даже посреди ночи, и его звука достаточно, чтобы Клинта снова залихорадило. Он низко стонет и слышит в трубке шуршание ткани.

— Бартон?

Вот сейчас голос Коулсона звучит встревоженно, и Клинт представляет себе, как тот сидит на кровати с взъерошенными волосами, пижамная рубашка облегает грудь… Клинт выдыхает и скользит свободной рукой вниз, чтобы сжать член через шорты.

— Бартон? Докладывай!

— Вы… вы сказали звонить, если мне нужно будет… О Боже, — стонет Клинт. Наверное, он должен чувствовать смущение из-за того, что вот так звонит Коулсону, прямо сейчас, в таком состоянии. Но он может думать только о том, каким пустым он себя чувствует, как сильно хочет, как много ему нужно.

— Ты ранен? Бартон? Клинт! Отвечай!

— Пожалуйста, сэр… — все, что он смог выдавить.

— Я иду.

— Коулсон? Фил? — всхлипывает Клинт в тишине и понимает, что тот нажал на «отбой». Бартон скулит из-за того, что его оставили одного в темноте.

«Никто тебя не хочет», — злобно сообщает ему внутренний голос.

— Нет, — выдыхает он. — Нет, Фил сказал, что идет. Он придет сюда, и все наладится. Все будет в порядке. Коулсон идет, он поймет, что надо делать…

Телефон падает из его пальцев, когда он сворачивается в клубок и трясется.

Он словно дрейфует, теряясь в ощущениях и желаниях. Проходит какое-то время — может быть, секунды, может быть, часы, а затем раздается резкий стук в дверь. Он подпрыгивает от неожиданности, вскрикивая, когда сверхчувствительная кожа трется об одежду и простыни.

— Бартон? — голос Коулсона тихий, но твердый, и Клинт стонет, услышав его. — Бартон, ты меня слышишь? Открой дверь или хотя бы скажи, что с тобой все в порядке.

Клинт заставляет себя распрямиться и скатывается с кровати, при этом чуть не падает, вся присущая ему ловкость куда-то исчезает. Шатаясь, он делает несколько шагов к двери, нашаривает ручку мокрыми от пота руками, пока ему не удается открыть дверь.

Фил стоит там, он выглядит взволнованным. Затем его глаза широко распахиваются, ноздри раздуваются, и он отступает на шаг назад, уставясь на Клинта. Потом бросает быстрые взгляды направо и налево, проверяя коридор.

На Филе футболка Щ.И.Т.а — в точности как на Клинте. Еще на нем спортивные штаны и кроссовки на босу ногу, в обычных обстоятельствах сердце Клинта сразу пустилось бы вскачь при таком виде. Но сейчас Бартона чересчур отвлекает запах Фила. Коулсон так замечательно пахнет. Нет, он всегда хорошо пахнет, но прямо сейчас его аромат глубже, богаче, в нем больше мускуса, и у Клинта все силы уходят на то, чтобы одной рукой вцепиться в ручку двери, другой — в притолоку. Главное — не броситься к Коулсону, не зарыться лицом в его шею и не начать просто вдыхать его запах. Безумное желание, пронизывавшее его с момента пробуждения, затихает, медленно пульсируя в венах, чувство, будто под кожей бегают муравьи, исчезает. Клинт вдыхает, до отказа наполняя легкие запахом Фила, позволяя ему успокоить себя.

— Тебе не следует выходить наружу, — говорит Фил и шагает внутрь, осторожно берет запястье Клинта и разжимает его пальцы с побелевшими костяшками, вцепившиеся в дверной косяк. Клинт стонет от касания и взамен хватается за руку Фила. — Давай зайдем в комнату.

— Черт, сэр, вы так хорошо пахнете, — говорит ему Клинт, подавляя желание свернуться в руках Коулсона. Он силой заставляет себя отойти от Фила, но его комнатка слишком мала, теперь все в ней пахнет Коулсоном. Он крепко обнимает себя руками, всхлипывая, когда футболка снова задевает сверхчувствительные соски. Он трет ладонями лицо:
— Господи, сэр, извините меня, я не должен был… Я не знаю, что со мной не так. Я очень странно себя чувствую.

— У тебя течка, Клинт, — мягко говорит Коулсон, и Клинт выныривает из своих ладоней, чтобы уставиться на него.

— Нет, — говорит он, тряся головой. — Нет, у меня… У меня не бывает течек.

— Поверь мне, — говорит Коулсон с неловким смешком. — У тебя точно течка.

Клинт снова качает головой, на этот раз пытаясь лучше сфокусироваться, сконцентрироваться, чтобы изучить Коулсона. Тот, весь покрасневший, прижимается спиной к закрытой теперь двери. Его глаза темные и голодные, а ноздри раздуваются при малейшем движении Клинта. Спортивные штаны Фила свободные, но не настолько, чтобы скрыть возбуждение владельца, и Клинт думает рассеянно: «Это я с ним сделал. Он возбужден из-за меня».

Стон желания сам вырывается из его горла, и ноги ослабевают. Коулсон тут же вздрагивает при этом звуке.

— Я должен идти, — говорит он резко. — Я не должен быть здесь, уж точно не сейчас.

— Что?

— Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?

— Ты… ты уходишь? — ноги Клинта окончательно отказывают, и он падает на кровать, уставясь на Коулсона.

Коулсон глубоко вдыхает, затем зажмуривается и выдыхает. Его руки сжимаются в кулаки.

— Я не тот, кто тебе сейчас нужен, — напряженно говорит Коулсон, как будто заставляя себя сохранять спокойствие. — Ты знаешь… ты догадываешься, что вызвало твою течку?

Клинт смеется, понимая, что смех звучит слегка истерично. Он заставляет себя встать и на неверных ногах плетется к Коулсону.

— Он говорит, что не тот, кто мне нужен. Знаю ли я, что могло вызвать течку? Господи, Коулсон, как насчет человека, который первым стал доверять мне? Единственного мужчины, которому я доверял настолько, чтобы разрешить прикрывать мою спину в стычке с долбаным сверхагрессивным мудаком? Того, кто защищает меня лично и профессионально, при этом доверяя мне самому заботиться о себе? Как насчет того, кто швыряет на пол гребаного задиру, не успел я моргнуть, а затем поворачивается ко мне и спрашивает, все ли у меня в порядке? Как насчет того, блять, что ты прибежал сюда сразу после моего звонка, толком не одевшись, чтобы убедиться, что со мной все хорошо? Как думаешь, может, что-то из вышеперечисленного спровоцировало течку?

Коулсон смотрит на него, широко распахнув глаза и не произнося ни слова. Они стоят так близко друг к другу, что Клинт видит мелкие бисеринки пота на лбу Фила, едва наметившиеся веснушки — они появляются каждый раз, когда Коулсон проводит длительное время на солнце. Он должен отойти, он знает, дать Филу свободное пространство, но его запах так пьянит, что Клинт хочет утонуть в нем. Желание снова жадно пробирается под кожу, и Бартон вздрагивает.

— Пожалуйста, — шепчет Клинт, закрыв глаза и дрожа от переполняющих чувств. Он сжимает кулаки, чтобы не вцепиться руками в плечи Коулсона и не встряхнуть его как следует. — Пожалуйста, Коулсон, я все перепробовал. Я читал учебники, самоучители, гребаный «Космо». Делал все, что мне велели. Секс на одну ночь, свидания, длительные отношения, которые переходят в постель, платоническую дружбу, которая перерастает в отношения, перепихоны в туалетах разных забегаловок. Я жил в соседних комнатах с каждым гребаным агентом и куратором Щ.И.Т.а, кажется, даже с тобой, и ничего не срабатывало до нынешнего момента. До сегодняшнего дня. Пожалуйста, если ты хочешь меня хотя бы чуть-чуть, пожалуйста, не оставляй меня так.

Он всхлипывает от облегчения, когда Коулсон его обнимает, при этом одной рукой беря его за подбородок и прижимая к себе так, чтобы голова Клинта легла ему на плечо.

— Хорошо, — мягко говорит Коулсон. — Хорошо, Клинт, если ты уверен, что ты этого хочешь, что ты хочешь меня…

— Да! Пожалуйста! Я хочу этого! Я хочу вас, так сильно, сэр, пожалуйста…

— Тебе придется перестать называть меня Коулсоном и сэром, если мы собираемся заняться этим, — резко произносит он, с ноткой доминирования в голосе, Клинт стонет и всхлипывает в его объятиях.

— Извините, — говорит он. — Извините, сэ… Я не… Как же мне звать вас… тебя? Альфа? Извини, альфа. Извини… Просто скажи мне, пожалуйста, я хочу…

«Я хочу быть идеальным для тебя», — думает Клинт, но прикусывает язык, чтобы не выболтать все, сгорая от желания.

— Фил, — отвечает тот, одной рукой гладя Клинта по спине. Вероятно, он хочет таким образом успокоить Бартона, но сейчас эти движения только разжигают огонь в венах Клинта. — Меня устроит «Фил».

Коулсон утыкается носом в щеку Бартона, глубоко вдыхает, при этом его грудь соприкасается с клинтовой, и тот задыхается и вскрикивает от внезапного ощущения, и когда он так делает, Коулсон — нет, Фил, отчаянно думает Клинт — набрасывается на его губы с яростным поцелуем.

Клинт сгорает от желания и плавится в поцелуе, открывая рот под напором Фила, и язык партнера устремляется внутрь, чтобы попробовать его на вкус, заявить на него свои права. Клинт дрожит в объятиях Коулсона, желание нарастает глубоко внутри. Фил двигается медленно, его руки словно выжигают клеймо на талии Клинта, прямо через тонкую футболку, уже промокшую от пота. Его бедро скользит между бедер Клинта, чтобы сильнее прижать его к себе, руки соскальзывают вниз, плотно обхватывают задницу Клинта, и тот задыхается.

Так хорошо, ему так хорошо, но этого малого, так что хочется кричать от разочарования.

Он отрывается от рта Фила, снова утыкается лбом в его плечо и вдыхает полной грудью аромат, даже когда отчаянно трется о бедро партнера.

— Еще, — стонет он. — Боже, мне нужно больше, я хочу тебя, Фил. Пожалуйста…

— Да, — шипит тот, покусывая Клинта за подбородок, из-за чего тот вцепляется ему в плечи и закидывает голову назад, давая лучший доступ. Он полностью растворяется в ощущении губ Фила на своей пылающей коже, извивается в руках партнера, выстанывая его имя. Ноги Клинта наталкиваются на кровать, он понятия не имеет, как они с Филом здесь оказались или куда делась его футболка, да ему и наплевать. Он карабкается на кровать, раскидывается на ней и смотрит на Фила.

— Ты только посмотри на себя, — рычит Фил, одной рукой лениво обхватывая свой член, и Клинт облизывает губы. — Такой восхитительный, ты ведь будешь для меня очень хорошей омегой, правда?

— Да, сэр, хорошей. Я буду очень хорошей омегой, — говорит Клинт на одном дыхании, а затем вздрагивает. Пиздец, Фил попросил его всего об одной вещи, а он уже все похерил. — Фил, прости, Фил. Прости меня…

— Тс-с-с, — говорит Фил, быстро снимая футболку и забираясь на кровать, чтобы накрыть собой Клинта. Тот выгибается под ним, подставляя горло губам Фила, но Коулсон не впивается в него, а нежно целует и гладит по щеке. — Все в порядке, Клинт, это для тебя в новинку, я понимаю, что все внове, и тебе сейчас трудно сконцентрироваться. Я не злюсь, я никогда не буду на тебя злиться, особенно когда мы вместе, как сейчас. — Он так нежно целует Клинта в щеку, что тому хочется разрыдаться. — Я просто хочу сделать тебе хорошо, я собираюсь как следует позаботиться о тебе, мой прекрасный омега.

— Да, умоляю, — говорит Клинт, чувствуя, как волны страсти и желания обрушиваются на него. — Да, пожалуйста, я хочу быть твоим омегой, сделай меня своим, пожалуйста.

Фил выцеловывает дорожку вниз по груди Клинта, его горячий рот накрывает один сосок, пальцы нежно поглаживают второй, и Клинт вздрагивает и кричит.

— Блять! — выдыхает он. — О Боже мой, умоляю, Фил, умоляю!

Фил продолжает дорожку поцелуев по трепещущему животу и дразняще прикусывает кожу прямо над резинкой клинтовых шорт. Затем приспускает их, и воздух комнаты кажется таким холодным сверхчувствительной коже Клинта. Его задница и бедра покрыты смазкой, и Фил одобрительно урчит, проведя там пальцами, а затем гладит по всей длине твердый член Клинта.

— Ты такой мокрый из-за меня, — бормочет он, окончательно стаскивая шорты с Клинта и отбрасывая их в сторону. — Такой подготовленный.

— Да, о Боже, пожалуйста, Фил. У меня никогда так не стояло, не было столько смазки, ни для кого. Только для тебя, — говорит ему Клинт, переворачиваясь на живот. Он вжимается лбом в прохладные простыни и поднимает задницу, широко расставляя колени и демонстрируя себя своему альфе. Его задница скользкая, горячая и очень, очень готовая к вторжению.

— Гребаный Иисусе, Клинт, — рычит Фил. Он хватает половинки Клинта, раскрывает их шире, большими пальцами скользя по смазке и кружась вокруг отверстия. Бартон всхлипывает и подается навстречу прикосновениям.

Фил проскальзывает двумя пальцами в его анус, растягивая его, и это так здорово, так правильно, но мало.

— Пожалуйста, — говорит Клинт сквозь зубы.— Умоляю, Фил, я готов, я хочу большего, мне нужен ты, Господи, я не могу больше ждать.

Фил успокаивающе гладит его по спине, и кровать прогибается, когда он подбирается ближе. Коулсон снова накрывает Клинта своим телом и целует в шею. Клинт чувствует член Фила — горячий, твердый, идеальный — тот скользит по смазке, так и текущей из задницы. Тогда Бартон стонет и подается навстречу.

Фил глубоко вдыхает:
— Тебе не придется больше ждать. Я дам тебе все, что тебе нужно, Клинт, — говорит он, упираясь головкой члена в отверстие. — Нам обоим будет очень хорошо, обещаю.

Он двигает бедрами, и крупная головка мягко прижимается к анусу, легко скользит по влажной коже, настойчиво раскрывая Клинта, и не останавливается, пока бедра не упираются прямо в задницу. Клинт стонет, извиваясь, отверстие сжимается вокруг горячего члена. Он чувствует себя заполненным, растянутым и желанным — он никогда не чувствовал подобного раньше.

Без предупреждения, Фил выскальзывает из него, а затем снова движется вперед, глубоко входя в тело Клинта еще раз, прежде чем требовательно задать ритм. Клинт кричит, стискивая пальцами простыни, когда он принимает более устойчивую позу, выгибая спину, чтобы принимать равномерные толчки. Фил крепко держит его за бедра, член внутри него горячий, толстый и идеальный, и неугасающий огонь в венах Клинта потухает, переходя в усиленно пульсирующее наслаждение, острые ощущения пронизывают его с каждым толчком. Когда Фил резко засаживает ему, он выкрикивает свое удовольствие в насыщенный ароматом альфы воздух.

Узел Фила растет, теперь с каждым толчком он проникает в анус, и дыхание Клинта становится прерывистым из-за нахлынувших ощущений.

— Пожалуйста, — взмаливается он. — Да! О Господи, Фил, это так охрененно хорошо, пожалуйста!

— Ты хочешь получить мой узел? — требует ответа Фил, сопровождая толчком каждое слово. — Хочешь, чтобы я повязал тебя, заполнил тебя полностью? Ты будешь моим идеальным омегой и примешь все от меня?

— Господи, да, хочу тебя всего! Пожалуйста…

Он вскрикивает, когда Фил сильнее стискивает его бедра, врываясь в него жестче, его набухший узел входит и выходит из Клинта, шире растягивая его отверстие, пока Бартон не начинает извиваться от ощущений, серебристые вспышки пылающего жара сверкают сквозь удовольствие. Наконец, узел становится слишком большим, и Фил останавливается. Его узел давит на колечко ануса Клинта с невероятной силой. Бартон стонет и подается назад, отчаянно стараясь принять его, принять Фила полностью, окончательно стать его омегой.

Фил стонет и делает последний сильный толчок, пальцы скользят по бедру Клинта и обхватывают ноющий член любовника, когда узел исчезает внутри того. Наслаждение и чувство заполненности — его никогда в жизни не заполняли настолько, внезапное, постоянное давление на простату, влажные пальцы Фила, скользящие по его члену, — все это захлестывает его, и Клинт кончает, крича от удовольствия в простыни.

Все это время Фил трахает его, он стонет от удовольствия, когда оргазм Клинта становится толчком для его собственного. Он входит в Клинта короткими, вращающимися движениями, он всего лишь двигает невероятно увеличившимся узлом внутри Клинта, и это ощущение всепоглощающее и невероятное. Клинт всхлипывает и дрожит, обмякая в объятиях Фила, его член слабо дергается от последних толчков.

Он безвольно подчиняется, когда Фил подтягивает его к себе и укладывает набок рядом.

Он прижимает Клинта к груди, зацеловывая его шею, плечи, руки — куда только может дотянуться. Его член еще дергается в Клинте, пока Фил содрогается от оргазма.

— Такой прекрасный, — бормочет он, зарываясь носом во взмокшие от пота волосы на затылке Клинта. — Мой идеальный омега, настолько подходящий для меня, настолько восхитительный. Ты был таким великолепным, когда кричал от удовольствия. Я не могу дождаться, когда увижу это снова. В следующий раз я хочу видеть твое лицо, твои невероятные глаза, когда ты кончаешь. Боже, Клинт, это было лучше, чем я мечтал.

Клинт напрягается в его руках — если, конечно, это можно так назвать, поскольку сейчас ему кажется, что вместо мышц у него внутри вареная лапша.
— Ты мечтал о нас? — тихо спрашивает он.

Фил переплетает их пальцы, затем поднимает соединенные руки, чтобы нежно поцеловать пальцы Клинта.
— Я хотел этого — хотел тебя — с тех пор, как ты был болтливым недисциплинированным стажером, который разбил нос мудаку-альфе, лапавшему тебя, хотя и думал, что за это тебя вышвырнут из Щ.И.Т.а. Ты просто бесподобен, Клинт Бартон, и если бы я подозревал, что у меня есть хотя бы один шанс сделать тебя моим, я бы пошел ради этого на что угодно.

Клинт начинает ворочаться, чувствуя себя неудобно от комплиментов, но застывает со стоном, когда задевает узел Фила внутри.

Фил целует его в щеку, потираясь носом о пылающую кожу:
— Почему ты никогда ничего мне не говорил?

Клинт пожимает плечами:
— Я не думал, что заинтересую тебя. Я бракованный…

— Больше не говори так, — резко велит Фил, и его приказной тон заставляет Клинта вздрогнуть. Коулсон явно чувствует это, поскольку гладит его руки, прежде чем снова заключить в свои объятия. Его голос нежен, но тверд, когда он говорит:
— Ты не бракованный, и даже если у тебя никогда не было течек раньше, если у тебя их больше не будет, ты здоров и невредим, ты заслуживаешь любви и уважения, и всего самого лучшего.

В голосе Фила столько ярости и в то же время столько любви и нежности, что Клинт никак не может осознать, что все эти чувства вызваны им.

— Я никогда раньше ни у кого не вызывал течку, — тихо сообщает Фил, и Клинт дергается от неожиданности. — Я помогал нескольким омегам пережить их течки, когда не было других вариантов, но никто… раньше никто не был связан со мной настолько сильно. Я пришел к выводу, что просто не судьба, что это… не для меня. Что я на это не способен.

— Да все с тобой нормально! — сердито произносит Клинт. Он пытается извернуться в руках Фила, чтобы заглянуть тому в глаза, и оба ахают от соприкосновения сверхчувствительной кожи.

Фил целует кончик носа Клинта, затем его губы, мягко, нежно и невинно, на полном контрасте с тем, как пошло сплетены их потные конечности, а узел Фила все еще находится глубоко внутри Клинта.

— Если я не бракованный, то ты тоже, — мягко говорит он. — Мы просто ждали друг друга, ждали этого момента — и все.

— Мы потеряли так много времени, — печально говорит Клинт. — Столько времени мы могли бы провести вместе.

— Нет, — твердо отвечает Фил. — Думай о том времени, которое мы получили сейчас, о будущем, которое мы проведем вместе. Я знаю, что это слишком поспешно — задавать такой вопрос после одной течки, тем более, что эта течка еще не совсем закончена, но я не хочу больше тратить время без пользы. Ты будешь моим омегой, Клинт? Позволишь мне заботиться о тебе, защищать тебя, доставлять тебе удовольствие?

Глаза Фила серебристо-голубые, радостные и немножко сонные от удовлетворения, и Клинт не может отвести взгляд.

— Я уже твой, — говорит он, вжимаясь в руки Фила и наслаждаясь тем, как Фил держит его в объятиях, словно что-то нежданное и драгоценное. — Думаю, я всегда был твоим.

Конец.

@темы: Рейтинг: NC-17, Перевод, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Два брака Клинта Бартона

[Andrew_Clean]

Название: Два брака Клинта Бартона
Переводчики Andrew_Clean, Rai_grass
Оригинал: Clint Barton's Two Marriages by Perpetual Motion (perpetfic). Разрешение на перевод получено.
Пейринг: Фил Коулсон/Клинт Бартон, Наташа Романофф
Рейтинг: PG-13
Жанры: романтика, юмор
Размер: драббл
Краткое содержание: Оказывается, окружающие имеют свое представление о том, кто годится Клинту в супруги.

В штаб-квартире "ЩИТа" ходят упорные слухи, что Клинт и Наташа тайно поженились. Когда Наташа впервые слышит это (от молодого агента, который не знал, что над ним подшутили), она не может сдержать смех. Клинт, который стоял с ней рядом, когда подошел агент, хохочет так сильно, что едва не падает.

Несмотря на их реакцию, слух продолжает распространяться, и вместе с ним появляется особая субпопуляция людей, которые не верят в него, однако верят, что в этом что-то есть, учитывая типаж Клинта. Агенты женского пола подходят к Клинту и приглашают его на ужин, пристально глядя в глаза. Агенты мужского пола пытаются одержать над ним победу в рукопашных боях, а затем спрашивают, не хочет ли он выпить с ними. Клинт жалуется Наташе ровно один раз.

- Наверное, это ужасно, - отвечает она. - Ведь это для них единственный предлог для того, чтобы попытаться закрутить с тобой и увидеть тебя голым.

Клинт не морщится, хотя ему очень хочется. Он пихает ее в плечо своим вместо этого, и она улыбается, принимая его извинения.

- Ты всегда можешь просто поцеловать Коулсона на глазах у всех.

- Ты полагаешь, я не обдумывал это? – отвечает Клинт. Он просчитывал этот вариант, но Фил просил избегать таких кардинальных мер - потому что легенда о браке с Наташей нужна Клинту по работе не меньше, чем самой Наташе.

Клинт думает, было бы проще, если бы он мог как-то использовать слухи о своей женитьбе на Романофф.

Спустя несколько месяцев во время операции все идет не по плану, и Клинт зарабатывает скверное ранение ноги. Фил оказывает ему первую помощь и следит за его состоянием, пока они не вернулись на базу, когда один молодой агент спрашивает, не нужно ли сообщить Вдове.

- Вдова на тайной операции, которая, в отличие от этой, не сорвалась ко всем чертям, - с рычанием говорит Фил, срывая с себя ремень, чтобы пережать рану Клинта.

- Я просто подумал, что она бы хотела навестить его в медицинском блоке, - продолжает настаивать агент. – Я имею в виду, учитывая то, что они женаты.

- Мы не женаты! – кричит Клинт, но его слова полностью игнорируются, потому что Фил очень медленно поворачивается и вперивается взглядом в агента.

- Я уверяю вас, партнеру Бартона известны все чертовы детали его ранения, и если вы не исчезнете, у вас появится такое же.

Агент отступает, и Клинт не может сдержать усмешку, когда Фил смотрит на него.
- Это было предложение?

Фил закатывает глаза и присаживается рядом с Клинтом, касаясь его лица на мгновение, прежде чем помочь ему встать.

- А ты его примешь?

- Конечно, приму.

Фил улыбается одними глазами, и Клинт целует его в щеку, когда они идут к эвакуационному вертолету.

Слухи о том, что Клинт женат, наконец, становятся верными.

@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Natasha Romanova, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

На плаву

[Andrew_Clean]

Название: На плаву
Переводчики: Andrew_Clean и Rai_grass
Оригинал: archiveofourown.org/works/449793, разрешение получено
Жанр: драма, херт/комфорт
Размер: драббл
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Клинт не спрятался в воздуховоде с бутылкой дешевого брутального пойла. Вместо этого он подобрал отмычку к хорошо знакомой двери и свернулся калачиком на диване, который, наверное, больше не увидит после сегодняшнего вечера. Он даже понятия не имеет, что сказать, когда Фил вернется домой.

Диван прогибается под тяжестью другого тела, и Клинт выныривает из сна - медленно, осторожно. Он не поворачивается, вместо этого наоборот глубже зарывается лицом в сгиб своей руки и интересуется у диванной спинки:
- Сколько времени?

— Всего лишь второй час, - отвечает Фил и кладет руку на бедро Клинта. Но прикосновение слишком легкое и робкое, отчего у Клинта болит в груди.

- Не думал, что найду тебя здесь, - добавляет Фил после долгой паузы.

- Случайно зашел, - бормочет Клинт, хотя оба знают, что это ложь.

Повисает еще одна долгая пауза.

Очень тихо Фил говорит:
- Прости меня.

Клинт тяжело вздыхает и не отвечает. Он знает, что что-то подобное должно было случиться между ним и Филом. Нельзя же спать со своим куратором и не думать, что их отношения станут слишком... личными. Раньше Клинт мог сам решать за себя, рисковать не раздумывая, ну и пусть Коулсон отчитывает его потом. Но сейчас лекции Фила причиняют ему боль. Так не было раньше, до того, как они вляпались в то, чем бы это ни было. Фил говорит ему что-то типа: «Ты безрассудный эгоист до мозга костей, вечно я за тобой разгребаю бардак». Весь иммунитет Клинта к неодобрению Коулсона куда-то подевался.

Впрочем, кажется, Фил тоже потерял способность оставаться равнодушным тогда, когда Клинт получает выговор и рычит в ответ: «А не пошли бы вы к такой-то матери, сэр?» Бартон не помнит, когда бы еще лицо Фила так перекашивалось, а щеки слегка вспыхивали. Он сказал Клинту резким, срывающимся голосом: «Идите остыньте, агент, вы свободны», после чего Клинт фыркнул и выбежал из кабинета Фила, думая, что если их отношения на этом и закончатся, это будет закономерным финалом на фоне миссии, которая так эффектно провалилась.

Но Клинт не спрятался в воздуховоде с бутылкой дешевого брутального пойла. Вместо этого он подобрал отмычку к хорошо знакомой двери и свернулся калачиком на диване, который, наверное, больше не увидит после сегодняшнего вечера. Он даже понятия не имеет, что сказать, когда Фил вернется домой.

Однако он совершенно точно не рассчитывал на извинения.

- Я просто... - Фил замолкает, и Клинт слышит его тяжелый вздох. Рука на его бедре становится тяжелее, большой палец начинает выписывать маленькие полукружья. - Ты не можешь даже представить себе, как тяжело... - он снова замолкает, слова словно умирают, застревая у него в горле.

Клинт уже на пределе. В конце концов он переворачивается на спину, но Фил не убирает руку, она просто скользит по бедру Клинта вверх и нежно ложится на живот, кончиками пальцев отодвигая рубашку.

- Я не имел в виду ничего личного, - шепчет Клинт в потолок. - Ты же знаешь это, правда?

Боковым зрением он видит, как Фил кивает. «Да», - говорит он.

- Если я не хочу отзываться, когда меня зовут, значит я не отзовусь, конец истории. Так всегда было, и я не собираюсь... я не могу позволить...

- Я знаю. Поэтому ты самый лучший агент, - пальцы Фила ползут выше, замирая напротив сердца Клинта. - Но ты должен взглянуть на это с моей стороны.

- Я не в первый раз сомневаюсь в твоих приказах, так что я...

- Если бы меня сегодня почти подстрелили, что бы ты сделал? Все так и оставил?

Клинт закусывает губу:

- Это другое.

- Да хрена там "другое".

Он наклоняется над Клинтом и обнимает его лицо ладонями так, словно тот хрупкий как стекло, а затем целует - медленно, долго. Клинт тихо стонет от удивления, но он слишком вымотан, чтобы смущаться.

Фил прижимается лбом ко лбу Клинта и говорит:
- Ты же не думал, что я влюблюсь в тебя и смогу относиться к тебе беспристрастно в любое время дня и ночи?

Клинт буквально замирает. Они никогда, никогда раньше не говорили друг с другом о какой-то там любви. Клинт никогда не подталкивал Фила к этому. Просто он не помнит таких времен, когда не был бы влюблен в Коулсона хотя бы немного, поэтому он не чувствует потребности вытаскивать эту тему на поверхность. Он уже почти уговорил сам себя, что неважно, чувствует к нему Коулсон то же самое или нет.

- Прости меня за то, что я эгоистичный безрассудный ублюдок, - говорит Клинт, потому что если Фил правда любит его, несмотря на все это, ему всегда будет больно, когда это произносят вслух, но он переживет, всегда переживал, тогда самое меньше, что может сделать Клинт - извиниться за то, что не заслуживает этой любви.

Фил фыркает и толкает Клинта обратно на бок, лицом к спинке дивана. Он ложится сзади и обнимает его обеими руками поперек груди, ладонь по-прежнему покоится на сердце Бартона, а затем зарывается носом в волосы Клинта.

- Не извиняйся, - бормочет Фил. - Просто... потерпи, пока я привыкну, что мой парень рискует жизнью ради других людей. Я справлюсь, обещаю.

Мой парень. Клинт подается назад, чтобы тепло Фила впиталось ему в кожу.
- А я обещаю, что не буду так часто лезть под пули, - отвечает он.

Он чувствует мягкий поцелуй сзади на шее.
- Это самая романтичная вещь, которую ты говорил мне, агент.

Фил крепче обнимает его, и Клинт улыбается.

---

Беги, детка, беги!

[Andrew_Clean]

Вдарим ангсту по нашей дыре

Название: Беги, детка, беги!
Переводчики: Andrew_Clean и Rai_grass
Оригинал: run, baby, run by donutsandcoffee
Пэйринг: Фил Коулсон/Клинт Бартон, Эрик Байер/Аарон Кросс
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, Любовь/Ненависть
Размер: драббл

Более десяти лет по ЩИТу циркулировал один слух, на его правдивость делали ставки, о нем рассказывали легенды, подобные легендам о короле Артуре: слух о том, что Фил Коулсон – робот. Клинт либо смеялся над нелепостью этой сплетни, либо притворялся, что знает правду, но не может ее открыть – в зависимости от того, с кем он разговаривал, с агентом-«старичком» или новым рекрутом.

А сейчас, учитывая все обстоятельства, он признает, что у слуха были свои основания.

– Последнее, что я слышал о тебе, – что ты умер, – первым делом говорит Клинт-Аарон. Он продолжает целиться в мужчину из пистолета, но почему-то хочет, чтобы в руках оказался его лук со стрелами.

Мужчина в прицеле, Фил Коулсон собственной персоной, настолько непостижим, что это выводит из себя. Кажется, что он не постарел ни на день с того момента, когда Аарон – в то время Клинт – последний раз видел его три года назад (следовательно, кто бы ни придумал гипотезу «Коулсон – робот», он скрытый гений), костюм Фила как всегда безупречен, Коулсон стоит посередине узкой садовой тропинки и очень-очень жив.

Клинт бросил бы пистолет и ударил о стену кулаком от замешательства и расстройства, но Аарон выжидает.

Фил – весьма живой и вполне себе дышащий Фил – вздыхает:
– Он плохо влияет на тебя.

– Кто, Эрик? – сразу понимает Аарон, стискивая зубы от отчаяния. – Прости, но я не припомню, чтобы он изобразил свою смерть и заставил меня думать, что я виноват в ней. О, погоди, я ошибся: это же был ты!

Кто-то другой упустил бы это из вида, но Аарон замечает, как дергается уголок правого глаза Фила – считайте, это Коулсон вздрогнул.

Еще один вздох срывается с губ Фила:
– Что с тобой случилось, Клинт?

Клинт. Фил произносит это имя так, как никто больше не произносит, и, боже, как же Аарон соскучился по этим звукам.

Нет, погодите, не так. Это Клинт скучал бы. А Аарон даже не знает этого человека.

– Меня зовут Аарон, – рычит он. – И за последнюю пару лет, позволь заметить, в моей жизни не происходило ничего особенного. Так, те же самые старые добрые правительственные агентства, то же дерьмо с заказными убийствами. Несколько выстрелов, пара измененных хромосом, все как обычно.

– Измененные хромосомы?

– Ты умер, Фил, – раздраженно заявляет Аарон. Ладно, он уже слишком долго делал вид, что не знает Фила. – Ты умер и воскрес через три гребаных года. По крайней мере, то, что случилось со мной, не идет вразрез с законами биологии.

– Я… – говорит Фил и умолкает.

Аарон усмехается, но его глаза совсем не смеются:
– Чего ты хочешь?

После небольшой паузы Фил поднимает руки: сдаюсь, мол.

– Домой, – говорит он, и его голос звучит очень, очень устало. – Я хочу, чтобы мы пошли домой.

– У меня больше нет дома, – отвечает Аарон. Только не сейчас, ему нельзя встречаться с людьми с дырой в груди, кто ненавидит его за то, чего он не делал. Кто пристрелил бы его, выпади такая возможность. – Если ты забыл, я сейчас скрываюсь.

Он не договаривает «От Эрика» – он уверен, Фил и так это знает.

– Клинт, – пытается заговорить с ним Фил.

– Аарон, – инстинктивно поправляет он.

– Аарон, – соглашается Фил, – пойдем со мной.

– Нет, – отвечает он, и окончательность этого решения словно повисает в воздухе между ними.

Воцаряется тишина, и Аарон развлекает себя идеей, что может быть, ну ведь может быть, Фил в самом деле позволит ему уйти, но эти мысли быстро исчезают, когда Фил молниеносным движением вытаскивает два пистолета из кобуры и стреляет, две пули пролетают на расстоянии волоска от шеи Аарона.

– Ну что ж, полагаю, мне придется тебя заставить, – говорит Фил и снова стреляет – Аарон отпрыгивает и перекатывается в сторону, паля в землю у ног Фила, однако этот ублюдок совсем не испуган и не собирается прятаться, наоборот, он спокойно делает шаг вперед, на линию огня, и нажимает на спусковой крючок еще раз.

Внезапно правое бедро словно обжигает, но Аарон не обращает внимания. Он разворачивается, хватается за ближайшую оконную раму и подтягивается.

Он спиной чувствует пораженный взгляд Фила и не может не улыбнуться: да, Клинт любит высоту, а вот Аарон может за несколько секунд вскарабкаться по практически отвесной стене.

Он лезет вверх, хватаясь за оконные рамы, стараясь избегать пуль, только по звукам выстрелов вычисляя расстояние от стреляющего и угол наклона. Аарон оказывается на крыше здания раньше, чем успевает это осознать, и слышит, как Фил ругается внизу.

Аарон смотрит на рану от пули на бедре и думает об Эрике, Эрике, который хочет убрать его вместе с проектом – серьезно, что такое происходит между ним и бывшими кураторами ЩИТа, почему они все безумно хотят подстрелить его?

– Вам нужно подняться, сэр? – не смог не спросить он. Не каждый день вы можете удивить Фила Коулсона, сбежав от него, и черта с два Аарон упустит шанс насладиться этим. – Я бы, наверное, мог помочь. Правда, это будет трудновато сделать из-за пули, которую вы в меня всадили.

– Из-за нее или из-за той, что в твоей правой руке?

Аарон замирает. Он не думал, что Фил заметит.

– Это от Эрика. Вы ревнуете, сэр?

– Интересно, что заставляет всех твоих бывших кураторов так сходить с ума, чтобы палить по тебе, Бартон, – говорит Фил, игнорируя последний вопрос. Твою мать, похоже, этот мужчина продолжает читать его мысли.

– Не всех, сэр, – говорит он и улыбается Филу – уже не по-аароновски, а слишком похоже на Клинта. – Только тех, с кем я трахался.

Аарон уже не видит и не слышит реакцию Фила на свои слова, он убегает по крышам, не оглядываясь. Больше не оглядываясь назад.

@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

[Andrew_Clean]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это как ритуал на кладбище, но вдруг..

[кошмар без перьев]

Народ, я понимаю, это никому не нужно, все выросли, ушли на работы и в другие фандомы... Но есть кто живой? Хотя бы краем глаза следящий за происходящим здесь?

---

Потерял...

[Nazgul999]

Котята, помогите найти фик! Клинт с амнезией после жезла Локи в больнице, на соседней кровати Фил в коме. Клинт не помнит даже себя, поэтому сначала просит у докторов зеркало, потом карандаш - рисует Фила.

@темы: Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

[qazanostra]

Мы решили, что тостера много не бывает, поэтому принесли ещё

Название: Призраки рождественских воспоминаний
Переводчик: kitiaras & qazanostra
Бета: fairy
Оригинал: scifigrl47 — Ghosts of Christmas Memory, разрешение на перевод получено
Размер: 11900 в оригинале
Пейринг/Персонажи: Фил Коулсон/Клинт Бартон, Стив Роджерс/Тони Старк, Наташа Романова, Ник Фьюри, Тор, Брюс Беннер, румбы
Категория: слеш
Жанр: рождественские истории, драма, ангст, хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: “Добрый король Вацлав вышел из замка в день на Степановы пруды. Снег тогда лежал покровом ровным, хрусток и глубок...”
Примечание: фанфик является частью серии "Тостерверс"

ЧИТАТЬ

Призрак рождественского прошлого

— Шесть кураторов за шесть месяцев.
Ник Фьюри даже не поднял взгляд от отчета.
— М-м-м, — протянул он. Подперев щеку кулаком, сощурился над бумагами. — Ближе к пяти месяцам, если соблюдать формальности, но, полагаю, ты не стремишься, а, Фил?
Фил Коулсон подавил желание запустить папки в голову босса. Ничем хорошим бы это не кончилось, Фьюри бы только посмеялся. Возможно, потом отправил на гауптвахту. Медленно выдохнув, Коулсон положил папки на стол.
— Шесть кураторов за шесть месяцев, — повторил он.
— Да, это мы уже установили. Паршивый послужной список, даже для твоего любимца.
— Он не мой любимец, — когда Фьюри раздраженно показал ему сесть, Фил опустился на стул. Потер негнущимися пальцами ноющий лоб.
— Все время об этом забываю. Возможно, потому что всякий раз, как его очередной куратор вылетает из обоймы, ты являешься сюда поиздеваться надо мной, — Фьюри захлопнул папку и откинулся на спинку стула. — Я похож на HR, Коулсон? Есть ли у меня хоть малейшее сходство с Пэт из General Assignments? Поскольку я его не заметил. Хотя бы потому что не могу отрастить такие ногти.
— Сэр...
Фьюри ткнул пальцем в его сторону.
— У твоего мальчишки проблемы. Ничего непоправимого, но давай начистоту, Коулсон, без обиняков. У твоего мальчишки проблемы.
Фил стиснул зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь крайне неуместное.
— Он не мой мальчишка, — ровным голосом произнес Фил. — Он невероятно ценный агент.
— И мы понятия не имеем, как правильно его использовать, — отмахнулся Фьюри. — И в этом основная проблема, Фил. У нас есть агент, который на голову выше всех остальных, быстрый, умный и квалифицированный настолько, что тут не обошлось без богом данного таланта. Он творит невозможные вещи луком и стрелами, и именно поэтому я позволяю ему продолжать таскать чертовы лук и стрелы. Нет, вот в самом деле. Я не знаю, когда потерял контроль над ситуацией, но совершенно очевидно, что теперь я рулю гребаной средней школой.
Фил вздохнул.
— Ему нужен куратор.
— Так найди ему куратора.
— Я тоже не HR, — ответил Фил. — Могу перебрать доступных кураторов, но на этом все...
Фьюри только фыркнул.
— Сделай это, Фил. И когда найдешь куратора со стальными нервами, невероятным самоконтролем, гибкостью, достойной акробата из цирка Дю Солей и адским чувством юмора, дай мне знать.
— Когда вернусь из отпуска, начну просматривать личные дела, — сказал Фил, потому что это он мог. Черт, да он все равно не способен был напортачить сильнее, чем уже напортачил HR.
— Да, точно, ты же едешь домой на праздники, — Фьюри коротко ухмыльнулся. — Счастливо.
— Спасибо, сэр, — собрав папки, Фил пошел к двери. Погруженный в мысли, он направился в свой кабинет, но притормозил, заслышав знакомую песню, исполняемую не менее знакомым голосом.
Клинт Бартон расслабленно шел по коридору, забросив на плечо футляр для оружия. Он негромко напевал, слова были едва различимы, и Фил не сразу распознал мелодию. Его оправдывало лишь то, что «Добрый король Вацлав» все же не самая распространенная рождественская песня. Подойдя ближе, Клинт ухмыльнулся.
— Эй, сэр, — он коротко отсалютовал Филу двумя пальцами. — Что у вас хорошего?
— Бумажная работа, — Фил приподнял папки. Клинт расхохотался, и он не сдержал улыбку. — Ты на задание?
— Отправляюсь сегодня, — Клинт остановился. — Едете домой на Рождество?
— Впервые за шесть лет, — ответил Фил. — Родители дали понять, что если не явлюсь и в этом году, то вычеркнут из завещания.
— Большие потери? — усмехнулся Клинт. Взгляд его был ясным и теплым.
— Да, я не упустил бы свою долю от маминой коллекции статуэток кошек и библиотеки отца с биографиями глав европейских государств, — Фил сделал глоток кофе. — Не могу так рисковать.
Клинт снова засмеялся и поправил футляр на плече.
— Мне пора бежать. У меня посадка примерно минуты через три. С Рождеством, агент Коулсон! — взмахнув рукой, Клинт упруго зашагал по коридору.
Фил проводил его взглядом — эта пружинистая ловкость каждый раз привлекала внимание. Он старался не думать об этом, не разрешал себе зацикливаться, но сейчас, в пустом коридоре, когда никто не мог увидеть, позволил задержать взгляд на гладких линиях тела Клинта Бартона.
— С Рождеством, агент Бартон, — сказал он негромко, но Клинт все равно услышал и, не оборачиваясь, махнул рукой.
Фил стоял с папками в одной руке и остывшим кофе в другой еще долго после того, как звук шагов Клинта затих. Затем, заставив себя встряхнуться, направился в кабинет. У него было полно работы, множество дел, которые следовало закончить прежде, чем он мог закрыть лавочку на праздники.

***

Он подумывал проигнорировать звонок — настолько устал.
Но беглый взгляд на экран позволил увидеть, что это приватная линия Фьюри, и Фил со вздохом ответил.
— Я в посадочном гейте, сэр, — без вступления выдал он. — Я сяду в этот самолет ровно через шесть минут, поэтому что бы у вас там ни было...
— Бартон пропустил две проверки.
Фил замер.
— Что произошло? — проклиная собственную глупость, он потянулся к сумке.
— Мы не знаем, — сказал Фьюри и на секунду запнулся — у Фила как раз загрузился ноутбук. Даже если Фьюри понятия не имел, что случилось, он обычно неплохо умел это выяснять. — Планировался простой обмен информацией, мы на всякий случай отправили пару агентов для прикрытия...
— И чтобы не угодили в переделку... — Фил открыл браузер, быстро просмотрел файлы. — В Северной Канаде.
— Да, у представительства Щ.И.Т.а появилась кое-какая информация, в которой нуждались местные. Ходили определенные слухи, и мы решили использовать дополнительную прослойку при передаче информации, просто ради безопасности.
Фил принялся просматривать фотографии.
— Пошло не по плану.
— Да. Атаковали неизвестные, собранные и быстрые. Пытаемся выследить, но как они проникли и что искали, пока не знаем. Небольшие потери с обеих сторон, мы лишились пары хороших ребят. Как и Канадская конная полиция, которая входила в состав принимающей стороны. Информация не пострадала, передана, но...
Фил откинулся на спинку стула, приложил руку к губам.
— Бартон?
— Впоследствии исчез. Нет подтвержденного зрительного или другого контакта. Никто не знает почему.
Просмотрев отчеты, Фил нахмурился. Из них явствовало, что время исчезновения Бартона было подозрительным.
— Они думают, что он в этом замешан.
— Они думают, что он все организовал. Найди его и быстро.
Фил помедлил.
— Приказы?
— Выясни, во что, мать его, он играется, и вытащи оттуда.
— Сэр...
— У вас есть приказ, агент Коулсон. Шевелитесь.
— Уже в пути, — Фил захлопнул ноутбук.
— Никаких коммерческих рейсов, у нас есть разрешение тебя подобрать.
Фил открыл было рот, но не успел ничего сказать, как раздался вежливый клаксон пробиравшегося сквозь толпу электрокара.
— Наперед известный результат, да, сэр? — спросил он, подхватив сумку. Показал документы охранникам на каре и запрыгнул на заднее сиденье. Они рванули с места со скоростью вряд ли безопасной в переполненном аэропорту, но Фил знал, насколько убедительным мог быть Фьюри.
— Прости. Но это ты его когда-то привел, Фил, — голос Фьюри звучал устало. — Если он ушел в самоволку...
— Не ушел, — ответил Фил.
— Согласен, но это значит, что он по какой-то причине лег на дно. И если в этом все дело, то ты с большей долей вероятности сможешь вернуть его, и сам это понимаешь. Температура на севере знаешь какая? Долго он не продержится, и если не найдется кто-то, кому Бартон доверяет, с кем сможет поговорить, не переживет эту переделку.
Фил прокручивал в голове детали миссии, даже когда кар с визгом влетел за поворот, едва не сбив милую на вид семью в одинаковых свитерах.
— Кто его цель?
— Ограниченный выбор. Но то ли Бартон сам ушел в самоволку, то ли кто-то из команды, а он об этом узнал, — Фьюри помедлил. — Мне же не стоит напоминать, что делать в каждом из случаев, агент?
— Нет, сэр.
Щ.И.Т. защищал своих. И зарезервировал отдельный круг ада для тех, кто пытался воспользоваться этим в своих интересах.
— Хорошо. Выйдите на связь, как только сориентируетесь на местности, — Фьюри шумно вздохнул. — Верни его, Коулсон, у меня нет времени на всю эту хрень.
— Понял, сэр, — когда они пересекли черту охраняемой территории аэропорта, Фил спрятал телефон во внутренний карман пиджака. Он крепко держался за ручку, пока они совершали серию совсем небезопасных поворотов, прежде чем под визг шин затормозить в небольшом коридоре. Фил не удивился, обнаружив здесь агента Щ.И.Т.а, державшего в руках его багаж и футляр с оружием.
Он спрыгнул с кара.
— В большой сумке рождественские подарки, пусть остается здесь. Я возьму маленькую, — отчеканил он. — И мне нужно еще кое-что.
Несколько минут спустя он стремительно шел к джету, держа телефон у уха.
— Привет, мам. Прости, я знаю, знаю, третий год подряд, но тут проблема на работе. Да. Канада. Да, паспорт, конечно, со мной. Да, я знаю, знаю, что не будь я так подготовлен, не застрял бы на этой работе, — Фил не смог сдержать улыбку. — Я знаю. Вычеркнете из завещания, — сказал он, не дав договорить. — Но на этот раз и правда вопрос жизни и смерти. Сохрани мне кусочек пирога. Буду как только смогу.

***

В Черчилле шел снег.
Выйдя на улицу, Фил тут же натянул шарф на нос. Глаза заслезились от ветра, а кожа, казалось, мгновенно покрылась коркой льда. Он заморгал, пытаясь привыкнуть к холоду.
Не очень-то вышло, но пауза позволила взять под контроль желание выругаться и забраться обратно в тепло.
— Агент Коулсон?
— Агент Телерико? — Фил даже не повернул головы в его сторону. — Я так понимаю, случилась катастрофа?
— Да, сэр, — Фрэнк и не пытался опровергнуть. — Нас застали врасплох.
— Каков текущий счет? — он не хотел знать, но был вынужден выяснить, не изменилось ли что с последнего сообщения через официальные каналы.
— Девять погибших, шестнадцать раненых, трое без вести пропавших.
— Кто именно?
— Фарроу, Харпер и Бартон, — последовала пауза. — Уже восемь часов, как они не выходят на связь, скоро можно объявлять всех погибшими. Продолжительность жизни в таких условиях не очень велика.
Фил задрал голову, посмотрел в пустое серое небо. Фрэнк был прав, это понятно. Фарроу из стаффа, у нее нет снаряжения для подобных условий. У Харпер были шансы. Но Бартон...
— Мы никого не объявим погибшим, пока не обнаружим тела, — отрезал Фил. — Ты знаешь процедуру, Фрэнк.
— А ты знаешь реальность, Фил. Тела — это в Нью-Йорке ясно и понятно, но здесь? Если кто-то из них оказался под снежным заносом, то мы уже не найдем тело до весны. Если животные не съедят останки раньше, — он помедлил, поднял выше воротник. — Ты что-то не договариваешь?
Фил покосился на него.
— Ничего такого. Или ты спрашиваешь о чем-то конкретном?
— Он мертв, — сказал Фрэнк, глаза его было едва видно в узком просвете между шапкой и воротником. Вокруг шеи был намотан черный шарф, концы которого трепал ветер. — Ты проделал долгий путь зря.
Фил больше не смотрел на него, сканируя взглядом пейзаж. Сумбур. Пожары давно догорели, теперь виднелись лишь остовы обугленных зданий и острые шипы сгоревших деревьев — их уже заметало толстым слоем белого снега. Фил резко выдохнул и быстро проверил свои припасы.
— Посмотрим.
— Не понимаю, — сказал Фрэнк. — Что, черт подери, ты здесь делаешь, Коулсон? Это ниже твоего уровня, теперь операция заключается в том, чтобы найти и упаковать тела. Что за дело Фьюри до этого? А тебе? Многих ли погибших агентов вы ищете лично?
Фил чуть повернул голову в его направлении, тщательно взвешивая слова.
— Каждый год, но надеюсь, что в этом году нет. Обычно мне не везло, но Рождество означает, что мы на пороге нового года. Возможно, текущий год станет тем, в котором мне не придется вытаскивать тела своих коллег из вечной мерзлоты. В любом случае я не обсуждаю свои приказы, — чуть улыбнувшись, добавил он. — И тебе тоже не стоит.
Фил натянул перчатки повыше, поправил ремни, согнул пальцы.
— У нас есть работа. Чем быстрее мы ее закончим, тем быстрее выберемся отсюда, а я очень хочу побыстрее отсюда выбраться, агент Телерико.
Если Фрэнк и ответил, Фил этого уже не слышал. Когда он направился к останкам строений, в ушах засвистел ветер. Тут и там агенты и стафф упаковывали сожженные тела и обломки техники. Здесь установили прожектора, разгонявшие темноту, построили временные укрытия и шалаши для защиты от холода и ветра.
Повсюду были мешки с телами и тишина, а еще призрачные отголоски разговоров агентов Щ.И.Т.а в холодной снежной круговерти.
Фил знал, куда направляться. Пройдя вперед сотню футов, скрытый снегом и темнотой, вынул из кармана красное яблоко. Переведя дыхание, он стал насвистывать, взрезая звуком ледяной воздух. Про себя он напевал слова. «Добрый король Вацлав вышел из замка в день на Степановы пруды. Снег тогда лежал покровом ровным, хрусток и глубок...»
Фил остановился, пусть даже неподвижность мгновенно просочилась холодом внутрь, и подбросил яблоко в воздух — красная вспышка рассекла тьму.
Стрела пронзила яблоко прежде, чем оно упало на подставленную ладонь.
Облегчение едва не свалило с ног. Фил сделал глубокий вдох, выпустил облачко пара. Сунув яблоко под мышку, он стащил правую перчатку, поднял над головой ладонь с написанным на ней номером телефона. Руку заломило от холода почти мгновенно. Сцепив зубы, чтобы не стучали, Фил повернулся.
— Ну же, — процедил он. — Ну же, Бартон, еще раз. Доверься мне. Еще один раз.
Телефон в кармане завибрировал, Фил перевел дыхание, только сейчас осознав, что задерживал его. Он быстро надел перчатку и выхватил телефон другой рукой.
— Где ты? — спросил он, уходя в зазубренную тень дерева.
— Разве ты не должен сейчас вожделеть где-нибудь потенциальный трофей в виде статуэток кошек? — голос Клинта был тихим, сбивчивым, но у Фила все равно плечи расслабились.
Он переключился, следуя примеру Клинта.
— Вожделение и погружение в семейные дела, сопровождаемые перегрузками от высокооктанового гоголя-моголя. Это было в расписании. Но оно изменилось стараниями Щ.И.Т.а. И директора Фьюри.
— Он послал тебя за мной? — тихий жесткий смешок. — Ты собираешься загнать меня, Коулсон? Как бешеную собаку?
— Он послал меня привести тебя обратно, — ударил порыв ветра, и стало больно, больно от того, как ледяной воздух находил каждый шов, каждую брешь в одежде, проникая к коже. Фил попытался не думать о том, как долго Бартон прятался, испытывая то же самое. — Я здесь, чтобы обеспечить тебе безопасный отход.
В ответ только молчание. Только свист ветра.
— Ты пропал с радаров, поскольку что-то случилось, — спокойно и рассудительно сказал Фил. — Ты выяснил что-то, чего не заметили остальные, не поняли, и теперь застрял. С секретом, в который, как ты полагаешь, никто не поверит, — он чуть переместился, отгоняя холод. — Я поверю вам, агент Бартон. Мне нужно знать, что здесь произошло. Нужно, чтобы ты вышел, и я обеспечу тебе защиту. Что бы ни случилось, я все исправлю. Но ты должен выйти.
— Я не хочу причинять вам боль, сэр. Но если вы пойдете за мной, я это сделаю.
Фил прищурился. Почему. Почему он здесь, почему угрожает? И опять же, зачем тогда позвонил? Фил ни за что не нашел бы его, никогда не получил бы доказательств, что Клинт жив. Он проверял почву. Осторожно. Слишком осторожно. Почему? Что он упустил?
— Я не выйду, так что если вы пришли за этим...
Раздался щелчок.
— У тебя нет выбора, — сказал Фил и улыбнулся. Он улыбнулся, не смог удержаться, хотя зубы заломило от холода. — Она умирает, верно?
Молчание. Фил игнорировал молчание в ответ, ощущение, что, быть может, принял ошибочное решение, ошибочное суждение, что сам этот звонок стал ошибкой.
— Будь ты один, уже сбежал бы. Придумал бы что-нибудь. Добрался бы до ближайшей дороги даже раненым. Но не думаю, что ты ранен. Ты все еще здесь, прячешься, потому что не один. Один бы управился. Вы обременены кем-то, верно, агент? — он помедлил. — Три агента пропали. Ты и еще двое. Один имеет смысл. Полевой агент, быстрый в бою, в последних двух рапортах отмечались безрассудность и недостаток здравомыслия под огнем. Но третий... Агент Роберта Фарроу. Стафф. Дело в ней? В списке погибших или раненых не было больше никого из стаффа. Только она. Единственная. Сотрудник бэкофиса. Ничем не примечательный, работа с бумагами. Хорошая сотрудница, методичная, аккуратная, преданная делу, — Фил посмотрел в небо. — Один пропавший сотрудник службы поддержки и полевой агент, кто не вернется к своим. Связь довольно очевидна.
— Вы пришли убрать меня, сэр?
— Я здесь, чтобы вернуть вас, вас обоих, — медленно и четко произнес Фил. — Что она нашла? Что у нее с собой?
— Если бы Щ.И.Т. хотел убрать меня, послал бы вас.
— Если бы Щ.И.Т. хотел твоей гибели, то подождал бы еще двадцать четыре часа.
Клинт хрипло засмеялся.
— Меня несколько сложнее убить, сэр.
— Но не ее, — Фил сосчитывал секунды молчания, отмеряемые сердцебиением и дыханием. — Ты так много сделал, чтобы сохранить ее в живых. Но не сможешь выбраться без моей помощи. Поверь.
— При всем уважении? С какого перепугу мне это делать?
— Я твой новый куратор, — он сам не понял, как слова сорвались с языка, даже не рассматривал такую вероятность, но вот они уже будто повисли в воздухе. Фил прикрыл глаза, зная, что должен сожалеть о сказанном, должен проклинать глупую, эгоистичную, требовательную часть себя, которая просто хотела убедиться, что по крайней мере одного агента не придется возвращать в мешке.
Он не мог спасти их всех. Не мог спасти даже себя самого и умом понимал это. Но, возможно, способен был спасти одного. Одного этого.
Молчание ощущалось ударом, затем еще одним, а потом раздался смех.
— Ты отвратительный лжец, — произнес Бартон. — Фьюри не потратил бы тебя на такую гребаную ерунду, за которой он меня отправил.
— Во-первых, полагаю, ты переоцениваешь мою важность. У директора Фьюри не так много привязанностей, которые не сводятся к «что ты сделал для меня в последнее время?». А во-вторых, тебя отправляли на миссии не высокого уровня потому, что не было куратора, с которым ты мог сработаться. То, как ты себя вел? У тебя не было разрешения делать что-либо еще, а мы не могли рисковать, предоставляя тебе это разрешение, — он перевел дыхание. — Это изменится. Здесь и сейчас. Я твой куратор, а я всегда возвращаю своих людей.
— Всегда живыми.
Фил снова закрыл глаза.
— Нет. Но тебя да. Ты выживешь. Поверьте мне, агент. Я здесь, чтобы вернуть вас домой, поскольку вы под моей ответственностью. Если даже не верите мне, поверьте в это.
— Почему? — на том конце ощущалась неподвижность.
— Потому что я разрешаю тебе использовать меня в качестве приманки, — улыбнулся Фил. — Сделайте выстрел, агент.
Стрела просвистела так близко, что он мог поклясться, как почувствовал движение воздуха. Фил не стал поднимать руку к щеке, чтобы проверить, была ли кровь. За спиной раздался сдавленный стон от боли.
— Я всегда, — медленно произнес он, — всегда верну вас домой, агент.
— Меня устраивает, — голос Клинта звучал устало, слова были крохкими. — Как насчет того, чтобы провести Рождество у медиков, сэр?
— Слышал, что их гоголь-моголь лучший во всей организации, на законных основаниях, — Фил обернулся, посмотрел на корчащегося Фрэнка Телерико. — Команда зачистки разберется с остальным. Несите ее сюда, агент.

***

Фил бросил папку на стол Фьюри.
— Мы со всем разобрались, Фил? — спросил тот, черкая ручкой по бумагам. Он потянулся свободной рукой, подтащил к себе папку, не глядя на Фила. Открыл ее, подмахнул на нужной строчке. — Смотрю, взял себе агента.
— Да, сэр. Выяснилось, что в нашем штате не так много людей, отвечающих вашим требованиям, — он забрал папку. — Я верну это в отдел кадров.
— Уж будь добр, Коулсон, — Фьюри потер ладонью лицо. — Ты же понимаешь, что это может выйти тебе боком, да?
— Я осознаю риски, — Фил помедлил, склонил голову набок. — Если вы не согласны с этой идеей, то почему...
Фьюри поднял руку.
— Я не говорил, что не согласен. Лишь указал на то, что стоит взвесить риски, — он усмехнулся. — Давай просто назовем это рождественским подарком, ладно?
— Мой рождественский подарок — это строптивый агент с луком и стрелами, а еще привычкой лезть на рожон? — уточнил Фил.
— Не нужно было вписываться в Тайного Санту, Фил, тебе вечно достается подарок-розыгрыш, который ты не хочешь и с которым не знаешь, что потом делать, — Фьюри откровенно ухмылялся и другим это ничего хорошего не предвещало.
— Точно, моя ошибка, сэр, — криво усмехнулся Фил. — Значит, вы не хотите виски, который я приготовил для вас?
— О нет. Тащи сюда, можем выпить, — откинувшись на спинку кресла, он издал смешок. — С Рождеством, Фил.
— С Рождеством, Ник.

Призрак рождественского настоящего

Агентурный дом был старым потрепанным зданием. Здесь поселились сырость и сквозняки, а тяжелые темные портьеры были все время закрыты для того, чтобы сдерживать худшие зимние ветра.
Жара была неадекватной, водяные трубы трещали от нагрузки. По углам залегла пыль, выцветшие обои выглядели ужасающе.
Фил понятия не имел, кто решил, что поставить рождественскую ель в гостиной было хорошей идеей, но когда они приехали, та уже стояла — настоящая сосна, зеленая, пышная и слегка однобокая, как это бывает только с настоящими деревьями. На ветвях висело лишь несколько украшений: надутая стеклянная птица с длинными изогнутыми перьями на хвосте, вязанные снежинки, блестящие шары.
В шкафу, стоявшем в прихожей, Клинт нашел простую коробку с надписью «украшения», достал из нее гирлянду и обернул дерево — Фил и Наташа проигнорировали его старания. Впрочем, Наташа нашла потрепанное одеяло и укрыла им изножье дерева, а Фил сложил звезду из фольги и прикрепил к верхушке.
Клинт никак не прокомментировал это, однако проводил большую часть времени перерыва в миссии в уютной гостиной в компании чашки кофе и огня в покрытом сажей камине. Фил занимался бумажной работой, Наташа читала, а Клинт просто сидел и релаксировал, время от времени негромко напевая рождественские колядки.
Все они ждали приказа, ждали, пока он изменится. Сидели как на иголках.
В свободное время Клинт пек и лазил по близлежащим лесам, возвращаясь с дровами и порой со странной едой. Наташа варила супы и вырезала что-то из дерева, подобрав под себя ноги. На ее рыжих волосах плясали отблески пламени. Фил, самый неприметный из них, бродил по соседней деревне, представляясь приехавшим в отпуск лыжником, который устал от своей семьи и искал прибежища в пабах. Он слушал и наблюдал, приносил домой местные деликатесы, завернутые в перевязанную шпагатом бумагу.
А если и были спрятаны в его чемодане две маленькие коробочки, обернутые простой красной бумагой, так это никого больше не касалось. Слишком много времени провел в милых магазинчиках — так Фил сказал себе. Слишком много времени провел с двумя агентами под его опекой.
Когда пришел приказ, агенты сорвались с места без секундного промедления.
Через три дня после поступления приказа Фил сидел на корточках у своего чемодана. Зажав между ладоней телефон, он пялился на две коробочки. Когда резко встал, на секунду закружилась голова. Фил подумал, как долго просидел здесь, будто кающийся грешник перед алтарем.
Тридцать семь часов с последнего сеанса связи, и он дошел до точки.
Фил не знал, сколько раз уже обошел все комнаты, но еще один раз лишним не стал. Он был на грани полного истощения, а значит, активным и настороженным. В комнатах было темно, шторы плотно задернуты, но Фил изучил обстановку еще в первые дни пребывания здесь и теперь не нуждался в свете. Он считал ступени на лестнице, мерил шагами расстояние между окнами, между дверными проемами спален и черной пустотой безоконных ванных.
Вверх, по кругу и снова вниз. В теплую гостиную, сокрытую в центре здания, где горел огонь и были свалены в кучу одеяла на продавленном диване. Фил опустился на место, быстро ставшее любимым у Клинта. Он любил сидеть, закинув ноги на кофейный столик и поставив на край чашку.
Сжимая в руках телефон, Фил невидяще смотрел на тусклые огни рождественского дерева.
Свистящий напев «Доброго короля Вацлава» был таким тихим, что Фил сперва решил — ему лишь чудится. Когда он позволил себе поверить в реальность, был уже на полпути к задней двери. Крепко сжимая в руке пистолет, он быстро и осторожно шел вперед, делая в сущности совершенно ненужную работу. Он знал сигналы Клинта, а этот конкретный был тем, который нельзя подделать или неправильно понять.
Фил потратил пару секунд, чтобы убедиться — они одни, и проклял себя за задержку, поскольку даже в тусклом свете луны видел красный кровавый след на белом снегу. Он распахнул дверь.
— С Рождеством, сэр, — сказал Клинт. Его лицо и шея были в крови, а еще куртка и рубашка. Наташа, опустив голову, практически висела на нем. — Я решил подарить вам травмированного агента.
Фил быстро перехватил Наташу — прежде, чем Клинт уронил бы ее или сам рухнул с ног.
— У меня уже есть один такой, агент Бартон, и вас мне более чем достаточно, спасибо большое, — не слишком церемонясь, Фил подхватил тоненькую Наташу на руки и пошел внутрь. Она дышала, он чувствовал плечом ее резкие выдохи. Наташа испытывала боль, но была в сознании, жива. — Насколько травмирована?
— Слишком сильно, возврату не подлежит, простите, сэр. Я не сохранил подарочную квитанцию, — Клинт вошел в дверь и привалился к ней с обратной стороны. Чуть не упал, пытаясь закрыть замок. — Прошу прощения, сэр.
— Оставайся со мной, Бартон. Отключишься сейчас — и я объявлю тебе выговор, — Фил уложил Наташу на диван, нимало не заботясь о сохранности обивки. — Агент Романова, я знаю, что вы в сознании, можете открыть глаза?
Приоткрыв один глаз, она прошипела по-русски что-то явно гнусное.
— Рад слышать. Одну минуту, — поднявшись на ноги, Фил в три шага пересек комнату и подхватил Бартона прежде, чем тот рухнул бы на пол. — Агент? — Бартон уронил голову ему на плечо, но дыхание было размеренным, а рукой он крепко вцепился в некогда чистый свитер Фила. — Бартон?
Не дожидаясь ответа — и не факт, что он последовал бы, — Фил подхватил Клинта на руки, как чуть раньше Наташу. Клинт был не слишком большим, но оказался неожиданно тяжелым. Фил оступился, совсем немного, устоял, однако все равно выругался и перехватил его удобнее.
Когда Фил опустил его на диванчик, Клинт захихикал — высоко, резко и сбивчиво. Глаза его были открыты, пусть даже взгляд оказался затуманенным и расфокусированным.
— Что ты мне приготовил? — спросил Клинт.
— В смысле? — руки у Фила были перепачканы в крови. Бормоча себе под нос проклятия, он возился с ремнями жилета Клинта.
Клинт отупело смотрел на сосну.
— Что ты приготовил мне на Рождество? — спросил он и закрыл глаза.
— Агент? Клинт? — ругаясь себе под нос уже громче, Фил выхватил из ножен на бедре Клинта нож и разрезал его одежду. Между жилетом и кожей он нашел запечатанный пластиковый пакет, тоже весь в крови. Отложил его в сторону — это была информация, за которой они ходили. — Агент Романова, вы еще...
— Да, — она тяжело дышала. Покосившись на нее, Фил убедился, что ей нелегко приходится, но Наташа была в сознании и пыталась сфокусировать на нем взгляд. — Ударили чем-то. Газ. Вырубающий газ. Нужно подождать.
— Как давно? — Фил тем временем нашел источник кровотечения, который оказался не так страшен, как он боялся. Длинный глубокий порез на ребрах, что-то достаточно острое и тяжелое вонзилось под прямым углом, разрезав ремень и жесткие слои материи под ним. Угрозы жизни не было, но порез продолжал сочиться кровью. Фил поднялся на ноги, побежал в кухню за припрятанной в неприметном шкафу сумкой с медикаментами.
Он вернулся в комнату — Наташа сидела, упершись руками в диван.
— Я в порядке, — сказала она, когда Фил остановился проверить ее зрачки и дыхание.
— Как давно? — рявкнул он, не имея особого желания разбираться со всем этим сейчас.
— Полчаса или чуть больше, — призналась Наташа. — Мне еще... — она тряхнула головой. — Трудно сосредоточиться.
— Продолжай говорить со мной, пожалуйста.
Фил поставил медицинскую сумку рядом с Клинтом и открыл ее. Шприц был на месте. Достаточно одной инъекции, чтобы успокоить Клинта и убрать боль, и Фил сможет провести первичную обработку. Он сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание.
— Отчет. Какого черта случилось, Наташа?
Сперва она говорила медленно. Но с каждой секундой речь становилась все уверенней, и когда Наташа прекратила перескакивать на другие языки и по несколько раз начинать предложения, явно не подозревая, что делает это, Фил немного расслабился. Связность рассказа появилась не сразу, но как только это произошло, Наташа уже не сбивалась, и рапорт стал кратким и точным — как положено.
Фил задавал вопросы, чтобы следить за ней, внимательно слушал, ловил оговорки или провалы в логике. Сам тем временем очистил рану Клинта и кожу вокруг, обработал все и зашил. Он ненавидел такое — проталкивать иглу сквозь плоть, но делал это раньше и сделает снова. Клинт даже не шевельнулся.
— Как он? — спросила Наташа.
— Жив, — Фил бросил на нее взгляд и слабо улыбнулся. — Он выполнил свою работу, вытащил вас обоих и то, за чем вас отправляли. Я нажал тревожную кнопку, нас эвакуируют в течение двенадцати часов.
Швы получились уродливыми, но держались. Фил принялся аккуратно осматривать Клинта, перевернул на бок, стягивая остатки жилета и футболки. Щ.И.Т. должен предоставить ему экипировку получше, и Фил сделал мысленную пометку потрясти отдел исследования и разработок, чтобы получить желаемое.
Времени ушло порядочно, но когда он помог Клинту снова устроиться на подушках, тот был чистым и сухим, кожа мерцала в свете огня из камина, лицо казалось расслабленным. Фил укрыл Клинта одеялом, и тот со слабым звуком свернулся на боку, устраиваясь поудобнее.
— Вам стоит уложить его в кровать.
Фил поднял взгляд, снял окровавленные перчатки.
— Агент Романова?
Взгляд ее был ясным, лицо невыразительным.
— Я все ждала, когда Клинт скажет мне, но очевидно, он ждет, что это сделаете вы, а вы никогда этого не сделаете, — она едва заметно дернула здоровым плечом. — Вам стоит уложить его в кровать, — помедлила. — Я в порядке, могу взять первую вахту. Отнесите его наверх.
Фил покачал головой.
— Здесь теплее. И мы должны быть готовы эвакуироваться. Ему не кровать сейчас нужна, а покой.
— Затащите его в постель, Коулсон, — произнесла она, и сперва Фил не понял. А потом сердце запнулось, разгоняя по венам панику. Он постарался не обращать на это внимания.
— Вероятно, у вас ошибочное представление о наших отношениях, агент Романова.
— Вероятно, у вас ошибочное представление о моей легковерности, — съязвила Наташа.
Ее подбородок и шея все еще были в крови. Не задумываясь, Фил опустил мочалку в испускающую пар воду и отжал. Потянулся к Наташе, как всегда с осторожностью вторгаясь в ее личное пространство. Она взяла мочалку.
— Я никому не скажу. Если вы по этой причине скрываетесь, досадно. Вы оба можете...
— Агент, — он встретил ее взгляд легкой спокойной улыбкой. — Я куратор агента Бартона и его руководитель. Вот такие у нас отношения. И на этом все. Я не одобряю мужчин или женщин, которые злоупотребляют доверием своих полевых агентов.
Она распахнула глаза, самую малость — почти незаметно взмахнула ресницами, но это было так на нее не похоже, что Фил улыбнулся шире.
— Вас это удивляет, агент Романова?
Наташа протерла лицо и зашипела, когда горячая губка коснулась поврежденной кожи.
— Нет, — она помедлила, вытирая уголок глаза. — Да, — произнесла наконец. — Немного, — встретилась с Филом взглядом. — Я не помню, чтобы в мануале Щ.И.Т.а было что-то написано о запрете отношений.
— О, так ты все-таки прочла его.
Он забрал мочалку, окунул в таз и выжал, игнорируя боль в руках от слишком горячей воды.
— Мне было скучно. Не надумывайте себе ничего такого.
Фил вернул мочалку.
— Не буду. Это правило не Щ.И.Т.а, а личное.
Она вытерла лицо и подбородок, откинула голову назад, провела мочалкой по шее. Фил встал и отправился в кухню. Не включая свет, он во второй раз наполнил чайник и поставил его на огонь. Осторожно и аккуратно двигаясь в темноте, нарезал хлеб, сыр, яблоки и плотный пропитанный ромом фруктовый пирог из жестяной коробки, что стояла в буфете.
Поместив все это на поднос, Фил добавил кофейные чашки, сахар, ложки и заварник, который сполоснул горячей водой и накрыл полотенцем. Чайные листья были старыми и крохкими. Они остались в этом доме с какой-то предыдущей операции, но все еще были ароматными — пряно-фруктовыми и привычными. Фил выключил чайник, как только вода начала вскипать, не дав засвистеть.
Когда он вошел с подносом, Наташа не подняла взгляд. В отблесках огня из камина она смотрела на Клинта и ловила пальцами последние капли воды и тепла из мочалки. Фил забрал ее, бросил в таз с водой.
— Съешь что-нибудь, — приказ был мягким, но оставался приказом.
Она не смотрела на него.
— Есть ли у тебя какие-либо правила касательно удержания агентов под твоим началом от вступления в обоюдосогласные половые отношения?
Пальцы замерли, боль от жара проникала в суставы, в кости, а Фил смотрел сквозь воду на красную от прилившей крови кожу. Долгое мгновение он не двигался, позволяя боли вытеснить все остальное. Затем вынул руки и отжал мочалку, гляд, как вода стекает по пальцам.
— Если это не мешает работе агента в поле, то никак меня не касается.
Наташа не двигалась. Не улыбалась. Не сводила глаз с Клинта, с его плавно вздымающейся и опускающейся груди. Фил позволил себе проследить за ее взглядом. Посмотрел, как играет свет пламени на подбородке и скуле Клинта, как его ресницы отбрасывают острые тени на кожу. Розовые губы, что приоткрывались от дыхания, красную линию трещинки в том месте, куда пришелся удар. Темные корни волос и кончики, что казались отполированными золотым светом.
Руку он подложил под щеку, согнув пострадавшие в бою, израненные и ушибленные пальцы: руки мужчины, солдата, убийцы — и жест ребенка.
— Я не об этом спрашивала.
Фил мотнул головой, встретился с Наташей взглядом, прочел в ее глазах нечто похожее на сочувствие.
— Прости? — он собрался, проклиная себя за потерю контроля. За промахи, которые случались все чаще и чаще, и Фил понятия не имел, что с ним не так. Он схватил заварник и наполнил чашку. Носик заварника стукнулся о край, и Фил сцепил зубы, сдерживаясь желание швырнуть им в стену.
Вместо этого он, тщательно контролируя движения, поставил чашку на кофейный столик перед Наташей.
— Я спрашивала не о том, касается ли это тебя. Я спрашивала, есть ли у тебя какие-либо правила касательно агентов под твоим командованием, вовлеченных в...
— Нет, — прервал ее Фил.
Он налил себе чаю не потому, что хотел, и точно не потому, что думал, будто сможет протолкнуть жидкость в перехваченное спазмом горло. А потому, что нужно было чем-то занять руки, сделать что угодно, лишь бы избежать ее взгляда.
Послышался странный царапающий звук, который Наташа должна была произвести нарочно, поскольку она была воплощением грации, изящества и непринужденности. Она не издавала звуки, если не хотела шуметь, и тем не менее царапнула чашкой по столешнице, когда ставила.
— Нет? — спросила осторожно, сдержанно.
Фил прикрыл глаза.
— Нет, — повторил он.
Фил готовился к этому — к боли, к тошнотворному ощущению потери, упавшему в желудок куском льда. Но это не было потерей. Нельзя потерять то, чего никогда не имел. Что не принадлежало ему и никогда не будет.
Невозможно ведь скучать по тому, чего у тебя никогда не было. Нельзя заставить его скорбеть по тому, что не было даже шанса иметь.
Фил бросил взгляд на Наташу и улыбнулся, по-настоящему, поскольку рядом с Наташей Клинт был счастлив. Рядом с той, кто не опасался его, не боялся. Кто верил ему, относился с привязанностью и любовью.
— Нет у меня правил насчет этого, — ответил он с усмешкой. — У вас есть еще вопросы о моем моральном кодексе, агент Романова?
— А у вас о моем?
Фил откинулся на спинку дивана.
— Ты любишь его?
— Я хочу его, — без промедления и колебаний ответила Наташа и прикрыла глаза — темные ресницы отбросили тень на кожу. — А вы разве нет?
Издав смешок, Фил встал.
— Учитывая, что это никак не влияет на мою полевую работу, это не ваше дело, не так ли?
Наташа молча смотрела на него.
— Я вас не понимаю, — сказала она в итоге и, словно давая понять, что разговор на этом окончен, вернулась к чаю.
— Подождем, пока у вас будет больше вводных, — сказал Фил, и получил в ответ едва заметную улыбку. — Съешьте что-нибудь, агент Романова, и отдохните. Я возьму первое дежурство.
Она кивнула.
— Я присмотрю за ним, сэр.
Фил пошел к двери, чтобы еще раз все проверить напоследок. И немного прийти в себя поодаль от пристальных глаз. Если на карту поставлена их жизнь, стоило перестать думать о том, как сильно болит в груди.
— Я ценю это, агент.

***

— Ты напеваешь.
Фил опустил взгляд. Глаза Клинта все еще были закрыты, волосы казались очень темными на фоне бледного лица и белой наволочки. Но он улыбался, привычной кривоватой усмешкой.
— Разве? — Фил отошел от двери, остановился у диванчика, на котором лежал Клинт, всмотрелся в знакомые черты. Клинт открыл глаза, ясные, яркие, поморгал.
— Да, — ухмыльнулся он. — «Добрый король Вацлав».
— По ряду причин крутится в голове, — Фил наклонился. — Как ты...
Клинт распахнул глаза.
— Твою мать. Нат...
— Она в порядке. Ты вернул ее, — Фил говорил ровным успокаивающим голосом. — Спит на твоем любимом месте. Украла его.
Клинт приподнялся на локтях, не обращая внимания на то, что Фил попытался поймать его за плечо и уложить обратно. Он посмотрел на Наташу, которая свернулась клубочком в углу дивана, как раз где обычно сидел Клинт. Там было тепло от камина, рядом стояла чашка чая, на ноги наброшен плед. Клинт ощутимо расслабился.
— Как-то нечестно, — пожаловался он, пытаясь сесть. — Она занимает так мало места и захватила большой диван. А у меня ноги с края свисают.
— Она знает чего хочет и не стыдится этого добиваться, — Фил бросил попытки уложить Клинта и вместо этого помог ему сесть. — Как ты себя чувствуешь?
— Бок будто в огне, — Клинт со вздохом откинулся на спинку. Плед съехал на талию, на обнаженной груди плясали отблески огня из камина. — Кроме этого... Просто устал, сэр.
Фил проверил его зрачки, дыхание, потянулся к запястью.
— Вода, — он кивнул на стакан. — Я принесу поесть, а пока попей.
Когда он вернулся с тарелкой еды и чашкой бульона, Клинт смотрел на рождественское дерево. Фил поставил перед ним тарелку, Клинт подцепил хлеб, разломил, отправил кусок в рот. Он ел торопливо, манеры отступили перед голодом.
— Сегодня Рождество? — спросил он между двумя последними кусочками.
Фил глянул на телефон.
— Да, — подтвердил он с усмешкой. — Уже два часа как.
Ответная улыбка Клинта коснулась глаз.
— И мы снова проведем Рождество с медиками, да?
— И кто в этом виноват? — Фил подтолкнул кружку с бульоном ближе к краю стола. — Выпей, пожалуйста.
Клинт сморщил нос, но сделал как было сказано.
— Прошу прощения, что мы пропустили контрольное время, — обхватив ладонями кружку, извинился он.
— Мы обсудим это позже, — Фил склонил голову набок. — Подними руку.
Клинт повернулся, заложил руку за голову.
— Сильно плохо? — спросил, пытаясь рассмотреть.
— Шесть швов и пара пластырей-бабочек по краям, — Фил легко коснулся кожи, но Клинт дернулся, и он убрал руки. — Так болит? — обеспокоенно спросил и подхватил с пола медицинскую сумку.
Клинт покачал головой, глядя на стену за спиной Фила. Дышал он тяжело, лицо напряглось.
— Нет. Бывало и хуже.
— Неутешительно, — Фил передал ему пару таблеток обезболивающего. — Допивай бульон и прими это.
Он ожидал спора, обычно Клинт вставал на дыбы против любых лекарств. То, что теперь тот проглотил их без единого слова, заставило Фила забеспокоиться еще сильнее.
— Есть и другие проблемы? — спросил он.
— Я в порядке, — Клинт накинул на плечи плед. — Спасибо, сэр.
Фил молча изучал его в неверном свете огня.
— Через пару часов прибудет команда эвакуации. Тебе стоит отдохнуть, пока есть время.
— Ага, — усмехнулся Клинт. — Что вы приготовили мне на Рождество, сэр?
— Ты уже спрашивал, когда ввалился сюда вечером, — Фил покачал головой. — Похоже, ты забыл, что у нас не те отношения.
Клинт скорчил гримасу, но все равно рассмеялся.
— Ладно. Подожду другого раза. Из-за миссии, — он зевнул, опустил голову. Сочетания обезболивающего, полного желудка и тепла было достаточно, чтобы заставить отступить усталость. — Вы должны мне подарок, сэр.
Когда Клинт задремал, Фил успел забрать кружку из рук до того, как она выпала бы.
— Я дал тебе лучшее, что мог, — тихо сказал он, когда дыхание Клинта выровнялось. — С Рождеством, Клинт.
Когда явилась команда эвакуации, Фил собрал сумки. И оставил один обернутый в красную бумагу пакет в агентурном доме Щ.И.Т.а для следующих обитателей.

***

Призрак рождественского будущего

— Ты когда-нибудь думал о женитьбе?
Фил перестал обвязывать гирляндой балясину и посмотрел на Стива Роджерса, который занимался тем же самым, но с выражением чрезвычайной сосредоточенности на лице.
— Ну... — осторожно начал Фил. — Думал, довольно давно. И хоть я очень польщен, но вынужден отклонить предложение.
Стив остановился, нахмурился, а затем начал смеяться.
— Ладно, — покачал он головой. — Это было внезапно, да?
— Немного, — ухмыльнулся Фил. Он завязал красную ленту бантом на гирлянде. — Это был серьезный вопрос?
Стив коротко пожал плечами.
— Да. Серьезный, — он помедлил, посмотрел на нижний этаж, где в гостиной остальная часть команды занималась своей работой. С тоской проводил взглядом Тони Старка — тот бродил по комнате, таская за собой инструменты и оборудование. — Я просто... Надеялся, ты будешь не против моего вопроса. Это, ну... старомодно. Сам знаю. Но я всегда думал, что могу кое-что... Пусть даже все будет не идеально, но я мог бы... — Стив вздохнул. — Это так неправильно?
— Нет ничего плохого в самой концепции, — отметил Фил. — За исключением того факта, что ты обдумываешь возможность сделать предложение человеку, который сейчас на полном серьезе тестирует пушку с мишурой. Иные люди подвергли бы сомнению твое решение только за это.
— Лишь люди, не знакомые с праздничным настроением или имеющие принципиальные возражения против использования в качестве оружия рождественских украшений, — ухмыльнулся Стив.
— Не могу представить себе кого-то, имеющего что-либо против того или другого, — согласился Фил. Опершись о балясину руками, он посмотрел на гостиную, где Тони возился с машиной весьма впечатляющего вида. Брюс пытался отговорить его от этой идеи, но попытка внедрить здравый смысл в Тони Старка была изначально проигранной битвой, которую Брюс тем не менее вел регулярно. И регулярно же проигрывал. Клинт тщательно просчитывал траекторию и вбивал мишуру в цели, весьма маниакально хохоча. Тор возле бара с помощью Дарси готовил пунш, пока Наташа учила Джейн вплетать в волосы «дождик».
Фил подавил желание спрятать лицо в ладонях и то ли истерически расхохотаться, то ли зарыдать.
— Кто-то внизу может остаться без глаза.
— Да нормально все работает, — Стив оперся о перила рядом с Филом. На нем была пушистая шапка Санты и синий свитер со снежинками. — Тони ее всю неделю тестировал, — он усмехнулся. — Дубина сцапал установку.
— И как все прошло?
Стив глянул на него.
— Это же Дубина. Машина, которая стреляет мишурой, что взрывается во всех направлениях и прилипает ко всему подряд. Как, по-твоему, все прошло?
Даже представить было страшно.
— Мишура теперь на каждом квадратном дюйме мастерской?
— Когда я спустился, Тони выглядел как диско-версия Хэнка Маккоя, — согласился Стив. — А производственные блоки по-прежнему пытаются вычистить «дождик» из своих сочленений.
— Вот почему я не видел ни единой румбы почти всю прошлую неделю, — хохотнул Фил.
— Они были в маленьком пылесосном раю, также известном как главная мастерская. Чтобы спуститься вниз, нужно было дождаться просвета в пробке, — Фил покосился на него, и Стив склонил голову набок. — Что?
— Стив, ты когда слышишь слова, что слетают с твоего языка, не думаешь порой «когда, черт возьми, моя жизнь пошла под откос?»
Стив поджал губы, прищурился и задумался.
— Не так часто, как, пожалуй, стоило бы, — признал он. — По большей части я вообще не замечаю, насколько странным все стало, пока кто-то не укажет на это. Думаю, я акклиматизировался, ну, к этому, — он обвел рукой гостиную. — Сейчас все кажется вполне нормальным.
Мимо пронеслась румба, покрутилась вокруг балясины, подхватывая выпавшие ниточки мишуры. Помедлила и сделала небольшой крюк, целясь в шапку Стива.
— Спасибо, — он наклонил голову, чтобы румба могла снять налипшие на спину ниточки.
— Сти-и-и-и-и-и-и-и-ив, — румба коснулась его лба и вернулась к охоте на сосновые иглы.
— Это кажется тебе нормальным? — спросил Фил.
— К сожалению, да, — Стив проводил взглядом румбу. — Маленькая эльфийская шляпа на присоске и пружинке — это что-то новое.
— Вклад Клинта в праздничные торжества, — усмехнулмя Фил. — Стрелы с присосками нужно было... модифицировать, чтобы одеть всех.
Румба прожужжала мимо, эльфийская шляпа подпрыгнула, и Фил не сдержал смеха.
— Это не смешно, — тут же сказал он.
— Да смешно, — бросил Стив, потянувшись к корзине с гирляндами. Плечи его тряслись от смеха. — Соколиный Глаз сталкерит румб.
— И это извращение, как не интерпретируй данное предложение, — сказал Фил. — Но тебя не беспокоит?
Стив моргнул, улыбнулся, и вокруг глаз появились едва заметные морщинки.
— Нет. А должно?
— Нет, — Фил обернул ленту вокруг ладони. — Я часто думал о браке. Мне повезло. У меня никогда не было сомнений в том, кто я и что это значит. Я работаю в компании, которую заботит только чтобы мой партнер был подходящего возраста, его осознанное согласие и прохождение базовых проверок на доступ. Пол не имеет значения, мне позволено назначить Клинта своим медицинским доверенным лицом и бенефициаром пенсии, включить его в свою страховку, если он оставит Щ.И.Т. Я могу говорить о нем, не опасаясь за свою работу или положение в коллективе. Если что-нибудь случится, юристы Щ.И.Т.а перевернут небо и землю, чтобы убедиться, что я, как его партнер, получу доступ, смогу его защитить. Мне повезло больше, чем множеству людей, которые должны скрывать свою суть, жить в страхе, взвешивать каждое слово и действие. Могу сказать, что мне не обязательно жениться, — Фил помедлил. — Но мне также повезло жить в штате, который обеспечивает легальный статус моим отношениям. Я могу это сделать. У меня есть выбор, — он улыбнулся. — И это все усложняет. Не будь у меня выбора, я винил бы в этом кого-то другого и принял свою судьбу. Возмущался, но принял. Но теперь, когда у меня есть выбор, это все усложняет, — Фил посмотрел на Стива. — Не правда ли?
— Я хочу, — тихо сказал Стив. — Я... — он мотнул головой. — Это эгоистично. Хотеть этого.
— Хотеть, чтобы весь мир знал, что он принадлежит тебе, а ты ему? — Фил смотрел, как в дверь вошла Пеппер в сопровождении Хэппи Хогана. Оба они несли в руках кучу ярких коробок. Фил направился к лестнице. — Ты любишь его, а он тебя.
— Он не скажет да.
— Думаю, ты удивишься, — Фил притормозил у подножья лестницы. — А ты должен решить, стоит ли это риска. Потому что в самом деле, Стив? В то время как я не стал бы подталкивать к попытке заключить брак с Тони Старком никого другого, ты можешь стать единственным человеком на Земле, способным пережить этот опыт благодаря своему здравомыслию, морали, оставшись с неповрежденными конечностями.
— Это не...
Раздался грохот, от которого окна задрожали, пронеслась волна мишуры.
— Ну, это было неожиданно, — сообщил Тони.
— У меня «дождик» даже в НОСУ, — пожаловался Клинт.
Фил вздохнул.
— Удачи с ним, — сказал он, со смехом снимая нити мишуры с рубашки. — Пожалуйста. Как твой куратор скажу. Пожалуйста, окольцуй этого человека, потому что я предпочитаю говорить с тобой, а не с ним.
— Что же, если я уговорю его выйти за меня, то закончу его персональным ассистентом? — уточнил Стив, убирая мишуру с лица.
— Ты все равно им будешь, пока остаешься командным лидером. В таком случае ты, ну знаешь, по крайней мере будешь спать с ним.
— В качестве дополнительного соцпакета меня это устроит.

***

— Попробуй только «улучшить» мою работу по заворачиванию подарков, и я пырну тебя в руку ножницами, — проворчал Клинт, не отрываясь от усердного завязывания ленты. Получалось не очень, Фил был почти уверен, что Клинт изобрел новый и весьма причудливый способ управляться с лентой. И все же Фил изменил направление, сделав вид, что тянется к пустой кофейной чашке, а вовсе не к кособокой коробке. Клинт фыркнул. — Да, я так и думал, — высунув язык, он прищурился и оценил свою работу. — Это ведь похоже на бант, верно? — Клинт потряс рукой, стряхивая ленту с запястья.
— В самом формальном смысле, — согласился Фил и передал ему телефон. — Вот, мама хочет допросить тебя с пристрастием, — он подхватил чашку. — Еще налить?
— Я знаю, что ты просто используешь это как предлог, чтобы подсунуть мне кофе без кофеина, но мне все равно. Да, пожалуйста, — Клинт прижал телефон к уху плечом. — Привет, мама, с Рождеством. Получила коробку, которую я отправил? Да, я знаю, но пересылкой занимается Тони, и мы пытаемся отговорить его от создания службы доставки. Добром это не кончится, мир еще не готов к «СтаркШип», — из рук Клинта выскользнула коробка, и он процедил проклятье. — Прости, прости. Пытаюсь тут завернуть кое-что. Да, для твоего сына ничего, кроме галстуков, — он повысил голос. — Ничего, кроме галстуков, Фил!
— Отлично, — отозвался Фил, направляясь в их маленькую кухню. — Ты немало их испортил в этом году.
— Не моя вина, что на полевой работе в этом году встречались плюющиеся кислотой голуби и разумная лава, — прокричал в ответ Клинт. — Я также не виноват, что Синди любит твои галстуки, и проще задобрить его, чем... — он запнулся. — Нет, нет. Синди — гигантский кальмар. Да. Шесть боев спустя мы поняли, что парень просто хочет шикарно выглядеть. Дай ему галстук, и он возвращается в гавань рад-радешенек. Хоть и гигантский полуразумный кальмар. Нет, это не я дал ему имя, Намор сказал, что его так зовут, но вообще он та еще сволочь, так что, может, и пошутил.
Фил перегнулся через его плечо и поставил на стол чашку, держась подальше от диспенсера с клейкой лентой.
— Я не о тех галстуках говорю, — прошептал он Клинту в ухо, не занятое телефоном, — что пострадали в поле.
Клинт откинул голову и ухмыльнулся.
— Нет, все в порядке, просто твой старший ребенок флиртует со мной. Ну, остальные дети, скорее всего, тоже флиртовали бы со мной, будь они здесь.
— Это точно, проказники, — сказал Фил и взъерошил Клинту волосы. За его ухом прилип скотч, и Фил никак это не прокомментировал, просто снял.
— Твоя мама флиртует со мной, — сообщил Клинт, оттолкнув его руку.
Не обращая внимание на возражения, Фил отобрал телефон.
— Это неприемлемо, мама.
— Не волнуйся, он отчаянно сопротивляется.
— Только представь мое облегчение, — Фил оперся локтями о спинку стула Клинта, с усмешкой наблюдая за тем, как тот нарезает оберточную бумагу длинным охотничьим ножом. — Не поцарапай стол, — бросил Фил. — И не флиртуй с ним, мама, он восприимчив к лести от хорошеньких женщин.
— Истинная правда! — подтвердил Клинт, прилаживая оберточную бумагу на место.
— Я буду винить во всем гоголь-моголь, дорогой, — рассмеялась она. — Его приготовила твоя тетя Патрис.
— А ты была достаточно безрассудна, чтобы выпить его, — отметил Фил.
— В твоем роду было множество авантюристов.
— Бывает приемлемый риск, а бывают суицидальные наклонности, и я наверняка знаю, под какую категорию попадает гоголь-моголь тети Патрис, — Фил со вздохом убрал ленту подальше от Клинта. — Мне нужно идти, мама, Клинт наносит чайнику удары охотничьим ножом.
— Случайно! — крикнул Клинт. — Это была случайность!
— Я ему верю, — сказала Ширли, и Фил закатил глаза.
— Она всегда на твоей стороне, — сообщил он Клинту.
— Потому что я восхитительный и привлекательный, а ты вредина, — отозвался Клинт. — Твою мать! Гребаный диспенсер! — он сунул палец в рот. — Порезаться гребаным диспенсером, почему, мать его, это так сложно? — он развел руками. — Я сую вещи в подарочные пакеты, потом сую подарочные пакеты в другие подарочные пакеты и швыряю ими в людей.
— Уровень праздничного настроения в квартире Бартона/Коулсона достиг критических значений, мама. С Рождеством, позвоню завтра.
— Лучше бы тебе не забыть. У твоих племянников и племянниц есть некоторые ожидания, — мило попрощавшись, она положила трубку, и Фил отодвинул телефон.
— И сколько рулонов оберточной бумаги погибло в этом кощунстве? — спросил Фил, оглядев комнату. Обрывки тонкой оберточной бумаги и обычной, скотч и банты, и ленты были на всех возможных поверхностях.
— Заткнись, это сложная работа, — Клинт потянулся через плечо, ухватил Фила за галстук и привлек к себе для поцелуя. Было горячо и сладко — все сразу.
Фил отстранился, облизнул губы.
— Сколько конфет ты съел?
— А сколько у нас было?
— Три коробки.
— Вот столько и съел, — в ответ на красноречивый взгляд Фила Клинт ухмыльнулся, нисколько не пристыженный. — Я знаю, ты припрятал где-то еще.
— А если нет? Не ерзай, у тебя тут мишура в волосах.
— Мишура ВЕЗДЕ, кто же мог подумать, что та штука сработает таким образом? — Клинт с усмешкой подался к его прикосновению. — Я нашел твой рождественский подарок.
— Нет, не нашел, — Фил поцеловал его в лоб. — Отличная попытка, хотя печально, что я вынужден прятать от тебя рождественские подарки, будто тебе пять.
Клинт поставил стул на две ножки, с ловкостью балансируя.
— О да, наше-е-ел, — пропел он, а затем театральным жестом извлек из кармана маленькую коробочку в красной оберточной бумаге.
Фил почувствовал, как кровь отлила от лица.
— Дай сюда. Немедленно.
Улыбка Клинта погасла, он опустил стул на все ножки.
— Фил?
Фил протянул руку.
— Дай сюда.
На лице Клинта мелькнула боль, чтобы тут же исчезнуть за невинной улыбкой.
— Господи, я не открывал ее, не паникуй, — легким движением запястья он бросил коробку, и Фил поймал ее в воздухе. Клинт вернулся к заворачиванию подарков. — Когда ужин?
Фил сжал пальцами коробку. Он знал, что облажался, и не был уверен, как именно все исправить.
— Заказанная Тони китайская еда будет примерно через час. Клинт...
— Отлично, у меня есть время закончить и быстро принять душ, я не шучу, у меня мишура во всех щелях застряла, — Клинт ткнул большим пальцем за плечо. — Ты — вон, мне нужно твой подарок упаковать.
— Клинт... — это была проигранная битва. Фил посмотрел на коробку в своих руках. — Хорошо. Увидимся перед ужином, ладно?
В ответ он получил лишь пожатие плечами.
Фил знал, как чувствовала себя Пандора, когда держал коробку, напоминавшую о его ошибках.

***

Обернутый в полотенце Клинт торопливо вышел из ванной. С волос капало.
— Дай мне минутку, — сказал он, напраляясь к шкафу. — Мне... нужны штаны, прежде...
— Штаны как правило необходимы, — согласился Фил. Устроившись на подушках, он наслаждался видом. Вид был прекрасным, весь состоявший из гладкой влажной кожи и упругих мускулов. Клинт покосился через плечо, изогнул губы.
— Решил вздремнуть? — спросил он, подхватив джинсы, и вдруг ринулся обратно в ванную. — Черт, черт...
Фил ухмыльнулся.
— Что забыл? — спросил он, успев привыкнуть к этому конкретному круговороту. Когда ждала миссия или операция, Клинт всегда был вовремя, собранный и полностью эпикированный. В любое другое время это была лотерея — он мог отвлечься, решить вздремнуть или забыть, что собирался делать. Это не должно было нравиться, но Фил уже давно смирился с тем, что у него странный вкус в мужчинах.
— Ничего, отстань, — вынырнув из ванной, Клинт набросил полотенце на голову и на ходу застегивал джинсы, а другой рукой вытирал волосы. — Прости, ты меня ждешь?
— У нас есть время, — Фил кивнул на Клинтову сторону кровати, где на подушке покоилась выцветшая красная коробочка. — Иди открой свой подарок.
Клинт замер, лицо его скрывали полы полотенца.
— Мне не пять, Фил, я могу дождаться рождественского утра. Все нормально.
— Это не твой рождественский подарок, — Фил перевел дыхание. — Это...
Он поймал себя на том, что скрестил руки на груди, и усилием воли немного расслабился.
— Это то, о чем я почти забыл, поэтому был ошеломлен, когда ты нашел, — Фил склонил голову в сторону коробки. — Просто... Открой. И я объясню.
Клинт нахмурился, но осторожно шагнул вперед. Фил вздохнул, понимая, что сам стал причиной подобной неуверенности. Когда Клинт наклонился над кроватью, Фил поймал его за концы полотенца и повалил. Клинт засмеялся и перекатился — его влажная голова оказалась наконец на коленях Фила. Он не возражал, провел ладонью по острым кончикам мокрых прядей волос. Свободной рукой положил коробочку на обнаженную грудь Клинта.
— Открой свой подарок. Он... долго этого ждал.
Задумчиво прищурившись, Клинт потянулся и накрыл ладонь Фила своей. Он дернул за ленту, и та поддалась немедленно, пожелтевшая и хрупкая. Клинт открыл коробку и поднял руку, подцепив одним пальцем повешенную на красной ленточке тонкую резную фигуру человека на лошади.
— Это прекрасно, — усмехнулся он.
Фил коснулся фигурки одним пальцем.
— Это репродукция статуи в Праге. Король Вацлав.
Когда до него дошло, Клинт улыбнулся.
— Да быть не может. Где ты ее взял?
Фил сделал глубокий вдох.
— Помнишь ту миссию в Чехии?
— Она была много лет назад, — сказал Клинт, проводя пальцами по резьбе. — Все это время она была у тебя? — он нахмурился.
— Я купил ее там в магазине. Есть такая легенда. Что когда наступят самые темные времена, когда будет грозить полный крах, статуя оживет и призовет армию призрачных рыцарей, которые дремлют в соседней горе, — Фил взъерошил Клинту волосы. — Я... все вспоминал. Песню. Увидел это и купил для тебя, — он слабо улыбнулся. — Подумал, тебе понравится, но та рождественская ночь пошла не так, как хотелось.
— Ты хранил ее годами, — выдохнул Клинт, потому что был умным и быстро устанавливал связь, а еще знал людей. — Почему просто не отдал мне?
Фил вздохнул.
— Потому что это было... я сказал себе, что я... — он все пытался подобрать слова. — То была миссия, на которой я смирился с тем, что никогда всего этого не получу. Никогда не буду с тобой в том смысле, в каком хотел. И отдать тебе это...
— Погоди. Постой, — Клинт сел. — Погоди одну гребанную минутку. В то время... — он отложил фигурку в сторону. — ТОГДА, — Клинт навис над Филом. — Ты хотел меня. Еще тогда.
— И еще раньше, — усмехнулся Фил. — Но это не имело значения. Я не стал бы ничего предпринимать.
— Твою мать. Мы могли... все это время? — изумленно уставился на него Клинт. — Да что, мать твою, с тобой не так, Фил?
Фил коснулся ладонью его щеки.
— Это было неправильно. Я не мог этого сделать — слишком эгоистично, требовательно и неправильно. Ты же знаешь, что это было...
— Да нахрен. Нет, ничего такого я не знаю, — Клинт наклонился и поцеловал его, сладко и напористо. Когда отстранился, оба они тяжело дышали. — Ты идиот, знаешь? — ухмыльнулся Клинт. — Все, что тебе нужно было, это дать мне один маленький намек, и я бы сделал все остальное.
— Я старался не давать тебе никаких намеков. Не мог пойти на такой риск, — Фил приподнялся на локтях, чтобы поцеловать Клинта. — Сказал себе, что отдам тебе это, когда смогу отпустить, — он снова коснулся щеки Клинта. — Но так и не смог.
— Спасибо за редкий момент откровенности, — Клинт повалился обратно на кровать. — «Добрый король Вацлав».
— Да, — Фил прислонился к его плечу. — Ты пел ее...
— А знаешь почему? — перебил его Клинт. — Потому что Святой Вацлав — один из покровителей пивоваров. А я знал, что миссия обернется гребаным кошмаром, и так страшно хотел пива.
Фил молча смотрел на него.
— Ты шутишь.
— Не-а. Рождественская песнь, которая демонстрирует мою потребность в выпивке социально приемлемым способом, — Клинт ухмыльнулся, а Фил расхохотался. — Идем. Пока Тони не скормил Тору нашу порцию ужина.
Фил сел.
— Клинт?
— Да? — он встал.
— С Рождеством.
— С Рождеством, Фил. Я не надел нижнее белье.
Фил изогнул бровь.
— С Рождеством меня.
Направляясь к двери, Клинт присвистывал и смеялся. Фил выбрался из кровати и последовал за ним, подхватив по пути фигурку. Сейчас, в Рождество, не было причин, по которым они не могли поделиться этим с остальными.

@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Орлянка

[кошмар без перьев]

Кошмар опять пришел со старьем. Текст выгуливался на одном из ЗФБ, так что если вам кажется, что вы его видели, то вам не кажется.

Название: Орлянка
Автор:  кошмар без перьев
Бета:  Melany T.,  Jurari
Размер: миди, 15 508 слов
Пейринг/Персонажи: Клинт Бартон, Тони Старк, Локи и другие. Намеки на Коулсон/Бартон и Старк/Роджерс
Категория: джен, намеки на преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: G-PG-13
Предупреждения:

спойлер

Потеря главным героем конечности, частичный ретеллинг сериала «Жизнь на Марсе», бранная лексика, галлюцинации, все не то, чем кажется
Краткое содержание: После того, как Локи убивает Коулсона, Бартон не видит причин беспокоиться о технике безопасности при работе с инопланетными артефактами.

Джеймс, главное для тебя — знать, что ты не знаешь ничего. Всё, что ты видишь, всё, что ты слышишь, — всё не то, чем кажется.
Уолтер Бёрк, «Рекрут»
Клинту снится мать. Ее образ выглядит именно так, как он себе представлял, слушая рассказы брата. Она склоняется над ним, внимательно рассматривает его, хмурится и отрицательно качает головой:
— Какой же ты неуклюжий, Клинт.
Он не понимает, о чем она говорит, и тянется — хочет прикоснуться к ней, обнять ее, но руки не двигаются. Клинт не успевает ничего понять, как мать поворачивается к людям в розовых халатах:
— Он мне не нравится. Я хочу взять другого.
В этот момент он замечает, что лежит в стеклянном боксе среди сотни таких же боксов с младенцами. Рядом лежит рыженькая Вдова, сосредоточенно колотящая кулачком воздух, из-под ее пеленок выглядывает пистолет. Чуть в стороне лежит Ник Фьюри с повязкой на глазу, за ним, в красных пеленках и с бородой, — Старк…
Клинт впервые чувствует такую отчаянную, злую зависть к остальным: к ним подходят люди, склоняются, сюсюкают и, совершенно счастливые, уносят их с собой. Клинт остается в этой комнате в одиночестве и даже не может пошевелиться.
Худший ночной кошмар.

Клинт сидит на бортике фонтана и болтает ногами, с любопытством оглядываясь по сторонам. Площадь, сотни людей, яркое солнце… Барни появляется со стаканчиком кофе в одной руке и рожком мороженого в другой.
— Клинт! — он улыбается и протягивает брату мороженое, а Клинт почему-то не может протянуть руку и взять его. Он с недоумением переводит взгляд вниз, на вцепившиеся в мраморный бортик руки, но их нет. Он чувствует ими тепло нагретого солнцем камня, но сами руки при этом парадоксальным образом отсутствуют. Клинт пытается осознать это, уложить как-то в свою картину мира. Сердце от паники колотится где-то в горле. Он поднимает голову, чтобы спросить у Барни, что происходит, но тот смотрит на него с плохо скрываемым отвращением:
— Блин, Клинт, было в тебе одно-единственное хорошее, да и то ты умудрился просрать!
Клинт пытается возразить, спросить или хотя бы нахамить в ответ, но он может лишь молча открывать рот, не издавая ни звука.
— Да, братишка, теперь понятно, почему ты никому не нужен, — Барни вздыхает, качает головой, а потом разворачивается и уходит, салютуя рожком мороженого. — Ладно, бывай, мистер бесполезность.
Клинт слышит противный писк чьего-то телефона и ненавидит сейчас всех этих суетящихся вокруг людей.

Клинт смотрит на Медного Всадника и пытается понять, почему они стоят посреди Токио. Вокруг мерный шум города, сигналы клаксонов, говорящие люди, а он, вместе с металлическим парнем на лошади, стоит в центре перекрестка.
— Не, знаешь, это точно сон. Наташа мне рассказывала сказки на ночь или читала какую-нибудь русскую книжку, и я уснул. Поэтому мне снишься ты. Потому что в реальности такого быть не может, — Клинт качается на пятках, засунув руки в карманы.
На развешанных повсюду экранах идет реклама какого-то фильма — бункер, взрывы, люди в черных костюмах, похожих на форму Щ.И.Т.а. Клинт рассматривает город, краем сознания отмечая, что бункер в рекламе очень напоминает тот, в котором проходило его последнее задание. Где-то в Литве. Или Латвии. Язык сломаешь с этими маленькими европейскими странами.
— Ты, наверное, не знаешь, но дедушка Фрейд говорил, что образы, которые мы видим во сне… — Клинт говорит все, что приходит в голову, не особо задумываясь над смыслом, потому что иррациональный страх застает его и здесь.
Люди, переходящие дорогу, идущие по улицам, сидящие в машинах, — все они похожи друг на друга. Они суетятся, занятые своими делами, не обращают на Клинта внимания, и он старается не вспоминать, что уже где-то видел их.
— Стоп. Во сне, — Клинт перебивает сам себя и некоторое время рассматривает взрывающийся бункер на экране здания напротив. — Я сплю и я знаю, что сплю. Значит ли это, что я могу управлять своим сном? Ведь я же осознаю, что это сон. Ёху! Да я же в Матрице!
Клинт смеется, поворачиваясь к Всаднику. Он открывает рот, чтобы рассказать про главную фишку этого фильма, но может лишь ловить губами воздух — Всадник протягивает ему руку, перевязанную подарочной лентой. Рука такая знакомая: с отсутствующими на сгибе локтя венами, с мозолями на кончиках пальцев, с почти сошедшим следом ожога чуть выше запястья… Клинт чувствует, что задыхается. Мерзко пищат клаксоны автомобилей.
— Мы его теряем! — надрывается в трубку совсем рядом какая-то девушка.
Клинт проводит по ней рассредоточенным взглядом, отмечая уже виденную где-то розовую форму, и снова смотрит на руку. За спиной Всадника в который раз уже взрывается бункер на рекламном щите, а Клинт пытается понять, почему в руках у персонажа русского романа его — Клинта Бартона — левая рука.
— Это бред. Какой-то бред, — наконец выдавливает из себя Клинт, сжимая руки в карманах в кулаки. Он боится опустить взгляд и увидеть пустой рукав футболки.
Еще один номер в списке его кошмаров.

Клинт просыпается в больнице. Пахнет лекарствами и немного озоном, и он расслабляется — привычное за столько-то лет пробуждение. Палата белая, отвратительно стерильная, и Клинту жутко хочется пройтись по ней в грязных форменных ботинках. Испортить, истоптать этот «цвет ванили и Моби Дика». Ему не очень нравится вспомнившаяся цитата — произнесший ее герой страдал амнезией и был накачан наркотиками по самое не хочу. Клинт совсем не горит желанием проводить параллели между собой и тем героем.
— Организм пациента просто отказывается бороться, — доносится знакомый женский голос из-за двери. Обычные больничные разговоры…
— Больничные разговоры, — внезапно подает голос Старк из стоящего в углу кресла. — Звучит не так пошло, как «постельные», но, в принципе, тоже ничего.
На Старке его красно-золотая броня, он сидит в плетеном кресле-качалке и ест пончики из коробки с надписью «Пожертвования для детей-инвалидов». Клинт совершенно не понимает, как можно было его не заметить на фоне этих мерзких белых стен.
— А, не переживай, особенности восприятия, — Старк принимается раскачиваться и, кажется, получает от этого удовольствие. — Мозг блокирует некоторые события, чтобы не перегрузить нервную систему. Будешь пончик?
Клинт медленно моргает, чувствуя давящую боль над переносицей, и просыпается.

Он летит над морем, он птица и он удивлен, каким это образом ему взбрело в голову считать себя человеком. В воздухе невообразимо легко, свободно, и он складывает крылья, падая вниз, чтобы распахнуть их над самой водной гладью. Брызги от воздушной волны попадают ему на перья и клюв, но он стряхивает их и летит вперед. На берегу какие-то черно-белые фигурки смешно суетятся, и он из любопытства подлетает ближе — рассмотреть. Вообще-то у него идеальное зрение, гораздо лучше, чем у людей, но, видимо, и оно способно ошибаться. Потому что невозможно, чтобы его лук и колчан носили другие люди. Одетые в одинаково черную форму с изображением орла на куртках, они обращаются с уникальным оружием совершенно бесцеремонно, закидывая его в машину. Гораздо бережнее они относятся к человеку, которого несут на руках, перетянув его руку выше локтя форменным ремнем. Они несут его частями, и он уверен, что это просто ошибка, потому что рука лучника отдельно от лучника — это какой-то бред. Сюрреализм какой-то.
— Я же говорю, особенности восприятия, — рядом возникает Старк. Он летит спиной вниз, словно лежит на воде или кровати, и держит в руках белую кружку, полную кофе. — Мозг у нас, вообще, умный, хотя по некоторым и не скажешь.
Старк отпивает прямо на лету, и Клинт падает, потому что летать с одним крылом противоречит всем законам физики.

Клинт просыпается от боли во всем теле и некоторое время смотрит на провода. Их десятки, если не сотни, и все они тянутся от него. Вокруг суетятся люди в розовых халатах, комната не отвратительно белая, а светло-зеленая. И это — реальность. Клинт в этом уверен, потому что адски болит все. От кончиков пальцев на ногах до кожи головы. Он даже представить себе не мог, что в человеке столько всего может болеть. Знакомая девушка в розовом устало улыбается куда-то в сторону:
— Пациент очнулся, кризис… — у нее тени под глазами.
Клинт ей сочувствует: спасать в операционной жизни агентов, то еще наказание. Он думает, что неплохо было бы потом подарить ей цветы, разумеется, только в качестве благодарности, а потом видит стоящего за стеклом агента Филиппа Коулсона. Тот бледный, почти трупного цвета, и Клинт заходится в беззвучном крике. За него кричат сходящие с ума приборы: они пищат, заглушая друг друга, а врачи начинают судорожно метаться. Они сыплют терминами и названиями лекарств, а Клинт боится не выбраться из череды наркотических снов.
Филипп Коулсон погиб от рук Локи больше двух сотен дней назад, но сейчас он стоит за стеклом и смотрит на Клинта.
Агент Бартон ненавидит свое подсознание, которое не могло не вылезти с чертовым комплексом вины. Девушка в розовом что-то обеспокоенно щебечет, вгоняя иглу в трубку капельницы, и Клинт засыпает.

Клинт просыпается, спеленатый, как мумия, и некоторое время просто смотрит в потолок. По потолку ползет солнечный зайчик. Клинт уже боится отводить взгляд от яркого пятна, потому что может увидеть все что угодно. Ему страшно опять оказаться в очередном сне, хотя еще сильнее он боится сложить картинки и вспомнить реальность.
— Клинт, — где-то на периферии взгляда мелькает черный силуэт. — Ты неисправимый идиот. Ты знаешь об этом? Ну, конечно же, ты знаешь…
Голос Наташи хриплый, словно она долго плакала, и Клинт чувствует себя виноватым. Только не помнит, за что. Видимо, он заставил Вдову волноваться, но как? Что нужно было сделать, чтобы довести непрошибаемую русскую до такого?
— Что-то ужасное, — отвечает на его вопрос Локи. Бог обмана садится в конце кровати, колеблется, а потом закидывает ноги в сапогах на белое одеяло. Клинт думает, что настолько по-свински даже он себя никогда не вел.
— Но ты думал об этом. Часто, — тут же возражает Локи. Он закрывает глаза и откидывается на спинку. Клинт старается смотреть на потолок, потому что куда-то в забинтованное плечо плачет Вдова, а Локи просто сидит у него на кровати.
Мерно пищат приборы, отмеряя его пульс и сотни других показателей. Автоматически впрыскивается в капельницу очередная доза морфина, и Клинт засыпает.

Он стоит посреди пустой комнаты, на полу — пыль, на стенах — ободранные обои и плакат с Капитаном Америкой. И светлое пятно на месте зеркала. Клинт точно уверен, что никогда здесь не был, но, тем не менее, комната кажется ему знакомой.
— Поставь сюда кровать или телевизор. И занавески на окна, какие-нибудь… — Старк кривится, подыскивая слово. — Отвратительно белые.
— Я сплю? — спрашивает запутавшийся окончательно Клинт, на что Старк с удивлением к нему поворачивается и даже сдвигает на лоб пальцем солнцезащитные очки:
— А я-то откуда знаю? Это тебя надо спрашивать.
— Тогда какого черта ты делаешь в моем сознании? — тут же возмущается Клинт и пытается ткнуть пальцем в грудь Старка. Руки почему-то отказываются выниматься из карманов, словно приклеенные. Но они обе на месте. И правая, и левая. Клинт долгое время смотрит на них — на мелкие шрамы, ожоги и родинки — и думает, что у него просто стресс и расшалившееся воображение.
— Ну, не знаю, — Старк снова опускает очки на переносицу и подходит к появившемуся в углу старому ламповому телевизору. — Об этом тоже надо спрашивать тебя. Хотя знаешь, есть у меня одна версия…
Он оборачивается к Клинту и улыбается так самодовольно, что тот уже не желает слышать этого варианта. Он все не может налюбоваться на свои руки. Обе целые. И обе при нем.
— Все дело в том, Бартон, что ты на самом деле тайно влюблен в меня. Да-да-да, — Старк выдает эту чушь совершенно серьезным тоном и полностью переключается на телевизор. Он щелкает каналами, что-то крутит, зачем-то по нему стучит, обходит его и сбоку, и сзади, чуть ли не проползает под ним. Телевизор выдает помехи, но Старка это нисколько не расстраивает. Он принимается насвистывать неизвестную Бартону мелодию и продолжает возиться с техникой.
— Я знаю это место, — наконец-то Клинт отрывается от разглядывания рук и принимается за осмотр комнаты. — Это дом Фила.
— Агента? — Старк удивленно поворачивается к собеседнику.
— Ну да, агента Коулсона, — Клинт выглядывает в окно и кивает. — Он давно заброшен и, я бы даже сказал, забыт своим хозяином. Вроде как он здесь жил, когда был маленьким, потом была какая-то хрень, и весь район признали опасным, ну и Фил с родителями переехал в город.
— Бартон, не то чтобы я на что-то намекаю, но ты, пытаясь сбежать от осознания реальности, выбрал дом агента? Заброшенный дом агента. Ну-ну, и после этого ваш директор говорит, что это у меня тараканы в голове странные… — Старк качает головой, заканчивая возиться с телевизором, и падает на кровать с выцветшим серым покрывалом. — Давай уже, садись кино смотреть.
Клинт садится на почему-то пищащую, а не скрипящую кровать и смотрит какой-то боевик. Группа мужчин выходит из трех внедорожников, заходит в здание, прочесывает его, вырубая охранников, затем спускается в подвал… Клинт пытается закрыть лицо руками, он не хочет смотреть дальше. Он точно знает, что там будет то, что ему не понравится, но руки из карманов так и не удается вытащить, а Старк не дает отвернуться к стене. Почему-то Клинт не догадывается просто закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего на экране.
— Остановка сердца! Срочно, дефибриллятор! Мощность… — вместо боевиков на экране появляются знакомые люди в розовом, за их спинами горит что-то нестерпимо яркое.
Клинт уже согласен остаться в любой реальности вне зависимости от степени ее бредовости. Он устал вновь и вновь просыпаться, предаваясь сомнениям. Он уверен, что ничего не хочет вспоминать.
Клинт закрывает глаза.

Он просыпается от тепла, медленно скользящего по лицу. Клинт хмурится, морщится, пытается как-то скрыться от идущего за этим теплом света, но не может толком пошевелиться.
— Стив, он очнулся, — рядом слышится тихий голос Наташи, и кто-то милостиво убирает источник света. Бартон открывает глаза, ожидая увидеть все что угодно: начиная от Бенджамина Франклина, рассуждающего о политике, и кончая директором Фьюри, сообщающем об увольнении. Вместо этого он видит сине-зеленую реабилитационную палату, стоящего у зашторенного окна Стива Роджерса в клетчатой рубашке и сидящую возле кровати Наташу. Оба кажутся уставшими, измотанными, но счастливыми.
— Привет, — Наташа улыбается Клинту.
Она то сцепляет, то расцепляет пальцы, словно пытаясь решиться, а потом обнимает его. Клинт бы и рад ее погладить, прижать к себе ближе, но у нет сил на такие простые движения. Вместо этого он переводит взгляд на Стива, и тот тоже улыбается ему.
— С возвращением, Клинт, — Роджерс отходит от окна и подходит ближе к кровати. — Может быть, ты хочешь пить? Кивни или моргни, если не можешь говорить.
Клинт кивает, согретый их теплом и участием, и Наташа отодвигается, чтобы Стиву было удобнее держать стакан с трубочкой.
— Мы так за тебя переживали. Врачи сказали, что впервые видели пациента, настолько нежелающего жить… — у Наташи краснеют глаза, она шмыгает носом и снова обнимает его, стоит Стиву убрать от Бартона стакан. — Мы так по тебе скучали. Я по тебе скучала.
Она говорит куда-то ему в плечо, и Клинт хочет ответить, что он тоже рад их видеть, что он рад видеть ее, чтобы она не беспокоилась… Он хочет сказать многое, но засыпает под мягким и каким-то отеческим взглядом Стива.

Клинт открывает глаза и видит сидящего в углу комнаты Коулсона. Тот читает какие-то документы из черной папки с изображением орла, потирает переносицу и выглядит совершенно живым. Клинту хочется попросить у него прощения за предательство, за его смерть, за то, что сам Клинт все еще жив — за сотни вещей, на самом деле. Но он молчит и просто смотрит на призрака. За прошедшую с момента первого «пробуждения» неделю он научился гораздо спокойнее относиться к своим галлюцинациям. Со скуки Клинт даже пытался составить типологию «глюков». Например, в его коллекции был Коулсон-работающий и Коулсон-обвиняющий, был странный Старк и рассказывающий о его бесполезности Локи, был иногда приходящий Барни, молча стоящий рядом и курящий какую-то дешевую дрянь, и была Наташа, напоминающая о его потере, был жалеющий его Капитан Америка, почему-то появляющийся исключительно в геройской форме, пару раз появлялся доктор Беннер, только Клинт так и не смог определить, был ли тот игрой его воображения…
Клинт улыбается, наблюдая за знакомой морщинкой на лбу Коулсона, появляющейся в проблемных ситуациях, и засыпает.

— Ты не справился, — Клинт вздрагивает, шумно втягивая в себя воздух, но продолжает массировать культю. Он до боли сжимает челюсти каждый раз, когда ему приходится прикасаться к обрубку. Даже в мыслях Клинт не может назвать «это» рукой.
— Я ведь доверял тебе, — голос раздается от двери, не приближаясь и не отдаляясь. Даже не поднимая головы, Бартон может сказать, что Коулсон смотрит на него своим коронным печально-разочарованным взглядом. — А ты подвел меня.
Самое главное в общении с мертвыми — не реагировать на их действия и слова. Особенно когда за тобой следят пара камер и полдесятка людей.
— Агент Бартон, вы с самого начала были головной болью, и ждать от вас чего-то большего было ошибкой, — слова причиняют едва ли не физическую боль. Клинт трет здоровой рукой область возле сердца, понимая, что причины боли где-то в голове. Он ведь после нападения Локи с психологами провел столько времени, сколько никогда не проводил с семьей.
Клинт медленно моргает, чувствуя давящую боль над переносицей, и просыпается.

Спустя две недели сбежавший из мед. блока Клинт сидит в своей комнате на базе и смотрит в стену. Странные сны с участием Старка перестали сниться чуть больше недели назад, как только из курса лечения убрали самые сильные обезболивающие. А вот кошмары остались. Все чаще Клинт трусливо думает, что было бы лучше, останься он там, в одном из снов. В конце концов, там он был птицей и был свободен.
Клинт никому не признается, но он все чаще теряет чувство реальности, а для него — циркача и лучника — это вопрос жизни и смерти. Неверно рассчитанный баланс — и можно слететь с каната, неправильно рассчитанный угол — и можно подстрелить союзника. Впрочем, сейчас он никого не способен подстрелить: для этого нужные две здоровые руки или, в крайнем случае, одна здоровая, а другая не очень. Но факт остается фактом: для того чтобы стрелять из лука необходимы две руки, а не одна и обрубок выше локтя.
Наташа говорит, что у него осталось его зрение, а Клинту хочется лишиться и его. Может быть тогда, он перестанет видеть на улицах, на базе, в больничном боксе Коулсона. Обычно тот молчит, только смотрит виноватым и в то же время печальным взглядом, словно это не Клинт его подвел, а он Клинта. Иногда он пытается поговорить, но в такие моменты Бартон старается оказаться от него подальше, потому что одно дело видеть галлюцинации, а другое — разговаривать с ними. Он никогда не рассказывает Наташе об этом, хотя она, наверное, поняла бы его. Должна была бы понять.
— Один? — Локи садится рядом и сцепляет пальцы на коленях. — Ну что ж ты так. Бросил своих друзей, а они сейчас ловят каких-нибудь роботов. Или как вы там называете эти самопередвигающиеся железяки?
С этой галлюцинацией он не разговаривает тоже, хотя, в отличие от Коулсона, Локи более настойчив и появляется гораздо чаще.
— Прости. То есть ты не бросил, конечно же. Как ты мог их бросить, — Локи длинно вздыхает. — это они бросили тебя, потому что ты — балласт. Бесполезный человек среди суперлюдей. Ой, что это я опять. То есть, бесполезный однорукий человек среди героев. Так даже звучит правильней, не находишь?
Клинт рвано выдыхает и даже не пытается дать Локи в морду. Потому что Локи — это всего лишь плод его воображения, потому он никогда не говорит ничего нового, только то, что Клинт говорит себе сам. Кому нужен циркач без руки? Ни фокус показать, ни по канату пройти, ни из лука выстрелить. Только если изображать жертву тигра для пущей остроты перед номером дрессировщика. Он хрипло смеется, запрокидывая голову назад и слушая странные хрипы в груди. При том взрыве он не только потерял руку, как ему сказали потом — врачи собирали его буквально по осколкам.
— Эй, Бартон, я так и думал, что ты здесь. Конечно, всегда был вариант, что ты решил совсем смыться с базы, но до воды лететь как-то далековато без квиджета, а они все на месте. Я пересчитал, — в дверь без приглашения входит Старк, и Локи беззвучно смеется.
— Да у тебя тут целая сходка. Может, подумаешь открыть собрание анонимных галлюцинаций? Что-то вроде «меня зовут Локи, и я люблю рассказывать, какие вы все ничтожества», — бог обмана смеется, выходя в стену. Клинт провожает его долгим и вдумчивым взглядом и только потом понимает, что Старк смотрит на него как-то странно. Точно, кроме того что с галлюцинациями нельзя разговаривать, на них еще не стоит и смотреть. Клинт все чаще забывает о таких мелочах. Впрочем, с его нынешним состоянием и собственное имя забыть не мудрено.
— Старк, — кивает он гостю и хлопает по груди, пытаясь выбить то неприятное, щекочущее легкие ощущение.
— Знаешь, некоторые считают, что в больницах заставляют лежать не зря. Там, вроде как, работают умные люди, которые знают, что делают, — Старк проходит вглубь комнаты, берет бутылку с водой и протягивает ее Клинту, беззастенчиво рассматривая того. Бутылки из тех, что для спортсменов — удобно открываются на ходу и не требуют участия обеих рук. У него самого такие стоят в тренировочном зале.
— Сказал мне Тони Старк, — ухмыляется Бартон. Напившись и отдышавшись, он закрывает бутылку и отставляет ее в сторону. — Забавно, да?
Где-то на задворках сознания скребется вопрос о реальности Тони, в конце концов, он ведь тоже фигурировал в тех наркотических снах.
Через четыре часа Клинт стоит в одной из комнат Башни Старка и не может понять, как он здесь оказался. Его не уговаривали, не тащили насильно… Его, кажется, просто поставили перед фактом. И вот он здесь, стоит посреди комнаты с кроватью, шкафом, дверью в ванную и еще одной дверью, и пытается понять: не сон ли все это. Впрочем, через пару минут созерцания, он пожимает плечами — а есть ли разница? Чем одна реальность хуже другой? И принимается раскладывать вещи.

Жить в одном доме с Тони оказывается почти уютно. Он не приходит с разговорами, не предлагает лекарства или помощь с массажем культи, не смотрит сочувствующим взглядом. Почти. Потому что за него это делает Джарвис.
— Смотри как удобно, — Локи без шлема, но в зеленом плаще, прислоняется к стене рядом с раковиной. Бартон на мгновение отвлекается от процесса уничтожения щетины, но тут же переводит взгляд обратно на зеркало. — Никому нет необходимости тратить на тебя свое время, но в то же время они о тебе заботятся. У вас есть забавные животные. Мыши, кажется. Точно, лабораторные мыши, и ты — одна из них. «Объект Бартон. Время проведения эксперимента восемь ноль-ноль…».
Локи тихо смеется, а из руки Клинта падает станок. Он цепляется за раковину и тяжело дышит, пережидая приступ паники. Он никому не нужен. Бартон мысленно проговаривает имена друзей и причины, по которым ни один к нему не пришел с момента его переселения в Башню Старка. Первой из них числится, что он сам никого не хочет видеть. Не сейчас. Не когда слаб и беспомощен.
— Ты сейчас кого в этом убедить пытаешься? Меня или себя?
Локи слишком много для одного утра, и Клинт со злости бьет кулаком о стену, предсказуемо сбивая кожу с костяшек. Белизна раковины расцвечивается розовыми разводами, пока Клинт пытается одной рабочей рукой обработать ту самую единственную руку. Выходит чуть лучше, чем никак. В итоге он появляется в своей комнате недобритый, с косо прилепленным пластырем и мокрой рубашкой. На не заправленной еще кровати его ждет Старк.
Клинт замирает в дверях, зачем-то оглядывается назад, словно это как-то может изменить то, что он видит растрепанного Тони в своей постели. Тот лежит прямо в джинсах, в задранной до середины спины футболке, обняв его подушку. И спит.
— Пуская слюни на твою подушку, — желчно комментирует Локи из кресла. — А тебе ведь потом на ней спать.
Он, кажется, что-то хочет добавить, но его перебивает мягкий голос Джарвиса.
— Прошу извинить мистера Старка, сэр. В последние дни он был несколько увлечен новым проектом и совсем не следил за своим режимом.
Клинт рассеяно кивает и весь остаток дня проводит в тире. Если он собирается вернуться к оперативной работе, то ему стоит вернуться и в прежнюю форму. Насколько это возможно в его состоянии. Под ехидные комментарии Локи стреляется отвратно, это Клинт может сказать точно.
Со Старком в итоге они пересекаются на кухне, возле кофеварки. Клинту вполне хватает одной руки, чтобы организовать две кружки кофе и поставить по очереди на стол.
— Спасибо, — Старк тут же подтягивает к себе одну из них. — А я уж думал: все специально забывают, что я не беру ничего из рук.
Клинт хмурится, не понимая, о чем речь, а брови Старка складываются изумленным домиком.
— О! Ты не знал… — Тони тут же ухмыляется, словно все так и было задумано. — Ну, так тоже ничего. Вообще-то я хотел поговорить. И тебе лучше сесть, Бартон. Кстати, ты не знаешь, где-нибудь в этом доме есть пончики? Умираю, как хочу есть.
Старк выдает слова пулеметной очередью, но они проскальзывают мимо сознания Клинта как рыбки сквозь ладони. Как те серебристые мальки, которых они с братом пытались в детстве ловить руками. Руками. Двумя. Клинт издает клокочущий горловой звук и вцепляется пальцами в стол. В голове вихрем проносятся мысли о собственной ненужности и бесполезности.
— Я не знаю, Старк, — выдавливает из себя Клинт, надеясь поскорее отвязаться от внезапно вспомнившего о его существовании миллиардера и добраться до своей комнаты. — И мне не до разговоров, ты не мог бы…
— Нет, не мог бы, — в голосе Старка появляются совершенно непривычные стальные нотки. — Сейчас ты сядешь, и мы поговорим.
Приказной тон Старка буквально рвет все шаблоны на части. И если бы Клинту не было так наплевать на все, то он обязательно бы восхитился.
— Так вот, Бартон, — Тони снова улыбается самой обаятельных из всех своих улыбок и откидывается на спинку стула, — видишь ли, какое-то время назад один мудак решил, что ему никто не нужен. Или что он никому не нужен, но это две стороны одной монеты.
Клинт садится и обнимает кружку ладонью. Он по привычке пытается сцепить пальцы обеих рук на ручке, но рука только одна, и он едва не переворачивает кофе на себя, неверно рассчитав центр тяжести. Оказывается, если держать кружку на краю стола и тянуть ее на себя…
— А если бы перевернул, то не было бы юбилея. У тебя ж через три дня будет целых четырнадцать дней, как ты ничего не уронил, не разлил и не разбил одной-то рукой. Прямо герой, — как-то доверительно сообщает Бартону Локи из-за спины Старка. У асгардца в руках тоже кружка, ядовито-зеленая и с синим логотипом «Старк Индастриз». Клинт думает, что подобную безвкусицу Тони определенно не стал бы выпускать. Даже с самого большого похмелья.
— Ты думаешь о людях слишком хорошо, — устало вздыхает Локи и делает глоток. — А вы чего замолчали-то? Продолжайте-продолжайте, мне вот интересно, о чем он тебе врать будет. Может быть, расскажет сказочку о командном духе? Ну, знаешь, одну из тех, где все за тебя так беспокоятся, аж есть не могут. И пить тоже.
Клинт не отводит взгляда от говорящего Локи, не замечая, как мрачнеет с каждым мгновением Тони.
— Земля Бартону, прием! — Старк взмахивает перед лицом Клинта рукой, и тот медленно смаргивает, пытаясь сменить сон. Раньше помогало, устало думает он, когда, открыв глаза, обнаруживает и Старка, и Локи.
— Раньше тебе кололи наркоту, за распространение которой можно попасть в тюрьму. Какие-то странные у вас законы. С двойными стандартами, — не удерживается от комментария Локи, прежде чем заткнуться и уткнуться в свою кружку.
— Старк. Ты от Кэпа воздушно-капельным что-то подхватил? — Клинт говорит медленно, словно слова с трудом собираются в связные мысли. Ему хочется закончить это и оказаться в своей комнате. Желательно сейчас же.
— От него-то подхватишь, — чему-то улыбается Старк, а потом хитро прищуривается. — У меня есть предложение, Бартон. Ты можешь отказаться и свалить отсюда прямо сейчас, а можешь меня выслушать и отказаться потом.
Старк импровизирует на ходу: намеченный план разговора вылетел в трубу, стоило только ему увидеть отсутствующий взгляд Клинта поверх своего плеча.
— Вариант с согласием ты не рассматриваешь. Ну, судя по всему, предложение очень интересное, — с наигранной заинтересованностью кивает Клинт, и это его самая длинная речь с того момента, как он пришел в себя. Ну, если, конечно, не считать за речь тот поток бранной лексики, которую он вывалил на врачей, обнаружив отсутствие руки.
— Предложение звучит примерно так… — Старк на мгновение замирает, стуча ногтем по краю кружки. — Ты спускаешься со мной в мастерскую, и если тебе понравится приготовленный сюрприз, то ты мне рассказываешь все. Все, что помнишь, что видел, о чем думал и чем занимался с того момента, как вылетел в Латвию. И по сегодняшний день.
Сердце возле реактора колотится слишком быстро, но это практически русская рулетка — пан или пропал. Либо согласится, либо нет. И если нет, то вытащить из замкнувшегося в себе лучника хоть что-нибудь станет окончательно невозможно.
— А если не понравится? — Клинт отпивает кофе, сидя с неестественно ровной спиной. Старк хмурится, глядя на это. Всегда ли так сидел Бартон или это последствия от потери конечности, пытается вспомнить он, но не может.
— Если не понравится, — Тони пожимает плечами, — то не рассказываешь. Все равно приз достается тебе.
Клинт некоторое время хмурится, переводит взгляд за спину Тони, вопросительно выгибает бровь, словно ведет с кем-то диалог, а потом тоже пожимает плечами:
— Показывай.
Старк впервые спускается в собственную мастерскую с ощущением того, что он идет по минному полю.

С того разговора проходит сорок часов, и Клинт замыкается в себе еще больше. Старк может лишь стискивать зубы и хмуриться, когда Джарвис показывает ему разговаривающего с пустым креслом Бартона. Записи этих разговоров ничего Старку не дают, потому что Клинт чаще слушает, односложно отвечает, а все вопросы предпочитает выражать мимикой. А еще Бартона буквально трясет, когда ему приходится взаимодействовать с культей. Старк в такие моменты морщится и трет реактор — у него с принятием апгрейда было меньше проблем, чем у Клинта. Вопрос стоял лишь в том, чтобы выжить, и если для этого нужно было смириться с реактором в груди… Не такая уж и большая цена за жизнь.
Клинт спускается в мастерскую аккурат после звонка Фьюри с вопросом о состоянии агента Бартона. Старк почти восхищен продуктивностью этого двухминутного разговора – и стоит заметить, что, в порядке исключения, Старк большую часть времени молчал. «Почти» — потому что Фьюри отказался пускать Джарвиса в свою систему в обмен на информацию о состоянии Бартона.
— Я согласен, — с порога заявляет Клинт, и Старк от неожиданности стирает нужную деталь с голографического экрана. Он медленно поворачивается к лучнику, вцепившемуся единственной рукой в косяк, и вопросительно поднимает брови.
— Именно поэтому прошлый раз ты сбежал отсюда на сверхсветовой?
— Мне нужно было время. Поверить, — Клинт выдавливает из себя слова, и его колотит крупная дрожь. Он вскидывает на Старка глаза, полные такой робкой и отчаянной надежды, такого страха, что у того пересыхает в горле. Тони коротко кивает, взмахивает рукой в приглашающем жесте и пытается на ощупь найти на столе кружку или бутылку с водой.
— Так, хорошо. Джарвис, сохрани предыдущий вид, — вернув себе способность говорить, Старк отметает текущую работу и хлопает по столу, на котором он обычно занимается сваркой и паянием деталей. Клинт подходит к нему с таким видом, словно боится, что кто-то из них сейчас обязательно убежит. То ли стол, то ли Тони.
— Садись, — фыркает Старк. — Ну, Люка Скайуокера я из тебя, конечно, не сделаю...
— Быть мне Энакином? — Клинт пытается улыбаться, и от такого простого действия у него дрожат губы. — Ну, на темной стороне я уже был, не хватает только доспеха.
— Нет-нет-нет, — Старк усмехается, закрепляя культю с помощью системы распорок неподвижно. — Не надейся даже покрасить хоть одного из моих Марков в черный. Он им не идет.
— Это была миссия ноль восемь четыре, — без каких-либо переходов начинает рассказывать Клинт, глядя за спину Тони. У него серьезный и тихий голос, и Старку совсем не хочется шутить ни над Щ.И.Т.ом, ни над тем, как рассказывает Бартон. — Объект неизвестного происхождения, если говорить нормальным языком. Место нахождения: Латвия, один из засекреченных бункеров времен Второй Мировой, над которым было выстроено вполне обычное офисное здание…

Они выбираются из мастерской только через шесть часов и засыпают на ближайшей горизонтальной поверхности. Впервые Клинт спит без кошмаров, зато наслушавшийся лучника Старк чувствует себя Алисой в Стране Чудес. Он разговаривает с токийским поездом, почему-то розового цвета, спасает из огня пончики, гоняется за синими дроздами и просыпается совершенно разбитым. Он распахивает глаза, некоторое время смотрит на щетинистый подбородок рядом, а потом волевым усилием затаскивает себя в душ.
Он вообще-то инженер, а не психолог или психотерапевт. Может быть, именно поэтому он цепляется за слова Клинта, а не за подтексты, которые они должны содержать. А, может быть, дело в том, что он не доверяет Фьюри даже после вторжения читаури. Или дело в чувстве вины, которое, вопреки всем слухам и домыслам, терзает даже Старка.
После душа Тони с кружкой кофе в руках смотрит на спящего Бартона. Согласно данным Джарвиса это самый долгий и крепкий сон агента с момента появления в Башне. Старк хмыкает и трет переносицу — если у него от одних только рассказов и пересказов Бартона в голове каша, то что же творится с самим лучником, живущем в этом кошмаре каждый день?
— Джарвис.
— Да, сэр?
— Как наши успехи? — Старк выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, чтобы Клинт мог отсыпаться дальше. Он отпивает кофе, прикрывая от удовольствия глаза, а потом замечает валяющуюся в коридоре монету, выпавшую из чьего-то кармана, и являющую всему миру парящего орла.
— Никак, сэр. Защитные протоколы Щ.И.Т.а перехватывают наши программы раньше, чем те успевают сделать хоть что-нибудь. Благодаря нашему прошлому вмешательству в их системы защита Щ.И.Т.а стала гораздо сложней и серьезней. Они учатся на своих ошибках, сэр, — в голосе Джарвиса звучит усталость, словно и он устал от бесплодных попыток пробиться в архивы.
— Учатся, конечно! — Старк возмущенно фыркает и взмахивает рукой с кружкой, словно перед аудиторией. — Пока носом их не ткнешь — ничего не сделают.


Наташа собирает и разбирает табельный пистолет, раскладывая детали по журнальному столику в одном ей известном порядке. Стив сидит неподвижно, сцепив руки под подбородком и поставив локти на колени. Тони, как это часто с ним бывает, опаздывает, а Брюс с Клинтом и Тором не могут явиться по вполне объективным причинам. Один — пытается снова скрыться в странах третьего мира, хотя знает, что Щ.И.Т. будет приглядывать за ним и там; другой — лежит в больничной палате, буквально вытащенный с того света, за сотню километров от этой комнаты; третий вообще находится в своем мире, занятый политикой и управлением.
— Врачи говорят, что он постоянно с кем-то разговаривает, стоит уменьшить ему дозу обезболивающих, — Романова откладывает оружие, откидывается на спинку кресла, но не выдерживает в неподвижности и пары минут. — Например, с нами. Но чаще — с Локи. Этот ублюдок до сих пор его не отпускает.
— Ученые сказали, что никакой внеземной энергии не наблюдается, — Стив качает головой. Этот разговор в разных вариациях повторяется уже не в первый раз. Наташа обвиняет во всех бедах магию, Стив ей возражает, приводя в качестве аргументов отчеты специалистов, но все сводится к тому, что «надо что-то с этим делать».
— Ты так за него переживаешь, — Стив смотрит, как пальцы с выкрашенными в черный ногтями замирают на очередной детали всего на мгновение, а потом снова продолжают двигаться, как ни в чем не бывало. — Вы давно с ним знакомы?
— С детства. Росли в соседних домах, — Наташа встречает недоуменный взгляд Роджерса, а потом вяло улыбается. — Шутка.
Рассказать о веселом знакомстве сквозь оружейные прицелы Романова не успевает — в дверь входит Хилл со стопкой папок в руках.
— Здесь вся информация об объекте. По данным аналитиков, он идентичен тому, который так и не смогла получить группа Бартона. Согласно отчетам, тогда детонировал не сам объект, а некая охранная система, так что будьте готовы к подобному, — Мария говорит сухо, по существу, стоя с неестественно ровной спиной. — Вы идете вдвоем. Ваши новые документы и легенды лежат здесь же.
— Вдвоем? — Стив поднимает глаза и непонимающе сводит брови к переносице. — Но был приказ собраться всем Мстителям. А Старк…
Мария качает головой, отметая все вопросы и возражения.
— Тони Старк известен своей непредсказуемостью, нелюбовью к порядку и дисциплине, пренебрежением к протоколам безопасности и секретности информации — он, определенно, не лучший кандидат для незаметного проникновения на чужую территорию.
— Я бы не сказала, что Кэп тоже…
— Проникновение на чужую территорию?
Наташа со Стивом начинают говорить одновременно. Вдова замолкает первой и выразительно смотрит на Хилл, кивая на возмущенного Роджерса, мол, об этом я и говорила.
— Да, Капитан, — Мария поджимает губы и бросает быстрый взгляд на наручные часы. — Это странная инопланетная технология, и было бы весьма неплохо, если бы она не попала в недобрые руки. Как Тессеракт в сорок втором. Уж кому как не вам знать, что натворили с его помощью нацисты.
Стив не выглядит убежденным. Он выглядит как человек, только что получивший прекрасный аргумент для победы в споре. Хилл дергает уголком губ и крепче сжимает папки — спорить с Капитаном Америкой не входило в ее планы. К тому же, это в любом случае не самая лучшая идея.
— И который вы нашли. И превратили в оружие. Как и нацисты в сорок втором, — Роджерс просто перечисляет факты, даже без обвиняющей интонации, но ей кажется, что лучше бы уж обвинял. Наташа хмурится, глядя на побелевшие пальцы Марии.
— Кэп, эта штука может убить сотни, а то и тысячи гражданских, если самоактивируется, — Романова вгоняет обойму в пистолет и прячет тот в кобуру на бедре. — Первое устройство находилось под самым обычным офисным зданием. И если бы Бартон не имел склонности хватать все голыми руками…
Наташа замолкает, зло выдыхая. Обычно достаточно рассудительный на миссиях Клинт уже больше полугода словно ищет смерти. Берется за любые, даже самые безнадежные задания, принимает совершенно безрассудные решения, нарушает большинство протоколов и предписаний, связанных с личной безопасностью. Не потому, что не понимает, для чего они нужны, или не осознает опасность, а как раз потому, что все понимает и осознает. Романова вспоминает отчет одного из агентов, бывшего в команде Клинта, и испытывает непреодолимое желание выбить из одной светловолосой головы всю дурь.
— Если бы Бартон не был зацикленным на собственных проблемах придурком, то вполне вероятно, что обрушилось бы и это здание, и близлежащие, — зло продолжает Вдова после паузы. Хилл согласно кивает и подхватывает ее объяснение.
— А это массовые жертвы среди гражданского населения и паника. Мы не знаем свойств объекта, его характеристик, параметров. Один читаурийский шлем убил трех человек, Капитан. Они были пожарниками и помогали восстанавливать город после… — Хилл сглатывает, заставляя себя продолжить. — После вторжения. Самые обычные люди с семьями, идеалами и принципами, допустившие ошибку, когда решили оставить внешне безобидную вещицу себе. В общем, ваша машина стоит внизу на стоянке, ваши документы и информация — здесь.
Она заставляет себя разжать пальцы и протянуть папки Романовой.
— Они с агентом Бартоном были вместе? — Стив спрашивает это, лишь когда за Наташей закрывается дверь. Он смотрит внимательно, словно это очень важный вопрос.
— Он спас ей жизнь, — пожимает плечами Хилл, и это единственная правда, которую она может сказать. Впрочем, Роджерсу достаточно и этого, потому что он, поблагодарив и попрощавшись, уходит. Мария устало смотрит на часы и опускается в кресло.
— Это не специальная служба, а зоопарк какой-то. Один опаздывает, другой прячется, третий морализирует, четвертый вообще черт знает что творит, а директор смотрит на меня так, словно я волшебница и одним взмахом палочки должна со всем управиться. Завтра же подаю в отставку.
— Ты это говоришь каждые два-три года, — мягко возражает ей наушник голосом Коулсона.
— Видимо, люблю постоянство, — усмехается она и встает, получив сигнал о приближении Старка.
— А где все? — Тони вплывает в комнату и удивленно оглядывается, никого не находя. Он растерянно хмурится, встречаясь взглядом с недовольно поджавшей губы Марией, а потом расплывается в самодовольной улыбке. — О, я пришел первым? Как неловко…
— Вы опоздали, мистер Старк. Не думала, что у человека, создавшего самую технологичную броню в мире, не хватает умений для использования часов, — агент Хилл держит руки сцепленными за спиной, а ее лицо выражается все, что она думает о привлечении гражданских к делам военной организации. Это кажется невозможным, но Старк становится еще более самодовольным. Это его маленькая слабость — доставлять проблемы Фьюри и его людям.
— Я думаю, дело в рациональном распределении времени, — самым доверительным тоном сообщает Тони, садясь в Наташино кресло. Он ерзает, пару раз хлопает по подлокотникам, а потом пересаживается в соседнее. — Сначала делаешь самые важные дела и разговоры, а потом уже все остальное. Или у военных это правило работает иначе?
Мария дергает уголком губ, пытаясь скрыть улыбку за раздражением и недовольством.
— Мистер Старк, если бы вы соизволили явиться раньше, — начинает она раздраженно и замолкает, делая паузу, чтобы «успокоиться». Если Старку нравится доводить окружающих, то стоит дать ему это, а потом уже работать нормально. — У организации возникли небольшие проблемы, с которыми мы не можем справиться самостоятельно...
Она делает паузы между словами, словно признаваться в собственном бессилии и некомпетентности — это сложно, недовольно смотрит на расцветающее выражение превосходства на лице Старка, а слышит одобрительное хмыканье Коулсона. Человека, о чьей способности наладить контакт с самими неконтактными людьми легенды ходят до сих пор. Мария говорит о невозможности для агента Бартона вернуться к работе, о том, что это потеря для Щ.И.Т.а, а вспоминает битого жизнью юного Клинта и его злые шутки и розыгрыши, которые Коулсон не пресек (хотя Мария подозревает, что мог бы), но направил в менее разрушительное русло.
Когда озаренный очередной идеей миллиардер покидает комнату, она отдает приказ проверить все помещения и системы на наличие сюрпризов от Старка — было бы наивным полагать, что тот прибыл только ради совещания, которое так удачно пропустил.


Бартон просыпается резко, рывком, от нахлынувшего во сне чувства паники и несколько секунд тратит, чтобы понять, где он находится.
— Доброе утро, сэр, — голос Джарвиса льется откуда-то с потолка, и Клинт расслабляется, растягиваясь на кровати. Он все еще в доме у Старка. Как к этому относиться, Клинт не знает до сих пор, поэтому просто откладывает эту мысль, обещая себе подумать над этим позже. Рядом нет Локи. Это определенно хорошая новость, потому что он устал напоминать себе, что с галлюцинациями не разговаривают, на них не смотрят и их не стоит пытаться избить. Он вчера разболтал Старку некоторую, вообще-то секретную, информацию. Вспомнив это, Бартон ждет появления чувства вины, тревоги или стыда, но вместо этого приходит лишь какое-то ленивое сожаление, мол, да, нехорошо вышло, и вот об этом можно было и не говорить. Клинт думает, что можно было бы закрыть глаза и насладиться этими почти забытыми ощущениями, когда его вновь пробирает по позвоночнику паника. А вслед за ней приходит и Локи.
— Боишься проснуться? Закрыть глаза на мгновение, а, открыв их, узнать, что всем на тебя по-прежнему плевать? — Локи встает рядом с кроватью и склоняет голову, наблюдая за смотрящим в потолок Бартоном. — Бедный мальчик, ты так устал быть один. А все почему? Потому что единственного действительно дорогого для тебя человека ты потерял.
Голос Локи полон притворного сочувствия, словно парню в портьере и медном шлеме есть какое-то дело до его — Клинта Бартона — проблем. От слов Локи в желудке Клинта становится противно и скользко, словно он выпил ложку масла.
— А давай будем честными до конца? Почему это произошло, как ты думаешь? — Локи садится посреди комнаты, скрестив ноги. — Потому что ты и тогда был бесполезным. Потеря руки только открыла остальным на это глаза, дала повод вашему командованию выкинуть тебя.
Все хорошее настроение вылетает в трубу, стоит только Локи появиться в комнате. Клинт уверен, что даже если бы тот молчал, то настроение испортилось бы моментально. Хуже всего, что его персональный глюк говорит правду — Клинт боится, что это сон. Что на самом деле не было Старка с его странным предложением, не было ни разговора в мастерской, ни даже переезда в его дом, а был лишь сон, фантазия сознания, порожденная опиатами. Бартон потирает одной рукой лицо, боясь даже моргнуть, а потом садится, глядя на дверь.
— Джарвис, — голос звучит хрипло и непривычно. — Здесь есть выход на крышу или на посадочную площадку? Или для этого нужен летающий костюм?
— Есть, сэр. На посадочную площадку можно выйти через гостиную. Вызвать лифт? — в электронном голосе звучит участие, и Клинт ловит себя на мысли, что это немного приятно.
— Крайняя степень одиночества — когда тебе становится важным мнение механизма. Люди, вы такие забавные, — Локи качает головой, а потом исчезает, словно его и не было. Клинт закрывает глаза. Для надежности он даже зажмуривается и считает до пятнадцати. Когда он их открывает, дверь по-прежнему остается закрытой, обстановка в комнате не меняется, а левая рука остается обрубком.
— Да, вызови, — кивает он, сдерживая желание танцевать — реальность не исчезла и не сменилась, а значит, все было: и разговоры, и переезд, и мастерская, и надежда, и обещание. Клинт пытается улыбнуться, но выходит лишь нервное дерганье уголками губ, словно за прошедший месяц он отвык от этого действия. Коулсон бы не одобрил такого раскисания, думает он, потирая до сих пор болящее по нему сердце.
Старка нет ни возле бара, ни сидящего на диване, ни работающего со своими проектами-документами, и Клинт осматривает большое пустое помещение. Несмотря на наличие мебели, комната не кажется жилой, и лучник впервые задумывается о Старке как о человеке, а не как о парне с обложки. Картина рисуется не самая веселая, и он делает себе заметку поговорить об этом с самим Старком. Как-нибудь позже.
Бартон выходит на площадку осторожно, словно его в любой момент могут остановить. Из головы не выходит сравнение со зверем, которого выпускают из клетки, а тот боится, что в последний момент дверца захлопнется, и поэтому идет медленно и недоверчиво.
— Сэр, хочу напомнить… — Джарвис что-то говорит ему о возможной опасности и о ветре, но Бартон не слушает. Он стоит посреди круглой площадки, задрав голову к небу, и словно со стороны наблюдает за тем, как из головы исчезают мысли и тревоги. Выдуваются ветром, истаивают под теплом солнца — они похожи на шарики жвачки, перекатывающиеся по банке. На умеющие растворяться дымом и таять шарики. Когда исчезает последний шарик и голова становится звеняще-пустой, Клинт возвращает ее в нормальное положение и еще долго любуется красными пятнами, танцующими у него под веками. Это странно и непривычно, но он чувствует себя почти живым. После смерти Коулсона он чувствовал это лишь когда рисковал жизнью, а как оказалось, можно было просто забраться практически на крышу самого высокого здания в Нью-Йорке и немного постоять там. Локи все еще не появляется, и это тоже можно занести в список плюсов.
— Бартон! — вместо Локи из ниоткуда появляется Тони с бокалом виски в руке. На нем потрепанные джинсы и белая майка, сквозь которую радостно сияет реактор.
— Старк, — Клинт часто моргает, прогоняя остатки красных пятен с век и поворачивается к Тони, надеясь, что его голос не звучит, как совет убираться отсюда куда подальше. Это было бы как минимум невежливо, к тому же, Клинт совсем не против компании, если Старк не собирается говорить ему о технике безопасности и осторожности.
— Знаешь, я думал выйти сюда, сказать что-нибудь умное и разрядить обстановку, но давай сделаем вид, что я уже все сказал? — Старк трет свободной рукой глаза, зевает и встает рядом с Бартоном. Тот пожимает плечами, засовывает руку в карман джинсов и переводит взгляд на людей, мельтешащих внизу. Они молчат довольно долго: стакан Тони успевает опустеть, а они оба — основательно продрогнуть, когда внимание Бартона привлекает красная машина, несущаяся по дороге под ними.
— Там… — Клинт делает два шага вперед, оказываясь практически у самого края. Он вытягивает шею, что-то высматривая, и Тони, на всякий случай, тоже подходит ближе, пытаясь понять, что могло так внезапно заинтересовать Бартона. — Машина Фила…
Клинт растерянно поворачивается к Старку и единственной рукой вцепляется в его плечо, словно утопающий в спасательный круг. Тони приподнимает брови, ожидая пояснений, но вместо этого Бартон, все еще не отпуская его, делает несколько шагов по направлению к Башне, а потом замирает, глядя куда-то на реактор.
— Я знаю, что это всего лишь мое воображение… — он сглатывает, заставляя пальцы на чужом плече разжаться. В голове все фразы кажутся гораздо более логичными и убедительными, но произнесенные вслух звучат жалко и глупо. — Но хочу проверить. Старк, там, на углу улицы, камеры, и ты не мог бы…
— Без проблем, Бартон, — Старк неожиданно легко соглашается, его не приходится уговаривать, ему не приходится объяснять, и Клинт вскидывает голову, выискивая на чужом лице насмешку, но тот совершенно серьезен. — Опиши, что нужно искать, и если это есть на камерах, то мы это найдем.
— Коулсона на красной спортивной машине. С ним женщину. Я не уверен, но она была похожа на одного из наших агентов.
— Тогда пошли в дом, — пожимает плечами Старк, не спеша обвинять Бартона в сумасшествии. Войдя в гостиную, Тони парой фраз и движений активирует голографические экраны, на которых Джарвис уже разворачивает изображение с уличных камер.
— Так просто? — Клинт горбится, оглядываясь — голубые мерцающие экраны не прибавляют этой комнате уюта.
— А ты чего ожидал? — Старк вопросительно вскидывает брови, направляясь к бару. — Что я буду бормотать про обходные пути, вводить шестизначные коды и нервно стучать по клавиатуре, как в фильмах? Может быть, лет в одиннадцать я бы так и сделал, но теперь для этого у меня есть Джарвис.
Он салютует Бартону вновь наполненным стаканом, глядя на экраны. Никакой красной спортивной машины с двумя пассажирами на записях нет и в помине — Джарвис даже проверяет камеры с соседних улиц, но ничего подходящего под описание не находит. Видение Бартона стоило бы списать на посещающие того галлюцинации, вроде того же Локи, и успокоиться, но Старк уверен, что сам видел красную машину. Был ли там погибший агент Коулсон с напарницей из Щ.И.Т.а или там сидела какая-нибудь парочка, этого Старк сказать не может, но что саму машину он видел — это факт. Странно то, что на записях нет вообще никакой красной машины. Ни с Коулсоном, ни без него.
— Как я и говорил: всего лишь воображение, — Клинт поворачивается к экранам, дергает плечом и уходит, пробормотав извинения за беспокойство.
— Джарвис, — ему отвечают раньше, чем он успевает задать вопрос.
— Записи исправлены, сэр. Тот, кто это делал — настоящий мастер в своем деле, — в голосе искусственного интеллекта звучит уважение, и Старк поднимает бокал, воздавая должное специалистам Щ.И.Т.а.

Клинт перекатывает в ладони стреляные гильзы. Если одной рукой менять обоймы трудно, но возможно, то разобрать и собрать пистолет практически невозможно. Клинт старается не думать о том, что будет, если проект Старка не удастся — он станет окончательно бесполезным. Самая серьезная должность, которую ему смогут доверить — это проводить инструктаж по технике безопасности. Бартон смеется иронии этой мысли, чувствуя очередной приступ паники.
— Сэр? — голос Джарвиса доносится, словно сквозь вату. Клинт отрицательно качает головой и замирает, уткнувшись лбом в колени. Он делает размеренные глубокие вдохи и выдохи, но это практически не помогает. Ему хочется свернуться в клубочек, вернуться на десяток лет назад и чтобы теплые ладони в волосах дарили ощущение надежности и покоя. Он хочет, чтобы все стало как раньше, как было еще до появления Тора и Локи. Он хочет, чтобы все было хорошо, но сам не верит в возможность подобного исхода. В ладонь впиваются края гильз, зажатых в кулаке, но Клинт не чувствует боли. Зато он ощущает удары сердца и расходящиеся по его грудной клетке вибрации, думая о том, как долго оно будет выбираться наружу.
— Словно рудокоп, — говорит он в ответ на очередной обеспокоенный вопрос Джарвиса. Словно рудокоп, терпеливо пробивающийся сквозь гору к свету…
— Избавь меня от своих поэтических образов, — раздается из-за спины голос Локи, и это уже кажется привычным. Клинт сухо смеется этой мысли, хотя звуки, издаваемые им, больше похожи на лай.
— Мир сошел с ума, — говорит Клинт, заставляя себя разжать ладонь. Гильзы скатываются с нее с легким шорохом. Мир сошел с ума, если ему кажется привычным и нормальным разговор с собственными галлюцинациями.
— Или ты сошел с него, — Локи пожимает плечами, присаживается на корточки рядом и наклоняется к чужому уху. — Доверять без причины, не узнав мотивов — ты совсем расклеился, Клинт.
Он смеется, запрокидывая голову, словно сказал замечательную шутку.
— Неужели ты мог поверить, что у миллиардера, плейбоя и прочее нет других дел, кроме как возиться с тобой? У него наверняка есть план, очень хороший и интересный план, ради исполнения которого он возится с тобой.
Клинт обреченно вздыхает и зажмуривается до алых всполохов перед глазами.
— Ну и пусть, — он заставляет себя сесть ровно, но когда открывает глаза, комната оказывается пустой.
— Мистер Бартон, — Джарвис звучит неизменно вежливо, словно бы и не обращается к психу, разговаривающему с пустой комнатой. Клинт начинает мелко смеяться над этим, но сам же одергивает себя — сейчас не лучшее время для истерики. Для истерики вообще не существует хорошего времени. — Звонила мисс Романофф. Она хотела поговорить с вами, но я сказал, что вы заняты и перезвоните ей сами.
— Спасибо, — Бартон нервно облизывает губы и чувствует, как в груди, возле сердца, разливается тепло. Расползается внутри него, расширяется, словно переевшая амеба. Наташа звонила, хотела поговорить, Наташа его помнит, она не забыла его, он ей нужен.
— Ты похож на слюнявого щенка, — Локи стоит в дверях тира, скрестив руки на груди. Он смотрит на Клинта со смесью жалости и отвращения. — Жалкого слюнявого щенка, готового лизать чужие руки и махать хвостиком за одно только обещание погладить по пустой лобастой головушке. Ты сам себе не омерзителен, смертный?
Тепло в груди Клинта превращается в желе, то отвратительное цветное желе, которое так любили давать на десерт в детском доме. Бартону оно не нравилось еще тогда — отвратительно холодное, дрожащее, скользкое, рассыпающееся во рту на еще более омерзительные кусочки.
— Сукин ты сын, — бормочет Клинт, с трудом поднимаясь на затекшие ноги.
— О, неожиданно, — Старк открывает дверь и проходит сквозь Локи, вызывая у последнего усталый вздох и закатывание глаз.
— Никакого уважения, жалкие смертные, — личная галлюцинация Клинта окидывает обоих мужчин высокомерным взглядом, картинно взмахивает плащом и выходит сквозь закрытую половинку двери.
— Нет, действительно неожиданно. Может, мне выйти и зайти еще раз? Переиграем этот момент, потому что мне не нравится, как это звучит. Вот если бы была восхищенная интонация, тогда ладно, это было бы даже приятно, но ругательство, Бартон? Нет, мне это не нравится, — Старк говорит быстро, сопровождая каждое слово энергичным жестом. Он проходит по тиру, крутит головой, двигает плечами и продолжает говорить, заполняя собой всю пустоту комнаты. — Кстати, как ты относишься к самозарядным арбалетам-пулеметам? И надо бы позвонить Беннеру, потому что я гений, а он тоже неплох. Не так уж часто мне требуется чей-то совет.
Старк фыркает, недовольно морщится и внезапно замирает, поворачиваясь к ошеломленному таким напором Клинту.
— Хотя ладно, уговорил, можешь ругаться в моем доме, — при этом Старк величественно взмахивает рукой, словно какой-нибудь король. — Только не делай больше это обиженное лицо — у меня от него металл ржавеет.
— Молоко киснет, — поправляет Клинт, удивляясь своему голосу. Тот звучит хрипло, словно он успел простудиться, не выходя за прошедшую неделю из здания.
— Ты видишь здесь молоко? — удивляется Тони, обводя широким взмахом помещение. — Я — нет.
Бартон пожимает плечами, решив не спорить. Если Старк хочет говорить так, то это его право, он, в конце концов, здесь хозяин. Они молчат, осматривая тир, словно видят его впервые. Наконец Клинт не выдерживает:
— Старк, почему… — он запинается, не зная, как правильней выразить свои мысли и сомнения. Тони вскидывает брови, ожидая продолжения и не желая помогать. Разговаривать с Локи для Клинта было проще — тот не нуждался в вербальном выражении мыслей, улавливая не только мысли, но и стоящие за ними образы, эмоции и чувства. Он всегда отвечал еще до того как Бартон успевал сформулировать вопрос.
— Кхм, — когда Клинт выныривает из мыслей, Старк оказывается совсем рядом. — Предлагаю поговорить об этом, чем бы оно ни было, за кофе. Правда, Пеппер постоянно говорит, что это вредно для моего организма. Зря, кстати. Потому что у меня в груди ядерный реактор, а человечество пока не придумало ничего опаснее ядерной энергии, никакому кофе с ней не сравниться.
Идя по коридору вслед за Старком, Клинт думает, что тот одинок.

@темы: Рейтинг: PG, Tony Stark, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

У Щ.И.Т.а есть документы для всего

[qazanostra]

От нас ко дню рождения сообщества тоже подарок

Название: У Щ.И.Т.а есть документы для всего
Переводчик: kitiaras & qazanostra
Бета: fairy
Оригинал: SHIELD Has Paperwork for Everything, автор scifigrl47
Размер: 13760
Пейринг: Фил Коулсон/Клинт Бартон
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, экшн, романс, юмор
Примечание: Фанфик является частью серии тостерверс и рассказывает о том, как Фил и Клинт сошлись еще до создания инициативы «Мстители»
Предупреждения (автора): похищение, пытки, применение наручников, насильное наркотическое опьянение
Предупреждения (переводчиков): ну милота же!
Краткое содержание: Клинт Бартон лоялен скорее к своему куратору, чем работодателю. Фил Коулсон очень ответственный, и его работа во многом заключается в том, чтобы защищать вверенного ему агента от любых угроз. Ни один из них не собирается организовать свидание. У Наташи Романовой есть идея. А еще она всегда на своей собственной стороне.

Арты под фик авторства rascalparadyne

ЧИТАТЬ

Ник Фьюри не доверял электронным файлам.
Разумеется, он использовал их, потому что выбора не было — кое-что необходимо хранить в компьютере, непрактично с этим спорить. Но личные дела, реальная основа, ядро жизнедеятельности агентов Щ.И.Т.а, хранились исключительно в бумажном виде.
Досье Клинта Бартона занимало полдюжины папок.
Ассистент директора Мария Хилл сгружала их на стол стопкой, сопровождая каждую глухим ударом. Клинт, изогнув бровь, наблюдал за этим, выражение его лица было в равной мере ироничным и раздраженным. Он откинулся на спинку стула, пока она заканчивала с его досье. Наконец Хилл села за стол.
— Итак. Специалист.
Она ничего не добавила, и Клинт приподнял вторую бровь.
— Да, мэм? — спокойно уточнил он, стараясь ни словом, ни тоном, ни выражением лица не обидеть ее. Она все равно оскорбилась, потому что Клинт старался слишком показательно.
— Ты уже который год держишься на волоске, — без обиняков сообщила Хилл. — На тоненьком волоске. Ты недисциплинирован, упрям, проблемен в поле и безнадежная заноза в заднице на базе. Ты споришь с руководством, настаиваешь на том, чтобы самому выбирать возвышенности, и не работаешь с половиной агентов, которые могут тебя прикрывать. Ты не следуешь медицинским протоколам, неприкрыто врешь кураторам и медработникам о своем статусе. Ты девять раз использовал знакомых агентов для стрелковой практики. Ты без разрешения меняешь официальное оборудование и отправляешься в поле с неутвержденными устройствами, — она откинулась на спинку стула, сложила руки на столе, посмотрела на Клинта с нечитаемым выражением лица. — Одним словом, ты сущий кошмар, а не спецагент, Бартон.
Клинт подумал немного.
— Спасибо, мэм.
Она едва заметно усмехнулась.
— На волоске, Бартон. И у этого волоска есть имя. Фил Коулсон.
Веселье в Клинте погибло мгновенной и жестокой смертью.
— Неужели, мэм?
— Собственно говоря, так и есть, — она склонила голову набок. — Знаете ли вы, Специалист, что с того момента, как агент Коулсон стал вашим куратором, ему поступило семь предложений о повышении в должности? Он отклонил их все. Это вызвало крайнее изумление у отдельных лиц, которые хотели бы, чтобы Коулсон занялся работой, с которой способен справиться только он, — Мария встала и принялась расхаживать по комнате. — В конце концов, он один из наиболее надежных оперативников. Быстрый. Умный. Сохраняющий хладнокровие под давлением. Бесконечно лоялен, и это взаимно. Он может не нравиться агентам, Бартон, но они доверяют ему. Они доверяют ему быстро принимать правильные решения и придерживаются их.
— Я осведомлен о репутации агента Коулсона, — Клинту все это стало уже надоедать. — А еще о слухах, что на самом деле он андроид. Что он выращен в лаборатории. Или что он тайный сводный брат Фьюри, — Клинт помедлил. — Но лично я не вижу в них сходства.
Хилл коротко усмехнулась.
— Ты забыл о той сплетне, в которой он — бессмертный пришелец.
— Ну, эта просто глупая.
— Суть в том, Специалист, что Коулсон может быть лидером. Он способен контролировать сотни агентов, выбирая где и как развертывать ресурсы Щ.И.Т.а. Он логичный выбор для этой работы, лучший. Но он не соглашается на нее. И знаешь почему, Бартон?
— Потому что на самом деле презирает бумажную работу? — предположил Клинт, ведь это было правдой. Разумеется, Коулсон отлично ее выполнял, но это вовсе не означало, что любил. — И предпочел бы работать в поле?
— Он может продолжать ей заниматься, если согласится на повышение. А вот что он не мог бы продолжать на новой работе, так это быть твоим куратором, агент Бартон, — Хилл присела на край стола, погладила пальцами обложку верхней папки его досье. — Он вынужден был бы передать тебя другому куратору и, откровенно говоря, Специалист, нет никого, кто охотно бы взял тебя.
Клинт и сам это знал. Отлично осознавал, не дурак ведь, но услышать такое от кого-то было более чем неприятно. Клинт сохранил лицо, этому он научился давным-давно, научился справляться с пытками куда более сильными и болезненными, чем эта. Он не вздрогнул и не издал ни звука.
— Если агент Коулсон продолжит отвергать предложения о повышении, Специалист, они перестанут быть добровольными — ему придется или согласиться, или уйти. И тогда этот тонкий, микроскопический волосок, благодаря которому ты при работе и полезен, порвется — и ты будешь сам по себе. Во всех смыслах этого слова, — Хилл вздохнула. — Мы подозреваем, что Коулсон остается на старой работе, чтобы защищать тебя. Подтверждения этому, разумеется, нет, но, как я уже говорила, он предельно лоялен. По каким-то причинам он чувствует ответственность за тебя, поэтому буквально зубами выцарапывает тебе право оставаться в поле, — она наклонилась к Клинту. — Он защищал тебя. В ущерб себе. Годами. Тебе стоит спросить себя, Специалист, как ты планируешь отплатить ему за лояльность, — Хилл снова едва заметно усмехнулась. — А теперь ты свободен.
Звучала в ее словах какая-то бесповоротность, которая должна была обеспокоить Клинта. Но нет. Он поднялся, сухо кивнул и вышел из кабинета, оставив Хилл наедине со стопками бумаг, мелкими интригами, планами и гамбитами. С одной стороны, ему было любопытно, знал ли Фьюри об их встрече. С другой — ему было совершенно наплевать.

***

На принятие решения ушло не так уж много времени.
По правде говоря, он был удивлен, что продержался так долго. Хилл права насчет одного — только благодаря Коулсону у него оставалась работа. Коулсон был единственной причиной, по которой Щ.И.Т. еще не отправил его на свалку, а единственная причина, по которой Клинт еще не загнал стрелу в плечо болтливой надзирательницы, это желание сделать свою отставку незабываемой.
Разумеется, отнюдь не единожды само выживание Клинта базировалось на готовности Коулсона прийти за ним независимо от того, что думает об этом высшее руководство. Клинт всегда подозревал, что у Коулсона была пара страниц под названием «Разменные разведчики», которые он пропустил через шредер несколько раз. Прежде чем, ну, знаете, сжечь остатки.
Потому что это Коулсон умел. Он всегда приходил за ним, вне зависимости от того, насколько безнадежна была ситуация. Оставались ли у них были шансы. Неважно, как долго приходилось ждать и что доводилось испытывать в процессе, Клинт всегда знал, что Коулсон придет за ним. Всегда приходил.
Он будет тосковать по этому. Сильнее, чем приятно было признаться даже самому себе.
Наташи ему тоже будет недоставать. Она знатно взбесится. Если Клинту повезет, он успеет проложить между ними пару штатов или, может, стран прежде, чем она обо всем узнает. Перейдя из статуса противника в статус коллеги, затем любовницы, обратно к потенциальному противнику, Наташа остановилась в итоге в статусе близком к лучшему другу. Будь Клинт склонен к сентиментальностям, а, если откровенно, после пары пива он был, то мог бы сказать, что Наташа оказалась его родственной душой.
По крайней мере, когда не выбивала из него дух. Ну ладно, может быть даже тогда, ведь странностей у него хватало.
Упаковывать особенно было нечего. Он не слишком-то склонен был обрастать вещами и большая часть того, что хранилось в выделенной Щ.И.Т.ом квартире, Щ.И.Т.у же и принадлежало. Не то чтобы ему было жалко вещей, просто не очень-то хотелось что-либо сохранять.
Он упаковал одежду и предметы первой необходимости, а на самое дно рюкзака сунул дурацкую футболку — ее Коулсон привез из какой-то странной миссии, о которой отказывался рассказывать. Все произошло в древние времена где-то в Джорджии, на футболке сообщалось, что ее носитель «Один из самых веселых парней Робин Гуда». Когда Коулсон отдал ему футболку, Клинт так смеялся, что едва не рухнул со стула.
Коулсон его реакции только улыбнулся. Или, возможно, все дело было в особенно хорошей чашке кофе.
Письмо Клинта об отставке было простым и недвусмысленным: «Идите нахрен, парни, я сваливаю. Лук забираю в качестве выходного пособия. С уважением, Клинтон Фрэнсис Бартон».
Ему показалось, что звучит это круто. Еще круче было бы обмотать письмо вокруг древка стрелы и запустить ее в окно Фьюри, но, пожалуй, слишком в лоб. В конечном итоге, прихватив сумки, Клинт проник в офис Фьюри, пришпилил письмо стрелой к его столу и выскользнул из здания.
Он оставил большую часть снаряжения, мобильный, почти все, что имело эмблему Щ.И.Т.а. В чем угодно могли оказаться маячки, а у Клинта не было времени их выковыривать. План побега у него имелся. Уже давно.
В снятом на длительный срок гараже стоял неприметный седан последней модели, багажник которого был забит всем необходимым для побега. Одежда, деньги, оружие, полдюжины номерных знаков для замены, одноразовый предоплаченный сотовый, документы, чтобы пересечь границу Канады или Мексики, а потом нужна лишь пара коротких остановок в банках, чтобы снять наличку, которая ждала его там задолго до того, как Клинт завербовался в Щ.И.Т.
Клинт Бартон планировал исчезнуть еще до прихода в Щ.И.Т. Но, когда он только начал продумывать планы и состыковки, то предполагал, что никто не станет его искать.
Интересно, сработают ли они, если кто-то вдруг станет.

***

Менее, чем через сорок восемь часов, он распахнул глаза в дешевом мотеле какого-то тупикового города, отчетливо осознавая, что здесь кто-то есть. Клинт перекатился на бок, потянувшись за оружием, но опоздал буквально на мгновение. Сверху на него навалилось чье-то тело, рука зажала рот, перекрывая любые звуки, а затем в шею воткнулась игла.
Клинт пытался вырваться из-под коленей, что прижимали его бедра, локтя, давившего на грудь, руки, до боли зажимавшей рот — но наркотики уже начали действовать, и сил на борьбу не осталось.
Человек наклонился к Клинту, бледное лицо расплывалось перед глазами.
— Изменения в характеристиках миссии требуют обсуждения с твоим куратором, Бартон, — сказал Фил Коулсон, и голос его был таким же приятным и спокойным, как всегда — быть может, лишь с легкой ноткой раздражения. — Мне уже в печенках твое пренебрежение протоколами.
Все почернело.

***

Уже не впервые Клинту доводилось очнуться прикованным наручниками к дешевому металлическому стулу. Каждый раз, когда это случалось, он искренне надеялся, что в последний, но что поделать, такова жизнь. Его жизнь, по крайней мере.
Впрочем, впервые он очнулся с наркотическим похмельем, когда Фил Коулсон сидел напротив на краю металлического стола. Клинт кашлянул — горло саднило.
— Итак, как я понимаю, вы не согласны с моим решением? — просипел он.
Коулсон перевернул страницу досье и даже не поднял взгляд.
— О, а было какое-то решение? Похоже на то, что капризный ребенок забрал свой мячик и ушел с детской площадки.
— А вот это уже больно, — сообщил Клинт и подергал руками, пытаясь ослабить давление на плечи. — Я так понимаю, что вы не рассматриваете возможность снять наручники?
— Правильно понимаешь, — Коулсон сделал какую-то пометку в документе. — Ты не в том положении, чтобы просить об одолжениях.
— Ага, я понял, — вздохнул Клинт. — Я чувствую сейчас определенный уровень гнева в вас, сэр, и не уверен, что он оправдан.
— А я полагаю, что вполне, поскольку мы с Наташей были вынуждены все бросить и выслеживать твою тупую задницу, а я ненавижу тратить время зря. Я только знаю, что когда смогу вернуться в свой офис, буду по горло в чужих проблемах. Которые отчего-то только я могу решить, — он закрыл папку и впервые посмотрел Клинту в глаза. — Я ненавижу чужие проблемы.
Клинт изогнул бровь.
— Да, я вижу. Правда, вы продолжаете заниматься чужими проблемами, сэр, поэтому смею предположить, что это ваша вина.
— Я делаю это не по доброй воле, Бартон, — Коулсон встал. — Если только ты не о себе, но в таком случае ты руководствуешься ложным предположением. Ты, агент, моя проблема. Вот почему директор Фьюри так быстро дал мне знать, что документ, предназначенный мне, ошибочно попал в его кабинет. Полагаю, в почтовом отделении полетят головы.
Он прихлопнул рукой письмо об отставке к металлическому столу. Клинт покосился на него.
— Я подумал, что это будет стильно, — с ухмылкой пояснил он.
— Стиль в официальных документах не обязателен, Бартон, — Коулсон привалился бедром к столу и скрестил руки на груди. Выражение лица, как всегда, было нечитаемым.
— Сэр, что бы вы ни хотели сделать, всегда можно сделать это стильно, — с натянутой улыбкой пояснил Клинт.
— Но конкретно это тебе делать не стоило, — Коулсон постучал пальцем по заявлению. — Объяснись.
Клинт пожал плечами.
— Что тут объяснять? С меня довольно. Я ушел, — он не моргнув выдержал взгляд Коулсона. — В последний раз, когда я проверял, мне вроде можно было уволиться, — Клинт, усмехнувшись, погремел наручниками за спиной. — Если только в трудовом договоре, который вы заставили меня подписать, когда я истекал кровью от вами же всаженной в меня пули, сэр, не была вписана пара не вполне законных пунктов.
— Если ты правда хочешь уйти, Бартон, ты свободен, — Коулсон подхватил письмо, поизучал его немного. — Вот только я не верю, что ты хочешь.
— Хочу, — драматично вздохнул Клинт. — Если вам нужно только подтверждение, могли бы, знаете, просто постучать в дверь мотельного номера.
— Ты бы выпрыгнул в окно в ванной и скрылся в лесах еще прежде, чем я успел бы постучать дважды, — сообщил Коулсон, не отрывая взгляд от заявления. — Ты очень легок на подъем.
Комплименты от Коулсона отчего-то всегда попадали точно в центр удовольствия мозга. Это был лишь порыв, и Клинт знал, что жалок, но все равно пришлось приложить усилие воли, чтобы сохранить расслабленную позу и ироничное выражение лица. Возможно, потому что Коулсон никогда не говорил того, чего в самом деле не имел в виду. Никогда не пытался просто поднять самооценку или утешить. Если кто-то из агентов облажался, то несомненно слышал о себе всю правду.
Но Коулсон хвалил агентов при всех, а распекал наедине. Это было честно. Он слушал и внимательно наблюдал. Видел все и понимал значительно больше, чем признавал. Решал проблемы, перевязывал раны, обеспечивал убежище и корректировал слабости прежде, чем они могли привести к чьей-либо смерти. Он вел за собой и относился к агентам как к людям, а не ценным ресурсам. Чтобы защитить своих агентов, он готов был бросить вызов Нику Фьюри или даже самому дьяволу. Впрочем, было широко известно, что Ник Фьюри представляет большую проблему.
А еще Клинт любил Коулсона вот уже дольше года.
Сложно было определить точный момент, когда доверие, привязанность, вожделение и странное тепло слились в нечто иное, большее, чем сумма всех составляющих.
Он был почти уверен, что это случилось во время гребаной миссии в Бирме, когда один неверный шаг едва не обернулся смертью от змеиного укуса. Даже когда Коулсон притащил противоядие, выживание не было гарантировано.
Следующие десять часов были худшими в его чертовой жизни, а это о чем-то да говорило.
Зависнув между галлюцинациями, мучительными желудочными спазмами, рвотой, судорогами и периодической сердечной недостаточностью, Клинт всеми силами цеплялся за сознание — и за Коулсона в том числе. Унизительно было даже вспоминать то, что он мог вспомнить, например то, как хватался за него, прятал лицо на груди, когда задыхался, всхлипывал и пытался лишний раз вздохнуть.
Десять часов подряд его мир был сжат до одной точки, в которой остались лишь уверенные сильные руки Коулсона, его голос и запах, стук его сердца и дыхание. Слова, которые были совершенно бессмысленны, и руки, удерживавшие, тянувшие наверх. Коулсон поил его, когда Клинт приходил в сознание и мог пить без риска захлебнуться. У него осталось лишь смутное воспоминание о звуке голоса Коулсона, таком же тихом и ровном, и тщательно контролируемом, как всегда — в нем не было ни паники, ни злости, ни напряжения, ни страха.
Клинт не понимал слов, но целых десять часов все, что у него было, это голос Коулсона. Прикосновения уверенных пальцев, что гладили по голове, поглаживали по спине и шее, были спасательным кругом, за который он мог цепляться, порой в буквальном смысле. Было и другое, размытое, наполовину забытое, он мог представлять и додумывать, но старался не зацикливаться, если хотел оставаться в здравом уме.
Когда все закончилось, Клинт очнулся — измученный, перепуганный, смущенный. Все болело, но это и в сравнение не шло с тем фактом, что очнулся он лежа на Филе Коулсоне, уткнувшись лицом в его шею. Фил крепко прижимал его к себе. Секунду-другую Клинт боялся вздохнуть, разрушить магию момента. Фил прижимался щекой к его спутанным волосам, одна рука легко, бережно касалась шеи.
Клинт лежал неподвижно как можно дольше, сколько сумел выдержать — и это стало ошибкой. Коулсон распахнул глаза и отдернулся, на лице проступила паника. Она исчезла мгновением позже, но Клинт был так разочарован тем, что тот отстранился, что отметил это лишь краем затуманенного сознания.
Только позже он понял, что разбудила Коулсона именно задержка дыхания — даже во сне он заметил, что Клинт перестал дышать. Щ.И.Т. явился с экстренной эвакуацией менее, чем через час. На час опоздали, чтобы спасти уязвленную гордость Клинта или его сердце. Как обычно — на час позже.
Но все нормально, все было как прежде, Коулсон остался прежним. Он тайком пронес ему в больницу фаст-фуд, проверил медицинский файл, отчитал медицинский персонал за то, что пропустили травму лодыжки.
Коулсон не изменился, а Клинту уже никогда не стать прежним. Большинству людей удается влюбиться и обойтись в итоге без наркотиков, похищения и того, чтобы оказаться прикованными наручниками к чертову стулу объектом своей привязанности, но Клинту редко доставался легкий путь.
Коулсон сдвинул бедро к краю стола, чем отвлек внимание Клинта от прошлого к настоящему. К очертаниям ноги в безупречно сшитых брюках.
— Вы надели Дольче ради того, чтобы меня похитить? — изогнул бровь Клинт. — Чувствую себя особенным. Если только вы не нарядились ради похода в магазинчик на углу.
— Да, но я надел твой любимый галстук. И поскольку ты в тренировочных штанах и футболке, модные советы от тебя не принимаются.
— Вы похитили меня. Из кровати. И оскорбляете мое чувство стиля? В следующий раз дайте мне время переодеться. И, я не знаю, ботинки натянуть, что ли?
— Это было бы неэффективно, Бартон, — Колсон взял ближайшую папку, открыл ее. Опустив голову, перелистнул страницы, очевидно, свежайшего досье Клинта. — С кем ты встречался?
Сердце Клинта запнулось, но ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
— Простите?
— С кем ты встречался? — Коулсон поднял взгляд. — Ты с кем-то встречался, Бартон. Это указано в твоем расписании. Или было указано. Что самое странное, запись исчезла вскоре после того, как встреча состоялась. Я знаю это только потому, что проверял время, которое ты провел на стрельбище, и ты опять превысил норму за неделю, не заставляй меня менять твои коды доступа, так что я заглядывал в твой файл и заметил, что пометка о встрече была удалена.
Он закрыл папку.
— Разумеется, мне стало любопытно. Любые твои встречи должны включать меня или, на крайний случай, меня следовало бы уведомить. Я имею в виду любые встречи, не противоречащие закону. Меня обеспокоило исчезновение пометки из твоего расписания. Это нарушает все протоколы. Мы с Наташей сделали все возможное, однако нам не удалось отследить, кто удалил запись.
Он положил папку, коснулся пальцами обложки.
— Признаю, это слегка тревожит, — Коулсон посмотрел на него. — А через несколько часов после встречи ты просто исчез. Мы сделали логический вывод. С кем ты встречался?
— Какое это имеет значение? — мысленно чертыхаясь, спросил Клинт. Он все еще удерживал невозмутимое выражение лица, и на это уходило больше усилий, чем должно было.
— Тебя скомпрометировали. Это имеет огромное значение.
— Задолбаться от всей этой Щ.И.Т.овской бюрократической херни — не то же самое, что быть скомпрометированным, Коулсон. С меня довольно. Я ушел, — Клинт натянуто улыбнулся. — Не думал, что мое заявление об отставке встретит такое сопротивление.
— С кем ты встречался? — повторил Коулсон спокойным и тщательно контролируемым тоном. Ни один волосок не растрепался. Ни на пиджаке, ни на лбу не появилось ни единой морщинки. Непоколебимый, как скала.
Мысль о том, что Клинт никогда больше не услышит этот голос в наушнике, не сможет использовать его для того, чтобы успокоиться, как спасательный круг во время очередной летящей под откос операции, отозвалась почти физической болью. Как выстрел в упор в живот. Клинт сцепил зубы, усилием воли удерживая бесстрастное выражение лица. Кожа ощущалась туго натянутой, будто солнцем обожгло или обветрило, будто потрескалась от мороза.
— С меня хватит, — Клинт подался вперед. — Снимите наручники. Сейчас же.
— С кем ты встречался?
— Я не знаю, что вы хотите от меня услышать, Коулсон. С меня довольно. Я осуществляю свое право уменьшить потери и свалить прежде, чем Щ.И.Т. использует меня в качестве пушечного мяса. Я закончил, — он посмотрел Коулсону в глаза, укололся о его острый пристальный взгляд. — С меня хватит, так что снимите наручники и дайте уйти.
Коулсон подошел ближе, присел перед ним на корточки. Что-то незнакомое мелькнуло в его взгляде. Клинт ощутил укол мучительной тревоги и снова возненавидел себя за то, что из-за Коулсона в его броне появлялись трещины.
— Что произошло, — произнес Коулсон, и тон его стал добрым, мягким, нежным, уговаривающим, — между ланчем и ужином, из-за чего ты сорвался с места?
Клинт сцепил зубы, сдерживая желание сказать то, о чем он позднее пожалеет. Вместо этого он сосредоточился на словах Хилл: «Тебе стоит спросить себя, Специалист, как ты планируешь отплатить ему за лояльность». Лояльность. Когда Клинт встретил Коулсона, успел позабыть о значении этого слова. Смехотворное понятие — в равной степени жалкое и болезненное.
Но Коулсон умел откапывать забытое и снова делать его реальным. То, что Клинт привык считать давно погребенным, потому что попытки перестроиться были болезненными и неловкими. Намного проще было никому не доверять, это не требовало усилий, размышлений, не было рискованным.
А тут Коулсон с этим своим взглядом, в котором намешано непонятно что. Спустя столько времени он продолжал смущать и сбивать с толку. Клинта это возмущало. Он сосредоточился на возмущении, потому что с этой эмоцией мог справиться, она не ранила и не задевала так сильно, как мысли о потере, предательстве и страхе.
— Я давно думал об этом. Принял решение. Просто ждал подходящий момент.
— Который наступил сейчас? — спросил Коулсон.
— Самое время.
Коулсон изучал его, будто ощупывал взглядом лицо — это казалось сродни физическому прикосновению. Тому, что они никогда не делали, в самом деле, никаких прикосновений. Разве только если один из них был ранен или они занимались спаррингом, но в последнее время это случалось нечасто.
Коулсон тяжело вздохнул и поднялся.
— Дело пойдет быстрее, если ты воздержишься от лжи мне, — сказал он и разгладил на пиджаке несуществующие складки.
Слова ужалили, хотя не должны были, но он не отличался логичностью, когда дело касалось Коулсона.
— Как-то трудно открыться, когда сидишь прикованным к стулу, — ухмыльнулся Клинт. — Дай мне подняться, и мы сможем наговориться о наших чу-у-у-у-увствах.
Последнее слово Клинт напел с придыханием, нарочито похлопал ресницами.
Губы Коулсона дрогнули.
— Спасибо за предложение, но нет.
Клинт дернул скованными руками.
— И долго мы будем этим заниматься? Зачем весь этот фарс? — Клинт добавил в голос льда, подался вперед — насколько позволяли наручники. Ему удалось вторгнуться в личное пространство Коулсона, совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы тот напрягся. — Вы не сможете заставить меня вернуться, Коулсон. Не сработает. Поэтому отпустите меня, возвращайтесь в свой офис, заканчивайте отчет, пропечатайте мое досье закрытым и покончим на этом.
— Так не будет, — Коулсон, больной отморозок, сделал шаг вперед. Колени его теперь почти касались Клинта, и он смог бы дотянуться до него, реши пнуть ботинком. — Поговори со мной, Клинт.
— Не о чем говорить. Я не вернусь.
— А я в день, когда стал твоим куратором, пообещал, что всегда верну тебя обратно, поэтому можешь понять мою досаду. Мы в тупике.
Слова ударили под дых, и Клинт подавил желание расхохотаться. Не должно быть так больно, если Коулсон и пальцем его не коснулся.
— Я освобождаю вас от обещания.
— Ты бы не сделал такой выбор, — Коулсон опустил глаза. — Кто-то до тебя добрался, и я хочу знать кто.
— Никто до меня не добирался.
Коулсон едва заметно улыбнулся.
— Я знаю тебя, Клинт. Знаю, что это был не твой выбор.
— Ага, что же, даже вы иногда ошибаетесь, — процедил Клинт. Коулсон изогнул бровь.
— И когда же?
— Например, когда предположили, что Наташа в самом деле на вашей стороне, — Коулсон округлил глаза, лицо едва заметно дрогнуло — на этом моменте Клинт вскочил, подхватил свой стул и размахнулся, целясь Коулсону в ноги. Тот уклонился без проблем, но Клинту нужно было лишь отвлечь его на секунду — обогнув стол, он дернул к двери. Расстегнутый наручник свисал с одной руки.
Клинт знал, что совершает ужасную ошибку, но все в нем восстало против идеи напасть на Коулсона, ранить единственного человека, который всегда пытался защитить его, который всегда...
Коулсон навалился сзади, развернул, придавил к стене, а Клинт брыкался, пытался ударить локтем, высвободиться. Однако Коулсон тренировал его, тренировался вместе с ним, наблюдал за ним во время бесчисленного множества операций, поэтому глазом не моргнув парировал каждый удар.
Клинт был намертво прижат к стене, Коулсон навалился на него, надавил предплечьем на горло, а твердым кулаком касался уха.
— Доверься мне, — тон его был мягким, пьянящим, на контрасте с физической борьбой у Клинта от него закружилась голова. — Я все исправлю. Доверься, и я все сделаю. Кто преследует тебя?
Клинт снова попытался вырваться из захвата, ударить рукой, пнуть ногой. Он тяжело дышал и прикладывал все силы, но Коулсон без труда блокировал попытки, лишь плотнее вжимая его всем собой в стену. Клинт не мог ничего ему противопоставить, как ребенок против взрослого, и это невыносимо раздражало. Особенно потому, что желания тела шли вразрез с желаниями разума — и оно было вовсе не против оставаться здесь.
Коулсон коснулся его щеки своей.
— Бартон, мне нужно, чтобы ты ответил, — ровным, спокойным голосом прошептал он на ухо. Эти слова, этот шепот рывком вернул к одной из их совместных операций, из тех, когда Клинт исчезал из вида или замолкал невовремя. Негромкие слова в наушнике возвращали его, снова и снова, раз за разом.
Клинт сцепил зубы, чтобы не выдать по привычке полный отчет о статусе. Но наушника не было, Щ.И.Т.а тоже, а воспоминания вскоре истают. Еще быстрее, если получился раздобыть бутылку виски. Клинт закрыл глаза и позволил тишине затянуться.
Тихий и безошибочно узнаваемый щелчок заставил их обоих застыть на месте.
— Ладно, мальчики, хватит уже.
Коулсон бросил взгляд в сторону.
— Я тобой сейчас недоволен, — спокойным голосом произнес он.
— Сэр, если вы думали, что я не дам ему ключ, значит, до сих пор не обращали внимания на наши отношения, — вкрадчиво произнесла Наташа, легко и тихо ступая затянутыми в ботинки на каблуках ногами по полу. — Давайте сделаем шаг назад и притворимся цивилизованными людьми, а?
— Зачем начинать сейчас? — сквозь стиснутые зубы спросил Клинт, но выдержал взгляд Коулсона, когда тот отступил на шаг, затем еще, давая возможность оттолкнуться от стены.
Места было недостаточно, и Клинт задел Коулсона, когда обходил. Он старался не думать о мимолетном прикосновении, и теплой коже, и знакомом первоклассном костюме. Наташа бросила на него проницательный взгляд, давая понять, что не в настроении более разбираться с их сумасбродством.
— Идем, — она кивнула в сторону двери, прицеливаясь из пистолета аккурат между глаз Клинта. — Ты не хочешь меня сейчас раздражать, Бартон. Ясно?
— Нат...
Она посмотрела на него.
— Единственная причина, по которой я не позволяю ему набить тебе морду прямо сейчас, это потому что не хочу объяснять Фьюри, как вы оба оказались в больнице, так и не разобравшись во всем, — еще один выразительный взгляд на дверь. — Идем. Сейчас же.
— Романова, — начал было Коулсон, но тут в пол между его ступней воткнулся нож. Коулсон вздохнул.
— С меня хватит, — сказал Клинт, и она бросила на него ледяной взгляд.
— С тебя хватит только когда я скажу, — спокойно и отчетливо произнесла Наташа. — У нас забронирована пара номеров в отеле. В данный момент у тебя ненамного меньше шансов оказаться задушенным во сне мной, — она помолчала. — Ненамного. Очень, очень ненамного.
А еще если бы ему пришлось делить номер с Коулсоном, он бы из кожи вон вылез. Номер с Коулсоном и наручниками — Клинт в конечном итоге сказал бы что-нибудь весьма неудачное и непристойное. Так что да. Наташа в данный момент была меньшим из зол.

***

— Не хочешь рассказать, в чем дело? — спросила Наташа, швырнув сумку для оказания первой помощи у двери отельного номера. Она заперла ее на замок и села, чтобы разуться, при этом ни разу не взглянув на Клинта. Пальцы ее быстро и ловко расшнуровывали ботинки. Она чуть прикрыла глаза, длинные ресницы бросали тень на щеки. Клинт так много раз видел, как она раздевается, но так и не обзавелся иммунитетом от этих пальцев, ловких, резких, смертоносных, как незачехленный клинок, медленно снимающих защитные слои одежды.
Акт избавления ей от одежды отчего-то казался куда более интимным, чем секс. Секс для нее был актом удовольствия, оружием, потребностью тела, но вот в этом была Наташа другая, уязвимая, незащищенная. Она ступила босыми ногами на ковер их съемного номера.
Рухнувший на кровать Клинт перекатился на живот, оперся подбородком на скрещенные руки.
— У нас будет секс? — спросил он, потому что в самом деле не знал, что она тут делает.
— Клинт, если у нас будет секс, ты узнаешь. Будут крики.
Он обдумал ее слова.
— В хорошем смысле или в плохом?
— В нашем случае? Обычно оба варианта. Впрочем, не думаю, что секс со мной — то, чего ты сейчас хочешь.
— Не знаю, отчего у тебя сложилось такое впечатление, но это не так.
Наташа повернула к нему голову, рыжие завитки упали на щеку, шею, плечо. Клинт любил ее. Она протянула руку, взъерошила ему волосы, царапнула ногтями кожу — ни намека на нежность.
— Что творится в твоей голове?
— Ты спрашиваешь как хороший коп или как плохой? — Клинт перекатился на спину, подальше от ее пальцев. Потому что пальцы ее вызывали эмоции, а сейчас проще было сосредоточиться на чем-то ином, нежели чертовы чувства, которым не найти применения. Ничего толкового из них не вышло. Вот почему они с Наташей так хорошо работали вместе, почему сошлись и почему разошлись — поскольку оба не вовлекались эмоционально. Это был просто секс. И просто работа. А Наташа оставалась единственной женщиной в мире, которой Клинт доверял. И в конечном итоге это было ценнее любого секса, каким бы жарким он ни был. Клинт все равно предпочел бы увидеть ее взгляд в рваном свете пылающего здания, быстрый удар ножом прямо над его рукой точно в сердце врага, чтобы она пригнулась, когда он снимает незамеченного ею противника. Доверие было основой, и потеряй Клинт его, пожалуй, рассыпался бы на куски.
Он не знал наверняка, когда именно отдал свою жизнь в эти смертоносные пальцы, позволил ей убаюкивать свое покрытое рубцами сердце и все же, это была она, любовь всей его жизни, а он не мог любит ее так, как нужно. Или, возможно было бы ближе к правде признать неизбежную переменную, пусть и некомфорно, что он любил ее так, как она хотела.
Этого было недостаточно, однако это все равно было всем.
— Щ.И.Т. не нанимает хороших копов, — сказала Наташа, поднимаясь на ноги с ленивой, томной грацией. Качнув бедрами, она подошла к кровати и легла на Клинта сверху. Опираясь на руку, коснулась пальцем груди, там, где сердце. Красный лак на ее ногте контрастировал с его черной футболкой, и Клинт накрыл ее ладонь своей — большой, широкой и мозолистой, слишком грубой для ее нежной кожи. И все же Наташа никогда не жаловалась.
Она всегда знала, где конкретно его кости, мышцы и сухожилия ноют после долгого дня стрельбы из лука, и как успокоить дергающую боль под кожей.
Наташа и Коулсон были единственными, кто это умел.
Она щелкнула его пальцем по лбу.
— Что творится в твоей голове, дубина? — с весельем в голосе спросила Наташа. — Ты напугал нас. Есть ведь какие-то правила. Тебе не позволено заставлять нас паниковать, если только это не определено официальными документами Щ.И.Т.а и не оформлено как операция.
— О, есть такое правило? — спросил Клинт, ощущая ее теплое дыхание на шее. — Ты забыла мне сообщить.
Она чуть заметно пожала плечами, не обращая внимания на такие мелочи.
— Ты сам все понимаешь, Клинт. Ты отвечаешь за то, чтобы знать правила, и я не обязана тебе их рассказывать.
— Как-то это нечестно.
— Жизнь боль, принцесса, — усмехнулась Наташа. — Любой, кто утверждает обратное, пытается тебе что-то продать.
— Принцесса-невеста, — Клинт ответил ей ухмылкой. — Ну же, выбери что посложнее.
— И не подумаю утруждаться. Я зла на тебя, — Наташа прикрыла глаза. — Клинт, о чем ты только думал?
Он вздохнул, а Наташа вжала его плотнее в кровать, и это отчего-то успокаивало и казалось правильным. Клинт постарался не думать о том, насколько он одинок и жалок. Оказалось непросто.
— Пора уходить, — сказал он, и слова послышались пустыми даже ему самому, совершенно неубедительными.
— Попробуй еще раз, — Наташа распахнула глаза, и Клинта будто пришпилило к месту красной точкой снайперской винтовки. Глаза у нее были умные, ясные, в глубине их плескался огонь жизнь и ярости, спрятанный под видимой расслабленностью тела и мягкостью улыбки. — Даже если ты смог вот так уйти от меня, в чем я, кстати, сомневаюсь, разве не чувствовал себя незащищенным, уходя в одиночку? Когда никто не прикрывает спину, когда нет подкрепления? Мурашки по спине не бегали, когда понял, что остался один, что бросил людей, которые рассчитывают на тебя?
— Я был один всю свою жизнь, — сказал Клинт, и это была правда. Даже в те годы, когда он цеплялся за руку Барни и умолял родителей о защите, умолял о защите для родителей, он был одинок. Теперь, по прошествии времени, это было совершенно очевидно, но он никогда не хотел признавать.
— И ты не подходишь для этого, — прошептала Наташа. — Ты играешь роль одинокого волка, но это маска, Клинт. Ты ведь на самом деле как одна из тех маленьких птичек. Тех, что должны оставаться со своими стаями, потому что в противном случае они умрут от холода, едва уснут.
Клинт закатил глаза.
— Мне кажется, твоя птичья метафора — это перебор, — тем не менее, он погладил Наташу по спине, благодарный за ощущение прижатого к нему сильного тела, знакомого давления ее груди и бедер, прикосновения босой ноги к лодыжке. — Порой просто приходит время двигаться дальше.
Она моргнула, нарочито медленно.
— Не так, — сказала Наташа и перекатилась на спину. — Хочешь уйти — говоришь нам, не оставляешь нас гадать, что случилось, не оставляешь нас в ужасе от мысли, что кто-то приставил пистолет к твоему виску, что ты истекаешь кровью в глухом переулке, потому что какая-то сделка пошла под откос. Не сейчас, никогда. Ты должен нам больше, чем это.
Клинт пялился в потолок, неожиданно ощущая холод теперь, когда она отстранилась.
— Я знал, что ты попытаешься меня отговорить, — слова казались плоскими, потому что да, он был трусом и сам это знал, но весь этот разговор был как раз тем, чего он так пытался избежать.
— Отговорить? — она издала короткий резкий смешок, и Клинт поморщился, настолько несвойственным сейчас Наташе был этот звук. — Нет, нет, Клинт. Я знаю, что это не твой конек, но все равно, — она прищурилась и усмехнулась. — Ты не боялся, что мы тебя отговорим. Ты боялся, что мы уйдем с тобой.
— Нет, вы бы не стали, — вздохнул Клинт.
— Да стали бы, — она коснулась его лодыжки своей. — Я бы лучше ушла в глушь с тобой, чем рисковать в Щ.И.Т.е без тебя. Это ты меня туда привел, сукин сын, поэтому не можешь бросить и свалить. Это непрофессионально.
— О, и это всегда было нашим главным приоритетом, — когда она соскользнула с кровати и отошла, Клинт вздохнул. Улыбнулся, глядя на то, как вальяжно она покачивает бедрами. — Я подумал, что ты достаточно сильно взбесилась, чтобы списать меня со счетов.
— Ты не обо мне должен беспокоиться. Коулсон жизнь положит, чтобы найти тебя, придурок, — Наташа свернулась в кресле, с присущим ей изяществом подобрав под себя ноги. — Это не предположение. Не догадка. Неопровержимый факт. Мы оба знаем это. В последний раз, когда ты бесследно исчез, для него все закончилось административным отпуском.
Клинт замер.
— Что?
Наташа снова прищурилась.
— После случившегося в Бирме его отправили в отпуск на неделю. Ты что, не... — Наташа округлила губы. — Ты не знаешь, да? Не помнишь. Ты же в больнице был, конечно не знаешь. Они накачали тебя под завязку. А я помню, что в тот раз ты дольше всего оставался на больничной койке, славно тебя потрепало. Но думала, ты слышал, что, может, Коулсон тебе сказал... — она подперла ладонью подбородок. — Интересный поворот. Теперь мне меньше хочется прострелить тебе обе коленные чашечки.
— Ты о чем? — Клинт напрягся, чувствуя подступающую панику. — Нет никаких причин отстранять его после Бирмы, во всем этом не было его вины. Только я...
— О, ну конечно была. Ты вообще помнишь, что случилось в Бирме? — перебив его нетерпеливым жестом, спросила Наташа. — Клинт, кто был твоим куратором в той операции?
— Что? У меня всего один куратор, Наташа. Только Коулсон меня терпит.
Наташа сузила глаза.
— Нет. Нет, это... — она подалась к нему. — Кто. Был. Твоим куратором?
— Агент Фил Коулсон, — раздраженно процедил Клинт.
— Нет, не он, — Наташа склонила голову набок. — Коулсон был командиром группы. Твоим куратором был агент Шон Адамс. Ты помнишь?
Клинт открыл было рот, чтобы поспорить, но в затылке заскреблось странное чувство. Он нахмурился.
— Я не...
— Твоим куратором был агент Адамс, — повторила Наташа. — Когда операция провалилась, он ушел и бросил тебя, — она вздернула брови. — Сбросил тебя со счетов и пришел на точку сбора.
Было какое-то обрывочное воспоминание, но совсем размытое.
— Ерунда какая-то. Со мной был Коулсон. Я помню его, помню, как он ввел мне противоядие.
Наташа молча смотрела на него с совершенно нечитаемым выражением лица. Она откинулась на спинку кресла, прижала указательный палец к сжатым губам.
— Я не знаю, что произошло, — наконец сказала Наташа. — Никто не знает, кроме Коулсона и, возможно, Фьюри. У меня есть только предположения и немного собранной информации, но всей истории я не знаю.
— В Щ.И.Т.е случилось что-то, о чем ты не знаешь? — Клинт попытался изобразить насмешку и незаинтересованность, но сердце заколотилось в груди. Сам не знал почему и даже думать об этом не хотел.
— Шокирует, да? — она усмехнулась. — Вот что я выяснила. Ты и еще три агента были в поле во главе с Коулсоном, Адамс выступал в роли твоего куратора. Полученная нами информация была неверной, а пункт встречи стал ловушкой. Коулсон вывел трех младших и оставил тебя с Адамсом. Согласно отчетам, ты твердо стоял на том, что сможешь закончить миссию, и Адамс поддержал тебя.
Клинт обдумал сказанное.
— Я мог бы.
— Да неужели? — она закатила глаза. — Точка сброса была согласована, Коулсон эвакуировал младших, у одного из которых были сломаны обе ноги. В назначенное время Адамс появился один и заявил, что в ходе выполнения задачи ты погиб.
Она помедлила.
— Коулсон подстрелил его из его же пистолета.
Клинт удивленно моргнул.
— Погоди, что?
Наташа изогнула губы.
— Этой информации, конечно, нет ни в одном официальном отчете, но что еще могло случиться? Адамс исчез. Его больше никогда не видели в Щ.И.Т.е. То есть он либо сбежал, либо уволился, либо лежит в неглубокой могиле в Бирме. Впрочем, был медицинский отчет, который потом исчез, в нем сообщалось о пулевом ранении в ногу из его собственного пистолета. Полагаю, возможно, что он достаточно некомпетентен, чтобы подстрелить самого себя, но куда вероятнее, что Коулсон, это ведь Коулсон, взял на себя эту неприятную задачу.
Она вскочила на ноги, взмахнула рукой и принялась расхаживать по номеру.
— Коулсон перебросил младших и несчастного в-ближайшем-будущем-экс-куратора, а затем вернулся за твоей непутевой задницей. И тебя тоже вытащил, более-менее живым и здоровым. Он дождался в больнице, пока ты не очнулся, а затем отправился в офис к Фьюри. Никто не знает, о чем они говорили, но если верить администратору, орали довольно долго. Коулсон ушел и исчез на неделю. Административный отпуск или как там оно называется, и это, возможно, неправда, но Коулсон обычно говорит нам, когда отправляется в отпуск, и он не был на операции, так на что это похоже? Похоже, Фил Коулсон написал на себя докладную. Скорее всего, за то, что подстрелил твоего куратора и обещал сделать то же самое с Фьюри.
Клинт молча смотрел на нее. Наташа смотрела в ответ.
— В последний раз, когда ты не вернулся, — очень тихо сказала она, — Коулсон пошел за тобой. И с тех пор тебя не отдавали никакому другому куратору.
— Никто не взял бы меня, — Клинт будто слышал свои слова издалека. — Она сказала...
— Она, — Наташа широко улыбнулась. — Это была Хилл. Я знала, что Фьюри передаст это ей, знала, что он не настолько глуп, чтобы делать такое лично.
— Твою мать, — процедил Клинт, когда Наташа вынула из кармана телефон. — Не смей, — выпалил он, рывком поднявшись с кровати. — Нет... Это не... — он попытался выхватить у нее телефон, но в рукопашной против Наташи не было никаких шансов, и она легко увернулась.
— У тебя всего две болевые точки, Клинт — я и Коулсон. Нацелься они на меня, с тобой говорил бы Фьюри. А тут Хилл. И она угрожала Коулсону. Как? Что она тебе сказала, Клинт? Что или ты, или он? Что один из вас должен уйти? Намекала на то, что из-за своей привязанности к тебе ему грозит дисциплинарная ответственность? Заверила тебя, что ему придется уйти, чтобы ты остался?
— Привязанность? О чем ты, мать твою? — Клинт сделал еще один выпад в сторону телефона, и Наташа приложила его локтем в подбородок, заставив отшатнуться и сосчитать звездочки перед глазами.
— Нет, — сказала она, пока Клинт пытался проморгаться. — Нет. На это бы ты не повелся. Они ударили тебя ниже пояса. Жестко. Туда, где самая слабая броня, — Наташа блокировала очередной удар Клинта и ударила в ответ по колену. — Она сказала тебе, что ты тащишь его на дно.
Клинт вздрогнул, и Наташа это заметила — тут же по скользящей ударила в ухо и сделала подсечку. Жестко рухнув на пол, Клинт откатился в сторону, поймал ее за ногу и дернул на себя.
— Она сказала, — Наташа изобразила пальцами кавычки. — Ты сказал, что она сказала — никто больше не согласится с тобой работать. И ты купился? Ты чертов болван, Бартон, вот в самом деле. При всех твоих заскоках... — сейчас Наташа лежала на спине, а вес Клинта давал ему некоторое преимущество. Но она сдаваться не собиралась и врезала ему по уху так, что голова дернулась. Извернувшись, Клинт перехватил ее запястье. — Ты охрененный агент и лучший стрелок в мире, — закончила Наташа, и Клинт был очень горд собой, потому что она тяжело дышала. Он заставил ее приложить достаточно усилий в драке, чтобы дыхание сорвалось на последних словах. Клинт перекатился на спину, освобождая Наташу. Собирался было встать вслед за ней, но получил сперва ребром ладони по подбородку — а там, между прочим, болело еще после первого удара, а затем коленом по почкам, и завтра там точно будет болеть. Черт, да уже болит. — Да любой куратор Щ.И.Т.а работал бы с тобой, позволь ты, но тебя нельзя передать другому куратору, — Наташа впечатала его лицом в ковер и оседлала, придавив коленом в спину. Вывернула руку, чтобы не мог и дернуться, склонилась к самому уху, щекоча лицо волосами. — Потому что Фил Коулсон не позволит передать тебя кому-либо еще. Ведь в последний раз, когда он позволил, ты едва не погиб. Он нашел тебя балансирующим на грани сознания, поэтому никогда больше не пойдет на такой риск.
Клинт не мог толком вздохнуть, щека горела, а ее губы были нежными.
— Он не собирается больше тобой рисковать, — прошептала она. — И если ты, придурок, внезапно исчезнешь, мы найдем тебя. Не потому что у тебя нет права уйти, а потому что у нас есть право знать, что ты в безопасности. Понятно?
— Нат... — начал было Клинт, но Наташа дернула его за руку, и он заорал.
— Да или нет, Бартон, это не сложно, мать твою. Ты понял?
— Да, черт возьми, Нат! — рискуя вывихнуть плечо, он дернулся и сбросил ее с себя. Наташа упала на спину, поэтому у него появилась минутка, чтобы отдышаться. — Ты чего такая психованная? — выдохнул он и рухнул обратно на ковер.
— Потому что ты взбесил меня, Бартон. Бросай заниматься самоуничижительной херней, — она села и усмехнулась, вытерев ладонью губы — на пальцах осталась кровь. — Отличное движение.
— У тебя украл, — устало ухмыльнулся Клинт в ответ.
— Я знаю, — она завалилась рядом. — Итак. Что тебе сказала Хилл?
Клинт вздохнул и сдался прежде, чем Наташа принялась бы ломать ему пальцы.
— Что меня не возьмет никакой другой куратор и что Коулсон защищал меня.
— Первая часть — вопиющая ложь, и ты идиот, что поверил. Вторая часть — правда, — она перекатилась к нему ближе, прижалась щекой к плечу. — Потому что ты заслуживаешь того, чтобы тебя защищать. И на чем Хилл сыграла? Она в самом деле предложила тебе уволиться?
— Это подразумевалось. Она сказала, что Коулсон должен идти на повышение, но отвергает все предложения. Потому что должен будет бросить меня, как отработанный материал, — Наташа врезала ему по ребрам, и Клинт расхохотался. — Ты просто гнусная, — сообщил он.
— А ты идиот, — в голосе Наташи прорезалась ярость. — Беспросветный идиот. Когда в следующий раз кто-то, особенно командные инстанции Щ.И.Т.а, нацелятся на тебя, ты придешь ко мне.
— Нет, — сказал Коулсон от двери. В руке он сжимал телефон. — Ты придешь ко мне.
Когда Наташа подняла свой собственный телефон и отбила звонок, Клинт разразился чередой грязных проклятий.
— Сучка, — процедил он в самом конце. — Не заслуживающая доверия мерзкая интриганка.
— О, слишком поздно мне льстить, — Наташа встала и направилась к двери, по дороге изящным жестом подхватив ботинки. — Вы займетесь этим, сэр? — спросила она, проходя мимо Коулсона.
Тот не отрывал взгляда от Клинта.
— Да. Спасибо, агент.
Усмехнувшись, Наташа послала Клинту воздушный поцелуй и выскользнула за дверь. Клинт снова опустился на ковер.
— Вы знали, что она вам позвонит? — спросил он.
— Разумеется.
— Но не знали, что она собирается дать мне ключ от наручников.
— Это мы не обсуждали.
— Я люблю эту женщину, — сказал Клинт.
— Думаю, мы сойдемся во мнении, что не стоит ее злить, — согласился Коулсон. — И думаю, что нам нужно поговорить, Клинт.
Клинт поднялся на ноги.
— Да. Думаю, это правильно.

***

Скрестив руки на груди, Коулсон преградил ему путь к двери. Обычно он так не поступал, поэтому Клинт принял это за знак, что он реально влип.
— Не хочешь сказать, как мы это исправим? — спокойным ровным тоном спросил Коулсон.
— Не уверен, что здесь есть что исправлять, — Клинт прикинул, успеет ли добраться до двери прежде, чем снова окажется в наручниках.
— Нет, не успеешь. И я думаю, нам нужно все исправить, — чрезвычайно осторожно, контролируя каждое движение, Коулсон опустился в кресло у двери. Клинт проследил за ним, и Коулсон усмехнулся. — Все равно не получится, агент. Я уже потерял вас один раз на этой неделе, второй раз испытывать мое терпение будет чересчур.
Клинт не сдержал усмешки. Это было так знакомо — легкое раздражение и ироничная нотка в голосе Коулсона. Будто он смеется над шуткой, которую никто в Щ.И.Т.е еще не понял.
— Хилл сказала...
— Позволь мне разобраться с ассистентом директора Хилл. И директором Фьюри. Видишь ли, это демонстрация силы, которая, веришь ты или нет, не имеет к тебе отношения. Почти никакого, — Коулсон выдержал его взгляд. — Это между ними и мной. Но, повторяю, агент, если с вами когда-либо еще заговорят в подобном духе, то как только окажетесь в безопасности, вы должны связаться со мной.
— Я могу сам разобраться, — Клинт просто обязан был это сказать. Коулсон вздохнул.
— Это не имеет никакого отношения к тому, можешь ли ты справиться, Бартон, дело в том, что справляться с подобным — моя работа. Ты пытаешься делать мою работу, а я видел, как ты заполняешь документы. Пожалуйста. Не пытайся мне помочь.
Он боялся этого. Потребовалась всего только пригоршня слов, сказанных Коулсоном почти экспромтом, и Клинт уже не помнил, почему пытался разобраться со всем в одиночку.
Было опасно позволять Коулсону говорить с ним. В какой-то момент Клинт потерял даже подобие самоконтроля. Коулсон мог уговорить его почти на что угодно. Наиглупейший, худший план операции оказывался довольно логичным, когда Коулсон объяснял его.
Вот почему он должен был отпустить Коулсона. Клинт слишком сильно сократил дистанцию. Рядом с Коулсоном профессионализм его будто испарялся.
Клинт не стал притворяться. Перепалки с Коулсоном были одним из его любимых вариантов времяпрепровождения.
— Какова ваша цель? — Клинт не сводил с него взгляда. Как всегда. — Чего вы добиваетесь, сэр?
— Чтобы ты забрал свое заявление об отставке и вернулся с нами в Щ.И.Т., — сказал Коулсон без заминки.
— А если я не хочу?
— Я позволю Наташе уговорить тебя.
— А если это не сработает?
Коулсон дернул губами.
— Мы сняли эти номера на неделю. Наш отпуск оформлен на неопределенный срок, — Коулсон подался вперед, положил руки на колени. — Мы с Наташей можем остаться надолго. Я не сомневаюсь, что в конечном итоге мы убедим тебя в правильности нашей позиции.
Да, примерно так Клинт мог описать ад.
— И что, если я не хочу заводить это так далеко? — осторожно подбирая слова, спросил он.
— Тогда ты должен сообщить мне свои требования, — плечи Коулсона немного расслабились. — И позволить мне все исправить.
Клинт перевел дыхание, размышляя, не слишком ли на большой риск идет.
— А если я хочу другого куратора? — спросил он.
Только то, что Клинт до крайности пристально наблюдал за Коулсоном, позволило ему заметить мелькнувшую в лице того эмоцию — исчезнувшую в мгновение ока.
— Хорошо, — ответил Коулсон, но Клинту не почудилось — он увидел жесткие складки в уголках его глаз, будто лезвия ножей, указывающие на болевые точки. Невидимые никому, кроме Клинта, который не сводил глаз с его лица в любую минуту дня и ночи, когда выпадала возможность. Видел его лицо под проливным дождем и снегом таким сильным, что едва мог рассмотреть собственный лук. Научился подмечать малейшее изменение — взмах ресниц, движение мышцы, расширение зрачка, перемены в дыхании. Умел считывать приказы тогда, когда их нельзя было озвучить.
Клинт Бартон знал лицо Фила Коулсона.
— Чушь собачья, — сказал он, и вот оно — то, чего ему не хватало, что месяцами удерживало на грани.
— Ты хочешь другого куратора, я найду его для тебя, — сказал Коулсон, голос его был спокойным и ровным. Слегка уставшим. Словно это была очередная досадная неприятность, с которой ему нужно разобраться прежде, чем он сможет вернуться к своей бумажной работе.
Еще месяц назад это сработало бы. На пике паники от мысли, что его жизнь и безопасность окажутся в руках кого-то другого, Клинт бы сдался и отступил. Но та, первая реакция прорезалась сквозь маску Коулсона, и он ухмыльнулся.

Окончание в комментариях.

@темы: Рейтинг: PG-13, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

Через пустыню

[Andrew_Clean]

К дню рождения сообщества решил принести сюда тоже. Может быть, кто-то не читал, а кто-то захочет перечитать.

Название: Через пустыню
Переводчик: Andrew_Clean, Rai_grass
Оригинал: Been Through The Desert, автор — Laura Kaye, разрешение получено
Размер: миди, 8115 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Фил Коулсон/Клинт Бартон, OЛП (оригинальный лошадиный персонаж)
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: G-PG-13
Краткое содержание: Нет, ну серьезно, что за дурацкая неопытная преступная группировка умудрилась добыть почти функционирующую сыворотку правды, но не удосужилась снабдить свое убежище в пустыне ни оборудованием для связи, ни транспортом?
Примечание: канон — Marvel Cinema Universe

Фил Коулсон пришел в сознание, когда на него вылили ведро холодной воды — надо отметить, это был не то чтобы самый отвратительный способ, которым его приводили в сознание, но он определенно находился в пятерке наименее любимых (лучше, чем электроды, хуже пощечин). Обычно ледяной душ был неприятен, нередко причинял боль, иногда приводил к переохлаждению, а также мог закоротить любые технические штучки, которые удалось прикарманить до захвата.

Филу несколько раз по разным поводам сообщали, как это ненормально с его стороны — составлять собственные хит-парады, к примеру, видов пыток. Коулсон всегда считал эти обвинения несправедливыми: ему же не было прямо жизненно необходимо все это сочинять, просто у него особый, педантичный склад ума. Эти списки он составлял… спонтанно. Зато ему было чем заняться, когда дела шли отвратительно, а при его работе такое состояние дел возникало удручающе часто.

Конкретно сейчас вернувшись в сознание, он обнаружил себя в состоянии типа III («связан»), подтипа б («в сидячем положении»), подпункта два («связан веревками, кусками материи или другими неметаллическими материалами») — вполне стандартная для плена ситуация. В этом злодейском подвале было достаточно жарко для того, чтобы холодная вода показалась ему освежающей, вот только бы она не так ужасно воняла.

Он охнул и затряс головой, изображая, что находится в прострации, тем временем пытаясь проанализировать ситуацию. Он чувствовал, как воротник задевает щетину на его лице, и это сигнализировало о том, что он был без сознания дольше, чем первоначально представлял себе. Это здорово усложняло дело, особенно если его увезли слишком далеко от оперативного штаба, развернутого в Парампе. Значит, рассчитывать на быстрое спасение не приходилось.

Продолжая исследования, он обнаружил, что его путы были из хлопка — что, бельевая веревка? Серьезно? Это было практически оскорблением, учитывая, что связан он был весьма свободно, ему предоставили почти пять сантиметров свободного пространства, к тому же, на нем оставили всю одежду, даже ботинки и ремень.

Дилетанты.

Фил подозревал, что его так небрежно связали, потому что не раскусили его легенду — якобы он криминальный бухгалтер, который прибыл, чтобы помочь преступному синдикату прикрыть свои финансовые махинации. Его теория быстро подтвердилась, когда похитители начали угрожать и требовать информацию. Похоже, ему не повезло стать мишенью конкурирующей группировки, собиравшейся срубить немного деньжат (в которых очень нуждались, судя по тому, что сперли сотовый Фила), захватив финансиста. Фил съежился от страха, умолял о пощаде и обещал златые горы — более умные и менее жадные злодеи поняли бы, что тот никак не сможет выполнить эти обещания — а сам составлял список своих ресурсов:

— один (1) набор отмычек, спрятанный в каблуке левого ботинка;

— один (1) покосившийся деревянный стул, который наверняка легко сломать;

— одно (1) лезвие, спрятанное в пряжке ремня и вполне подходящее для перепиливания веревок;

— один (1) ремень с кевларовыми шлевками, способный выдержать до 500 фунтов веса;

— два (2) маленьких керамических ножа в ножнах, прикрепленных к резинкам носков;

— одна (1) авторучка с титановым наконечником, ей можно было не только прекрасно писать чернилами, но и колоть противников — во внутреннем кармане пальто;

и

— один (1) агент Клинт Бартон, меткий стрелок, умный парень и очень хороший друг Фила, местонахождение в данный момент неизвестно.

Небольшое стратегическое бахвальство, что сейчас за ним придет его «телохранитель», сработало, как Фил и надеялся: Некомпетентный Мудак №1 похвастался, что «Клиффа» захватили вместе с ним, он сейчас находится под воздействием «сыворотки правды» и вываливает все секреты Фила.

Фил сильно сомневался в этом, но промолчал. В этом была фишка. Бог знает, какую редкостную хрень злодеям продали под видом «сыворотки правды», но, в любом случае, она не могла бы им помочь.

Фил вздохнул. Из этой ситуации больше ничего нельзя было выжать, пора приступать к работе.

>>>———> <———<<<

А теперь подходила пора убираться отсюда. Фил разобрался с похитителями и привел в порядок Клинта, чей разум пострадал от «сыворотки правды», а тело — от различного рода травм. В этом плане все прошло довольно стандартно. Фил даже не удивился, когда обнаружил, что на базе не было связи с внешним миром, только закрытая система внутренней видеосвязи. Это было неприятно, но понятно: гораздо легче обеспечивать информационную безопасность, не позволяя своим сотрудникам общаться с посторонними.

Настоящая проблема обнаружилась, когда Фил отправился искать гараж, рассчитывая на крутой джип или, по крайней мере, на несколько квадроциклов, но не нашел там вообще ничего. И это, честно говоря, поставило его в тупик: хорошо, база не была полностью укомплектована штатом, но примерно дюжина — как им сказали — человек там ошивалась, все они каким-то образом должны были сюда добраться. Однако в гараже не было ни машин, ни рабочей зоны для механика, да вообще никакого транспорта с мотором. Он нашел там только заполненный маршрутный лист на маленький автобус — автобус! — и какие-то невнятные намеки на следующую «поставку». Насколько Фил смог понять, сотрудников этой конкретной базы доставляли на место и бросали здесь до следующего транспорта. Он совершенно не горел желанием узнать, когда прибудет следующая партия. Он дал себе 90 секунд на то, чтобы от души проклясть своих похитителей и заодно всю их работу, затем в течение 60 секунд он признавался себе, что его гложет беспокойство за Клинта, который явно был не в состоянии совершать переход через пустыню. Затем он постарался абстрагироваться от беспокойства, гнева и полнейшего разочарования во всем этом абсурде и приступил к мозговому штурму.

Через сорок минут Фил умудрился найти кое-какие припасы и поменял костюм и туфли на более подходящие для пустыни камуфляжную форму и ботинки, найденные в одном из шкафчиков. Он активировал тревожный маячок, вшитый в резинку нижнего белья, надеясь, что холодная вода, которой его окатили, не вывела гаджет из строя. Он оставил зашифрованное послание в своей бывшей тюрьме для возможного спасателя, если кто-то найдет то место, в котором они были до похищения. Он даже умудрился решить транспортную проблему Клинта. Если честно, все это заняло добрый час.

Оставалось позаботиться еще кое о чем.

— Н-но! — сказал Фил.

Лошадь проигнорировала его, продолжая спокойно двигаться вдоль дороги, уткнувшись в низкорослую траву, деликатно обкусывая ее то тут, то там.

— Яххху! — предпринял попытку Фил. — Геть? — он потянул за лошадиные... ремни. Ну, за эту ручную фигню. Может, вожжи? В летнем лагере Фил не посещал секцию верховой езды. Были другие секции, которые интересовали его куда больше: естественно, по вязанию узлов, плаванию и, что выглядело забавно в свете данной ситуации, — стрельбе из лука. Он убеждал себя, что изначально именно детский интерес к этому виду спорта привлек его к Клинту Бартону, а вовсе не дерзкая улыбка лучника или животная грация, с которой он двигался, и не его неотъемлемая, необъяснимо милая... Клинт-ность.

Совершенно не впечатлившаяся лошадь продолжала игнорировать его. Сидевший на ней Клинт сонно заморгал и повернулся, чтобы посмотреть на Коулсона. Движение было слишком резким, он снова начал соскальзывать с лошади. Фил успел подхватить его.

Клинт тяжело навалился на него, лицо прижалось к макушке Фила. Коулсон чувствовал его горячее влажное дыхание кожей головы, и оно было совсем не такое приятное, каким Фил его изредка позволял себе представлять в мечтах.

— Э-э-э-й, — протянул Клинт голосом, который чересчур для душевного спокойствия Фила напоминал Киану Ривза. — Фил. Привет, Фил.

— Да, Бартон, — Фил напомнил себе, что Клинта накачали наркотой, причем непрофессионально, если судить по отвратительным отметинам на его руках, поэтому тот не мог отвечать за последствия от употребления вышеупомянутых наркотиков — и не только за видимое опьянение, но и за потерю кратковременной памяти, а также полную неспособность утаивать свои мысли.

Нет, ну серьезно, что за дурацкая неопытная преступная группировка умудрилась добыть почти функционирующую сыворотку правды, но не удосужилась снабдить свое убежище в пустыне ни оборудованием для связи, ни транспортом? Может быть, Фил все-таки пропустил какую-то очень хитро скрытую систему связи или еще один гараж, потому что было абсурдно поверить, что преступники, пусть даже самые бездарные, могут полагаться на лошадь, как на транспорт для своих гнусных делишек. На лошадь. Одну-единственную лошадь. Единственную ужасную лошадь, которая уже один раз цапнула Фила, а еще оставила дымящуюся кучу на его ботинке. Если бы допрашивавшие Клинта уроды не умудрились ко всему прочему изуродовать колено Клинта так, что оно распухло и побагровело, что совсем не нравилось Филу, Коулсон посчитал бы всю затею с поездкой на лошади гиблым делом. Но даже в самый лучший свой день Фил не смог бы далеко унести на себе человека клинтовых габаритов. А сегодня был определенно не его лучший день.

В представлении Фила идеальный день он проводил за прекрасно смешанными коктейлями, в мягкой удобной одежде, сидя на диване, прижавшись к... кому-то, кто наблюдал бы, как Фил на своем планшете шарится по ибею в поисках редкой сувенирки с капитаном Америкой.

— Я на лошади, твою мать! — пробормотал Клинт в волосы Фила и начал истерически хохотать.

— Да, Бартон, — терпеливо ответил Фил, возвращаясь в реальность. Он рукой поддержал Клинта за широкую спину, горячую и вздрагивающую, явно из-за наркотиков.

Клинт неуверенно подтянулся и вернул себя в вертикальное положение, затем осмотрелся вокруг в явном удивлении:
— Чей-та я на лошади, Фил?

Фил вздохнул, напоминая себе, что наркотики хотя бы снимают боль у Клинта.
— Наверное, потому что я в прошлой жизни был суперзлодеем, и теперь за мной числится множество огромных неоплаченных кармических долгов, — сказал он.

— Оу, — произнес Клинт, нахмурившись. — Нет, Фил. — Он наклонился, и Филу снова пришлось ловить его. Он уже серьезно задумывался над тем, чтобы привязать Бартона к седлу, когда тот несколько раз стукнул его по голове, что, как предположил Фил, должно было быть ободряющими поглаживаниями. — Ты можешь быть только героем. Ты спасал людей тыщщщи раз.

Фил посмотрел в расфокусированные, одурманенные глаза Клинта, и его грудь сжалась от совершенно неуместной нежности. Клинт был его другом, напомнил он себе, очень хорошим другом, и никогда не проявлял никакого желания быть для него чем-то большим. Кроме того, Фил был его полевым командиром, пусть и не непосредственным, к тому же весьма здравомыслящим, поэтому тем более запрещал себе любые не платонические желания, например, разгладить поцелуями маленькую складочку между бровями Клинта.

— Спасибо за такое мнение, — сказал он Бартону.

Конь сделал шаг, потянувшись к пучку сухой травы, который ему понравился больше, чем предыдущий, на первый взгляд такой же, пучок сухой травы. Клинт пошатнулся в седле, издав шокированное «упс», которое прозвучало довольно забавно, а затем посмотрел вниз с отвисшей челюстью.

— Фил! — сказал он. — Я на лошади! — он нахмурился, выискивая взглядом что-то неподалеку. — ... Так о чем мы говорили?

На заднем плане убежище злодеев в пустыне слегка дымилось.

— Мы говорили о том, как выберемся отсюда, — напомнил ему Фил. — Ты поедешь верхом, а я пойду рядом и буду держать... вот это, — он помахал поводьями.

— А, — сказал Клинт. — Ага.

Он выпрямился, как-то умудрившись не съехать на этот раз, и зацокал языком. Конь навострил уши, оторвался от травы и — о чудо! — пошел вперед, вырывая поводья из рук Фила.

Фил смотрел на это несомненное чудо минуту, прежде чем побежать за ними.
— Бартон! — заорал он. — Не туда!

К счастью, верховые навыки Бартона, кажется, наконец-то обнаружились, потому что когда Фил догнал его, чтобы повернуть лошадь, тот все-таки ухитрился не свалиться и выпрямился. На самом деле, Клинт ехал верхом, как-то по рок-н-олльному двигая бедрами. Это было бы ужасно для самообладания Фила, если бы у него еще оставалось какое-нибудь самообладание. Похоже было, что у Бартона проснулась мышечная память, и тот мог ехать так очень долго. Фил не думал об этих томных движениях в другом контексте, хотя бы потому, что он не настолько плохой начальник, чтобы оценивать своих агентов с точки зрения сексуальной привлекательности, когда те в беде, черт побери. Нет, он не думал так.

— Фил, — позвал его Клинт после примерно часового путешествия, — Фил, мне жарко.

— Я знаю, ясно? Прекрати так ерзать, — выпалил Фил, но оборвал себя на полуслове. — Я не это имел в виду, хм.

К счастью, Клинт дергал свою рубашку, нахмурившись, и, похоже, не слышал его.
— Хочу снять ее, — пробормотал он и начал выкручиваться из рубашки, стаскивая ее через голову, при этом каким-то образом оставаясь в седле, и, пресвятая богоматерь, за что это Филу?

Клинт почти выбрался из рубашки, но под конец все-таки застрял.
— Оу, рубаха, — его приглушенный голос жалобно прозвучал из складок пропитавшегося потом хлопка. — Фил, давай же, помоги.

Фил вздохнул.
— Не уверен, что смогу дотянуться, — сказал он. Как ни хреново ему было думать о том, что Клинту придется спрыгнуть с лошади, после всех тех попыток, которые Фил предпринял, чтобы удержать его на ней, но иного выхода он не видел. — Почему тебе не надеть рубашку обратно? — предложил он без особой надежды на успех.

— Не-е-е-е, не мгу, просто пдржи пводья, — Клинт сунул вере... поводья Филу.

Тот взял их, держа на расстоянии вытянутой руки и подальше от головы лошади. Он уже заработал пульсировавший от боли ушиб размером с яблоко на плече благодаря этому жалкому созданию и не собирался снова предоставлять коняге возможность добраться до него, разве что в случае крайней необходимости. Он планировал потом вколоть себе сыворотку от столбняка. А может быть, и прививку от бешенства. Болеют ли лошади бешенством? Он не мог припомнить.

Косые красно-золотые лучи вечернего солнца скользили по потному торсу Клинта, очерчивая его контуры, как будто тот был экспонатом на выставке в не совсем пристойной арт-галерее. У Фила во рту пересохло — если только такое возможно в пустыне — и все мысли о конских болезнях исчезли из его головы, как только тело прошибла дрожь. Коулсон твердо сказал себе, что это исключительно из-за пустынного ветра.

Клинт наконец одолел рубашку с победным криком и начал крутить его над головой, словно подвыпивший танцор из шоу «Чиппендейлов». Не то чтобы Фил знал, как это выглядит. Он просто что-то слышал об этом. Нужно было для выполнения задания.

— Не выбрасывай! — сказал он. — Ты захочешь ее надеть...

Клинт выпустил рубашку, будто выстрелил из рогатки, та плавно перелетела через голову коня и повисла на ближайшем кактусе.

— ... позже, — закончил Фил. На этот раз ему удалось не вздохнуть. — Оставайся здесь, держи поводья и не шевелись, пока я достаю твою рубашку.

Он бросил поводья назад Клинту, который, конечно же, аккуратно поймал их одной рукой.

— Но мне она не нжна, — заявил Клинт, надувшись. И это вовсе не казалось привлекательным, потому что Клинт был взрослым человеком и уважаемым агентом, и Фил совершенно не думал о том, чтобы ласково прикусить его нижнюю губу.

— Она тебе будет нужна, когда ночью температура упадет на тридцать градусов, — объяснил ему Фил. — Просто... не уходи никуда.

— Ага, — сказал Клинт так радостно и послушно, как говорил очень редко, что служило еще одним доказательством, что он был сам не свой, и всему, что бы он ни говорил и ни делал, нельзя доверять, пока из его организма не выведется «сыворотка правды».

Оказалось, что рубашка весьма плотно засела на кактусе. Через десять очень колючих минут Фил заполучил нечто, напоминающее кучу лент с одним рукавом и воротником. Он все равно засунул эту фигню в седельную сумку, может, пригодится позднее.

Клинт, который мечтательно глядел куда-то вдаль, вздрогнул, почувствовав движение возле бедра.
— Фил! — сказал он в настоящем восторге, лицо расплылось в широкой улыбке. — Привет!

Фил улыбнулся в ответ помимо своей воли:
— Привет.

— У меня тут конь, — сообщил ему Клинт. — Ты знаешь его? Его зовут... — тут он замолк, наморщив лоб. — Фил, как его имя?

Фил заморгал:
— Что?

— Моя лошадь... я забыл, как ее звать, — сказал Клинт. Он наклонился вперед — Фил машинально протянул руку, чтобы поймать его — и потрепал шею животного. — Прости, лошадка.

— У нее нет имени, — стараясь говорить успокаивающим тоном, отозвался Фил. Меньше всего ему сейчас нужно было, чтобы приход Клинта принял параноидный оттенок. У него перед глазами возникло похожее на ночной кошмар видение, как Клинт в панике скачет прочь, и он его никогда больше не видит. Он задумался, можно ли себя как-нибудь к нему привязать. Конечно, это грозит тем, что он примет несолидную смерть из-за лошади. Ему лучше сосредоточиться на том, чтобы успокаивать Клинта. — Не волнуйся, Бартон, ты не забыл.

— О, — на мгновение Клинт замолк, лениво перебирая лошадиную гриву. Лошадь фыркнула от удовольствия. Да и кто бы не фыркнул на ее месте, вот честно?

— Пошли, — сказал Фил. Он должен был сконцентрироваться на цели, иначе они никогда отсюда не выберутся, — мы должны ехать дальше.

— Через пустыню? — поинтересовался Клинт.

— Да, — терпеливо ответил Фил. — Через пустыню.

— На лошади.

— Туда, куда твои коленки глядят? Да, Бартон, тебе нужно оставаться на лошади.

Клинт улыбнулся, широко и шаловливо:
— На лошади без имени.

Фил просто смотрел минуту на Клинта, пока тот хихикал, затем развернулся на каблуках и снова пошел вперед.
— Пошли, — бросил он через плечо. Если ему повезет, наркотики милосердно сотрут эту идею из мозга Клинта. Филу всего-то надо подождать несколько минут, и...

— И сначала во время поездки, — запел Клинт, невнятно, но мелодично, — я вспоминал всю свою жизнь...

Фил ссутулился. Ну почему хоть один раз во время их побега ему не может повезти?


>>>———> <———<<<


Клинт знал все слова «Безымянной лошади» и даже как-то умудрялся заставить шагать в такт свою животину.

Фил мрачно смотрел на линию горизонта и напоминал себе, что, по крайней мере, в Антананариву было куда хуже.


>>>———> <———<<<


Закат в пустыне оказался довольно красивым, особенно когда Клинту надоело петь. Удушающая жара начала исчезать, в данный момент было приятно тепло и свежо, исчезло впечатление, что они находятся в духовке. На горизонте небо окрасилось в оттенки оранжевого, розового, пурпурного и красного, насыщенные, как на картине.

— Давай остановимся на минутку и перекусим, — предложил Фил. Им нужно было как можно дольше идти ночью, так что лучше сделать привал, прежде чем начнет дуть холодный ветер. Клинт потянул поводья, останавливая лошадь. Он приготовился было спешиться, но тут же вернулся в седло с болезненным стоном.
— Клинт? — Фил встревоженно подошел к нему. — Что случилось?

— Не думаю, что у меня получится слезть, — ответил тот.

Фил положил ладонь на распухшее колено Клинта так осторожно, как только мог. Бартон зашипел.

— Прости, — сказал Фил, рассеянно похлопав его по здоровой части ноги, и тут же почувствовал, как вспыхнуло лицо: он понял, что потрепал Клинта по бедру. Коулсон сосредоточился на травме. Фил тщательнейшим образом перебинтовал колено, прежде чем посадить Клинта на лошадь, но оно все еще было горячим на ощупь и распухшим, так что штанина натягивалась, а швы впивались в ногу. Вероятно, потом им придется разрезать штаны на этом месте, но сейчас он надеялся, что плотная ткань хотя бы обеспечит дополнительную фиксацию.

— Думаю, ты прав, — сказал он Клинту. — Пока тебе нормально сидится, лучше не прыгать вверх-вниз.
Он порылся в седельных сумках.
— Сейчас я найду тебе что-нибудь поесть и попить, а ты просто... сиди спокойно. Любуйся закатом или что-то в этом роде.

— Мило, — сказал Клинт, его голос снова начал «уплывать».

— Ага, — подтвердил Фил. Ранее он забил всем полезным, что только смог найти, седельные сумки и собственный рюкзак. В том числе там оказались и несколько сухих пайков, которые он позаимствовал из злодейской комнаты отдыха в злодейском логове. — Что ты хочешь, арахисовое масло и мармелад или... — он порылся в сумках, — мягкий сыр и хумус?

— Мармелад, пожалуйста, — попросил Клинт, и Фил протянул ему помятый коричневый пакет.

— Если нужна вода, у меня есть, — сообщил он Клинту, снимая крышку из фольги с банки хумуса и открывая упаковку мини-морковок. Они ели в тишине: ланч Клинта также состоял из грозди винограда и маленького батончика «Baby Ruth», а Филу достался пакетик фруктовых снеков «Dora the Explorer» и единственная растаявшая трюфельная конфета «Lindt», которую он слизывал с оберточной фольги. Затем Фил запихал весь оставшийся мусор в свободный угол седельной сумки и взял для каждого из них по бутылке воды.

— Пей до дна, — посоветовал он Клинту. — Только не слишком быстро.

— Слушаюсь-с-сэр! — согласился Клинт, открыл бутылку и начал с очевидным удовольствием отхлебывать содержимое.

Фил осушил свою бутылку, заставляя себя несколько раз остановиться, чтобы дать желудку отдохнуть: не дай бог от спешки его бы вырвало драгоценной водой. Он припрятал пустую тару.

— Готово, — объявил Клинт.

— Оставь бутылку, тебе позже захочется писать, — сказал ему Фил. Так было легче разобраться с нуждами организма, чем пытаться стащить Клинта с лошади.

— Ага, — согласился Бартон. — Слушай, Фил...

Фил потянулся, пытаясь размять уставший позвоночник и успокоить ноющие из-за чужих ботинок ноги:
— Что?

— Ты добыл для меня эт'лошадь?

— Да, — осторожно ответил Фил.

Клинт покашлял, затем потер рукой нос:
— Спасибо, она мне нравится. Только, знаешь, Фил, я не могу вспомнить. Как ее зовут?

— У нее нет имени, Бартон, — рассеянно ответил Фил. Едва он это произнес, как сразу же сообразил, что подверг себя риску услышать еще порцию американских суперхитов. Но он мог оправдать себя тем, что его мозг был слишком занят, стараясь приписать блеск в глазах Клинта исключительно любви к животным и сознанию, измененному с помощью химии.

Лицо Клинта погрустнело, и Фил немедленно начал бороться с желание исправить это. Это желание было ему слишком хорошо знакомо. И оно никогда, никогда ни во что хорошее не выливалось.

— Но ей нужно имя, — заявил Клинт, прерывая Фила, составлявшего в уме список катастроф, которые могут быть прямыми или косвенными последствиями его желания заставить Клинта улыбнуться ему. — Ты не можешь называть ее просто «лошадь». Это не... не-по... не-почеловечески.

Фил заморгал.
— Но он не человек, — резонно отметил он. — Это конь.

— Это как если бы тебя называли «парень», — продолжил Клинт, не обратив внимания на слова напарника. — Трикшот меня так иногда называл. Все... всегда ненавидел это. — Он потрепал лошадь по шее. — Я не буду так поступать с друзьями.

— Так дай ей имя, — сказал Фил. Он напомнил себе, что Бак Чисхолм, тот самый Трикшот, уже встретил свой печальный конец, которого, несомненно, заслуживал. Поэтому не получится нанести ему небольшой визит, а если бы он был жив, Наташа бы наверняка уже сама рассчиталась бы с ним за все.

— Но эт'твой пдарок, — сказал Клинт. — Так что ты сам должен назвать, Фил, лады?

— На самом деле я не особо хорошо даю клички животным, — слабо запротестовал Фил.

— Ну пожалуйста, сэр...

Фил вздохнул, сдаваясь перед умоляющим лицом Клинта. Он посмотрел на лошадь, которая была... коричневой? С белыми чулками на ногах.

— Сокс? — предположил он. У его мамы был как-то кот с таким именем.

Клинт расцвел:
— Спасибо, сэр! Пошли, Сокс!
Он снова потрепал лошадь, затем зацокал, вновь направляя лошадь навстречу закату. Фил поспешно надел снаряжение и бросился их догонять.

Клинт снова запел.

— Я ехал через пустыню на лошади по имени Сокс, мне было так клево, что я пел рок! — выдал он.

— Да ладно?!..



>>>———> <———<<<


— Фил? Фил. Эй, Фил! Фи-и-и-и-и-ил!

— Да, Бартон.
Его накачали, напомнил себе Фил. Клинт был под наркотой и не отвечал за свои поступки. После последних шести раз это напоминание переставало действовать.

— Как зовут эту лошадь? Я опять забыл, прости.

Фил попытался придумать что-то плохо поддающееся рифмовке и включению в текст песни.
— Анри Тулуз-Лотрек, — сообщил он и краем глаза покосился на Клинта: купился ли тот. Клинт выглядел немного растерянно и совершенно не вдохновленным на написание песен. Часть Фила почувствовала себя виноватой за то, что погубила такое развлечение Клинта, но это была крайне маленькая часть.

— Очень длинно, — заметил Клинт.

— Это весьма достойная и артистическая лошадь, — сообщил Фил, стараясь говорить смертельно серьезным тоном. — Она заслуживает такого важного имени.

— О, — сказал Клинт и снова потрепал по шее Анри Тулуз-Лотрека. Похоже, тому это нравилось. Фил горько подумал что-то насчет того, как везет этому животному, но отогнал от себя подобную мысль. Потому что хоть Фил не приписывал себе несуществующих достоинств, но вот гордости у него вполне хватало, чтобы не ревновать к коню.

— Ладно, — сказал Клинт через несколько секунд после того, как ему следовало бы это произнести.

Фил посмотрел на него с беспокойством. Ему не нравилось, что у Клинта так долго тянулись последствия приема наркотиков.
— Как ты себя чувствуешь, Бартон?

Тот кашлянул:
— Мне холодно, сэр.

Черт, он, наверное, сильно замерз, ведь с тех пор как стемнело, температура значительно понизилась, а Клинт даже не мог согреться, двигаясь. Фил должен был включить мозг прежде, чем угробит их обоих.
— Постой минутку, — сказал он, и Клинт послушно остановил Анри Тулуз-Лотрека.

Подойдя ближе, Фил увидел, что Клинт дрожит, все его тело было покрыто мурашками, а соски резко напряглись от холода.
— Бля, — сказал Фил. — Прости, Бартон, сейчас я дам тебе что-нибудь надеть.
Он начал искать в своем рюкзаке свернутый пиджак от костюма, жалея, что не догадался спереть в дурацком убежище бандитов какую-нибудь толстовку или что-то типа этого. Пиджак был летним, но зато сшит из шерсти и шелка и должен бы помочь хоть немного. К несчастью, Фил был уверен, что тот ни за что не застегнется на груди Клинта. Он нашел рубашку Клинта, словно пропущенную через шредер, и вздохнул. По крайней мере, она высохла в седельной сумке, правда, запашок был еще тот. Ну что ж. Фил умело использовал то, что имел в наличии.

Он снял рюкзак и начал расстегивать рубашку. Если он отдаст Клинту свою майку, та, по крайней мере, защитит грудь Бартона он холодного ночного ветра. Он был не в восторге надевать одежду какого-то бандита прямо на голое тело, но ему приходилось делать и худшие вещи ради выполнения задания.

— Фил? — Клинт заморгал, большие глаза и взъерошенные волосы в тусклом свете делали его похожим на сову.

— Нам необходимо тебя согреть, — сказал Фил, стряхивая с плеч рубашку и снимая майку через голову.

— У вас красивая грудь, сэр, — сказал ему Клинт таким серьезным тоном, каким редко говорят трезвые люди. — А она пушистая? Выглядит пушистой. Можно, я ее поглажу? — Он слишком сильно наклонился вперед, пытаясь дотянуться до Фила, и угрожающе накренился в седле. Анри Тулуз-Лотрек заржал от испуга и сделал несколько шагов, чтобы восстановить равновесие Клинта.

— Бартон! — одернул его Фил, игнорируя внутренний голос, советовавший подойти ближе к Клинту, пусть тот трогает, что хочет, и плевать на последствия. — Сиди прямо, черт тебя дери, иначе свалишься!

Клинт выпрямил спину и посмотрел вниз, и тут его челюсть отвалилась от изумления. Фил с трудом поборол желание спрятать лицо в ладони.

— Фил! — воскликнул Клинт. — Ты дал мне лошадь? Она такая миленькая! Как ее звать?

— Адмирал лорд Нельсон, — отозвался Фил, собрав всю свою силу воли. — Надень это, — он протянул Клинту свою футболку.

По крайней мере, напряженные попытки вспомнить, какое отверстие предназначалось для головы, а какие для рук, отвлекли Клинта от намерения погладить Коулсона. Фил — благодарный судьбе за ее маленькие милости, потому что он реально не был уверен, что стал бы делать, если бы Клинт преуспел, — натянул рубашку и даже надел рюкзак, прежде чем Клинт разобрался с майкой. Приведя себя в порядок, он протянул Клинту пиджак, затем превратил порванную рубашку Бартона в подобие тюрбана. Большую часть тепла человек теряет через голову, ну и позже это сооружение защитит их от солнца. Он не смог найти никакого злодейского солнцезащитного крема, когда обчищал их жилище, так что сейчас они оба уже были цвета вареного рака.

Фил сохранил несколько маленьких морковок из бандитского сухого пайка. Он скормил их Адмиралу лорду Нельсону в благодарность за то, что лошадь не дала Клинту свалиться.

— Нам обоим придется здорово постараться, чтобы вытащить его отсюда, — пробормотал он, притворяясь, что не разговаривает с лошадью.

Адмирал лорд Нельсон фыркнул в подобии согласия, и отвратительная лошадиная слюна повисла на рукаве Фила.

— Фу, — сказал Коулсон.


>>>———> <———<<<


Несколько часов спустя пустыню целиком окутало серо-голубое сияние полной луны и россыпи звезд. Согласно информации, которую Фил извлек из того, что происходило в комнате для допросов, ближайший город был в 37 милях к северу от базы. Сейчас Фил планировал продолжать двигаться всю ночь и пройти как можно больше, а затем попытаться найти убежище, чтобы переждать самую жаркую часть дня, прежде чем снова пуститься в путь. Если повезет, они придут в город к рассвету следующего дня. Если повезет очень сильно, и один из маячков все еще работает, из ЩИТа прибудут за ними куда раньше.

Им в любом случае было необходимо идти дальше, но события прошедшего дня накладывали свой отпечаток на Фила, да и Клинт начинал покачиваться в седле все сильнее и сильнее.

— Поговори со мной, Бартон, — сказал Фил. — Мы пока еще не можем позволить себе уснуть.

— Хршо, — ответил Клинт еще более невнятно, чем прежде.

Фил надеялся, что это просто усталость, а не что-то вроде рецидивной реакции на наркотики. Фил ждал, но Клинт, по всей видимости, не собирался больше ничего говорить.

Фил попытался придумать тему для разговора, которая была бы в меру эмоциональной и достаточно простой для Клинта в его нынешнем положении.

— Расскажи мне о верховой езде, Клинт, — предложил он в конце концов. — Я и не знал, что ты так любишь лошадей.

Клинт оживился.
— Лошади клсные, — сказал он. — Я их всгда любил. Поэтм я хотел пойти в црк, когда Барн сказал. Жи… вотные, — он нежно похлопал Адмирала Лорда Нельсона.

— Это там тебя научили ездить верхом?

— Да. Ездн… ездинк…

— Наездники?

— Они, — согласился Клинт. — Они ухжвают за лошдми, чистят их, водят по кргу. Они научили меня.

— У тебя была любимая лошадь? — Фил был очарован этим крохотным погружением в прошлое Клинта, тот никогда не говорил много о своем детстве, разве что в контексте медицинских подробностей. Страшные байки у костра были популярны в ЩИТе, но когда они работали с другими командами, Фил старался направить разговор в иное русло. Было приятно узнать об одном из редких хороших воспоминаний Клинта.

— Тоффи, — сказал Клинт. — Хорошая лошадь. Она меня любила. Я длжн был приносить ей угщения, но я нравился ей, даже когда у меня ничего не было. Как и тебе.

— Что, прости?
— Мне всегда было интересно, пнмаешь? — речь Клинта был невнятной, но теперь уже куда более осмысленной, чем раньше. — Что ты надеялся плчить от меня? Чего ты ждал? Потому что всегда что-то есть. Иногда чем дольше ждут, тем больше хотят от тебя, и ты привыкаешь к этому, стараешься не брть слишком много, пока не узнаешь, сколько оно стоит.

Фил сжал челюсти, сдерживая свою реакцию. Мозг Клинта был сейчас не в лучшей форме, чтобы различать гнев на мудаков из его прошлого и гнев на него самого, а последнее, что хотел сделать сейчас Фил, — это сбить его с мысли.

— Я ничего не ждал от тебя, Бартон, — сказал он, заставляя свой голос оставаться ровным. — Кроме, возможно, твоих отчетов об операциях иногда.
«И того, чтобы ты перестал казаться преследуемой жертвой на людях. И того, чтобы ты перестал выискивать скрытый смысл, когда я положительно оцениваю твою работу. И того, чтобы ты понял, что я…»

— Теперь я в курсе, сэр, — сказал Клинт, его голос под наркотиками звучал мягко, почти снисходительно. — Заняло много времени, но я понял. Поэтм я и сказал Нат, что ты лучший.

Несмотря на усталость, Фил воспрял духом.
— Лучший наставник?

— Нет! Ну, да, это тоже, но я не это имел в виду в тот раз. Ты самый лучший человек, ты единственный, кто обращался со мной так, будто я стою твоего времени, даже когда это было чертовски не так. Я скзл ей, что ей стоит пригласить тебя, — сообщил Клинт.

Фил не был уверен, что его уши нормально функционируют.
— Прибить меня?

— Не, мы бы никогда. Пригласить. Я сказал, что ей стоит схдть с тобой на свидание. Потому что ты, ну ты знаешь, умный, и красивый, и крутой, и добрый, и ты никогда не заставляешь людей делать то, что они не хотят, и ты никогда не обидишь ее. Никто другой не заслуживает ее, крме тебя.

Фил не был до конца уверен, что он сам не находился под действием наркотиков, потому что сейчас он определенно галлюцинировал. Он не знал, радоваться ли тому, что Клинт так высоко ценил его, или впадать в депрессию от очередного доказательства, что Клинт не рассматривал вариант самому сходить с ним на свидание.

— И как она ответила на твое… щедрое предложение?
«Возможно, насмешки? Нож? Несколько ножей?»

Клинт вздохнул, глубоко и меланхолично.
— Она сказала, что не будет зствлять мня смотреть на это. И я сказал ей, Фил, я сказал, что лучше это будет она, правда? Потому что она первоклассный спец, все как ты любишь, и я знал, что ты никогда не придешь ко мне, так что лучше бы это был кто-то еще, кого я люблю, правда? Потому что тогда вы оба будете счастливы.

Фил молчал долго, его голова раскалывалась. С тех пор, как он понял, что его чувства к Клинту выходят за рамки профессиональных — а понимание это пришло до позорного поздно для человека, который всегда высоко ценил информацию — он потратил слишком много времени на то, чтобы эти чувства скрыть. У него болело в груди от внезапно появившейся надежды, но он задушил ее в зародыше, пока она не пустила корни. Клинт был не в себе, и все, что он говорил, стоило воспринимать с учетом этого факта.

У Фила из горла вырвался резкий горький смех. По крайней мере, теперь он понял смысл нескольких таинственных разговоров с Наташей.

— Мне очень жаль, — сказал Клинт, в его голосе звучало огорчение. — Обещаю, я не позволю этому испортить команду, не сердись, Фил, я не буду ничего делать.

— Я не сержусь, –выдавил из себя Фил сквозь ком в горле.

— Честно?

— Честно, — ответил Фил.

Клинт вздохнул.
— Хорошо, — сказал он и продолжил спокойно ехать верхом, а Фил пытался обработать информацию, которая полностью переворачивала его мир с ног на голову и одновременно ничуть не давала ему надежды.

И все-таки: «Кто-то еще, кого я люблю». Кто-то еще.

— … Фил? — произнес Клинт спустя некоторое время. — Эта лошадь…

— Его зовут Уильям Говард Тафт, — ответил Фил.



>>>———> <———<<<


Они продолжали идти. Когда Клинт снова начал уставать, Фил умудрился вовлечь его в почти часовую беседу о полицейских сериалах, при этом богохульно и поразительно смешно сравнив оригинальный «Закон и порядок» с вбоквелами «Преступное намерение» и «Специальный корпус», а также коротко рассказав про британскую версию и недолго проживший сериал про судью. Фил думал искусно перевести тему на такой же анализ «Мест преступлений» в Майами и Нью-Йорке, когда заметил, что ночное небо становится ровнее и светлее. Скоро должно показаться солнце. Им нужно было остановиться перед долгим марш-броском, чтобы перекусить, восполнить потерю жидкости и напоить ведром воды Уильяма Говарда Тафта. Коулсон пытался вычислить оптимальное время для привала — он беспокоился, что если остановится сейчас, то не сможет отправиться в путь, пока не поспит — когда заметил краем глаза какое-то движение.

Он замер, резко подняв руку в сигнале тревоги, Клинт замолчал, громко щелкнув челюстью, и заставил Уильяма Говарда Тафта остановиться.

Вдалеке мерцали огни, сначала Фил надеялся, что какие-нибудь байкеры выехали встречать рассвет или же машины проезжали по незамеченной им раньше дороге. Но картина была слишком обычной, слишком хорошо знакомой: кого-то искали. Если только их удача не играла на этот раз в невероятно причудливую игру, искали именно их.

Фил осмотрелся. Они находились на каменистом участке пустыни, большие валуны и обломки скал валялись вокруг, ухудшая видимость, это было неплохое место, чтобы спрятать лошадь. Он подошел к Клинту как можно ближе и произнес, понизив голос:
— Оставайся здесь. Постарайтесь с лошадью не шуметь и вообще прикиньтесь кактусом. Если я подам сигнал тревоги, немедленно скачите отсюда так быстро, как только сможет эта коняга.

Клинт задрал подбородок:
— Я тебя не брошу.

— Тебе потребуется помощь, — настойчиво сказал Фил. — Ты сбежишь, доберешься до Наташи и вернешься затем за мной. Не думай, что ты один будешь стараться сбежать.
Клинт вроде как собрался протестовать.
— Я возьму с тебя слово, агент, — строго сказал Фил, и Клинт сник.

— Тогда не попадись им, — угрюмо произнес он.

— Буду стараться изо всех сил.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Забери это, — сказал Клинт, сдергивая с себя пиджак Фила. — В светлой рубашке тебя видно за милю.

Это было верно подмечено. Фил быстро отдал Клинту рюкзак, взял оружие и надел пиджак. В серой предрассветной мгле его угольного цвета пиджак был почти не различим, особенно если учесть приставшую пыль. Он закатал рукава, привел себя в порядок и скользнул между камнями.

Он нарезал широкие круги, стараясь держаться в укрытии как можно дальше от мелькающих фонарей, но все приближаясь к яркой точке, которая, похоже, была в самом центре поисков. Наконец он нашел особенно большой и неровный валун и выглянул из-за него, скрываясь в тени.

Фил чуть не рухнул от облегчения, выходя из своего укрытия: он увидел квинджет, задний люк был открыт, и там обнаружилась Наташа Романофф, упакованная в спецкостюм и вооруженная, словно для охоты на медведя. Но едва она взглянула на Фила, напряжение отпустило ее, и она склонила голову набок.

— Эй, — позвала она, — подвезти?

Честно говоря, в этот момент Наташа показалась Филу самым прекрасным существом на свете, она словно сияла на темном фоне, Венера, выходящая на поверхность из квинджета.

— Таша, — выдохнул он, — слава тебе, Господи.

Она вышла к нему навстречу, двигаясь быстро, но без явной спешки. Когда Фил полностью вышел из-за скалы, но за ним не последовало Бартона, глаза девушки сузились.
— Клинт? — спросила она резко и по-деловому.

— Ранен, но в целом в порядке, — заверил ее Фил. — Я оставил его недалеко, прямо сейчас он не особо мобилен.

— А, — сказала она многозначительно. — Веди.

Теперь, когда не нужно было передвигаться кругами и прятаться, им понадобилось меньше десяти минут, чтобы вернуться к Клинту, которому за это время действительно удалось прикинуться кактусом. Острый взгляд Наташи заметался между ними, отметив украденные ботинки Фила, тяжелый рюкзак, тюрбан из рубашки Клинта и распухшее колено, а также Уильяма Говарда Тафта. Ее губы изогнулись.

— Возьми отпуск, Таша, — произнесла она манерно, впрочем, нисколько не похоже на Фила, слава богу, — Бартон и я прекрасно обойдемся без тебя, эти парни — обычные дилетанты.

— Они и были дилетантами, — настойчиво сказал Фил. — Просто их база... оказалась неудобно расположенной.

— Нат! — счастливо воскликнул Клинт. — Ты пришла забрать нас! Фил, Нат здесь.

— Да, Бартон, — отозвался Фил.

— Нат, смотри, у меня есть конь! Он мой друг! Его зовут... — Клинт прервался, умоляюще глядя на Фила.

— Федор Достоевский, — подсказал Фил. Сейчас он не мог снова начать повторять имена, это уже был вопрос чести. Наташа недоуменно подняла бровь. «Не спрашивай», — прошептал он.

— ... Федор Достоевский, — триумфально закончил Клинт.

— Наркота? — спросила Наташа Фила.

— Наркота, — подтвердил тот. — Добавь избиение, к счастью, не слишком сильное, обезвоживание организма, солнечный удар и крайне хреново выглядящую травму колена. Ему нужно помочь спуститься с лошади.

Они отложили решение этой проблемы, позволив Клинту доехать верхом до джета. К счастью, Наташа захватила с собой одну из самых лучших медгрупп ЩИТа, и они ухитрились спустить Бартона вниз, не причинив ему никакого дополнительного ущерба. К несчастью, как только Клинт понял, что его собираются разлучить с Федором Достоевским, он устроил спектакль по-настоящему Бартоновских масштабов, наотрез отказываясь уходить. После нескольких минут бесполезных уговоров, просьб и приказов, один из агентов подошел к Филу, которому тоже оказывали первую помощь, только не столь драматичную.

— Сэр, — огорченно сказал агент Норд, — вы можете что-нибудь сделать с этим? Весьма опасно давать ему успокоительные вдобавок к тому, чем его уже напичкали, но если он продолжит в том же духе, мы готовы рискнуть.

Фил нехотя оторвался от бутылки охлажденного раствора электролитов, которым его поили. Клинт неловко стоял на здоровой ноге, опираясь на шею Федора Достоевского.

— Фил! — сказал он, когда тот подошел. Он обратил на Коулсона огромные грустные глаза. — Скажи им, Фил. Это мой друг, мы не можем взять и бросить его здесь. Вдруг его съедят койоты?

Федор Достоевский тыкался носом в плечо Клинта, губами цепляясь за край его тюрбана из рубашки, явно выражая свою любовь. Клинт вздохнул и еще сильнее оперся на лошадиный бок.

— Я не брошу тебя, обещаю, — сказал он, неумело поглаживая лошадь. — Филипп поможет нам, вот увидишь.

Фил почувствовал, что его решимость и хорошее отношение тают, как сахар в кофе. Вот блин.

— Хорошо, Бартон, я посмотрю, что можно сделать, — сказал он, и в результате лошадь оказалась в квинджете.

Наташа нашла все это забавным, а Фил, несмотря на испорченную обувь, неожиданно для себя был даже тронут, когда ужасное чудовище покорно протопало вверх по трапу вслед за носилками Клинта.

К счастью, Федор Достоевский довольно-таки мирно вел себя в закрытом помещении. Фил соорудил что-то вроде упряжи, привязав поводья и прочие кожаные ремни, обнаружившиеся на лошади, к грузовым рельсам самолета, недалеко от заднего пандуса, чтобы потом было легче все это вычистить.



>>>———> <———<<<


По пути домой он узнал, что лошади тоже страдают морской болезнью.



>>>———> <———<<<



Когда они, наконец, вернулись на базу, и все выбрались из самолета, стараясь дышать через рот, Фил поймал за петлицу стоявшего рядом младшего агента, совершившего роковую ошибку — он не выглядел занятым.

— В грузовом отсеке джета привязана лошадь, — сообщил ему Фил. — Тебе необходимо убедиться, что ей предоставлена вся необходимая медицинская помощь и комфортабельные апартаменты.

Агент изумленно уставился на него:
— С-сэр? Это шутка?

Фил одарил его своим лучшим бесстрастным взглядом:
— Эта лошадь — важный свидетель, агент.

— Д-да, сэр, — пропищал агент.

Временно спихнув с себя ответственность, Фил развернулся и вошел в здание базы. Он хотел галлон кофе, двойной бурбон, стейк и теплую ванну. Может быть, все одновременно.

В отдалении он услышал оскорбленное ржание.

>>>———> <———<<<

Клинт был в больнице два дня, там ему в основном вводили жидкости внутривенно и осматривали колено, а затем выписали со строгим предписанием — держать больную ногу в покое и принимать электролитические растворы. Естественно, Клинт был Клинтом, он проигнорировал все инструкции и поковылял прямиком в офис Фила, повязка на колене делала его походку неровной и тяжелой.

— Заходи, — позвал Фил прежде, чем тот успел постучать. Это был один из его любимых фокусов.

Дверь распахнулась, похоже, она бы скрипнула, если бы могла, и впустила Клинта, который выглядел трезвым, но глазки его подозрительно бегали. Кажется, намечался разговор по сценарию: «А, Тогда... Ха-Ха. Эти Дурацкие Наркотики, Все Знают, Как Они Действуют: Несешь Всякую Чушь...»

Фил вздохнул. Он не подумал заранее, как смягчить для себя удар.

— Агент Бартон, — произнес он. — Рад видеть вас на ногах.

— Спасибо, — ответил Клинт. — Э-э-э-э... есть минутка?

Да, было слишком самонадеянно верить в негласное взаимное соглашение никогда больше не упоминать о произошедшем.

— Конечно, — сказал Фил и, нажав горячие клавиши, свернул все программы на экране и обратил все свое внимание на Клинта — это было не трудно, даже при самых неидеальных обстоятельствах.

Клинт прохромал внутрь, проигнорировав оба кресла для гостей, а также потертый кожаный диванчик, который обычно был его территорией, и приземлился одним бедром на угол стола Фила. Коулсон оттолкнул кресло и задрал голову, чтобы встретиться с взглядом Клинта. Он старался не реагировать на нависшего над ним Бартона. После всего, что с ним случилось, он не мог обвинять Клинта в том, что тот стал позволять себе вольности в общении.

— Ната говорит, ты не хочешь встречаться с ней, — выпалил Клинт.

Фил моргнул: он не рассчитывал на такое начало разговора.
— Я восхищаюсь и уважаю агента Романофф как коллегу, я ценю ее и забочусь о ней как о друге, — сказал он. — Но нет, я не слишком хочу ходить с ней на свидания, — он заговорил тише. — Если бы она собралась с кем-то встречаться, я бы решил, что ты больше всего подходишь.

Клинт хмыкнул, слегка хрипло.
— Я один раз попытался, спасибо, больше не хочется, — сказал он. — Она для меня слишком родной человек, — его голос смягчился. — У меня никогда не было сестры, но, думаю, она для меня именно как сестра.

— Я рад, — тихо сказал ему Фил. — Ты заслуживаешь этого. Вы оба заслуживаете.

— У меня есть брат, — сказал Клинт. — К счастью, ты совершенно на него не похож.
Он втянул голову в плечи, потирая затылок.

— Хорошо, — сказал Фил. Он не вполне понимал, что происходит. И чем дольше, тем более знакомым для него становилось это ощущение.

— Ты правда сказал одному из младших агентов, что моя лошадь является свидетелем?

Фил позволил себе слабую улыбку:
— Это секретная информация, агент.

Клинт засмеялся, открытым громким смехом, который Фил редко слышал от него, и Коулсон воспрял духом. Не могло быть все настолько плохо, если Клинт мог так смеяться перед ним.

— Знаешь, я тогда сказал то, что хотел, — сообщил Клинт, не поднимая глаз. — Я не собирался говорить этого, и мне жаль, что все случилось именно так, но все сказанное мной было правдой.

Фил затаил дыхание. «Кто-то еще, кого я люблю».
— Ну что ж, — выдавил он из себя, — Может быть, Тулуз-Лотрек не самое лучшее имя для лошади.

— Анри Тулуз-Лотрек, — уточнил Клинт. — И я не об этом.

Фил глядел на Клинта, пока не встретился с ним взглядом. Бартон выглядел открытым, мягким и уязвимым, но не одурманенным, на этот раз свалить вину на наркотики не получится. Фил подумал обо всем, что Клинт наговорил в пустыне. На сей раз он позволил себе услышать его и даже не попытался подавить потрясающее чувство, зарождающееся в груди.

— Ты правда хотел сказать именно это? — прошептал он.

— Каждое слово.

— Тогда не извиняйся, — сказал Фил. — Мне вот не жаль. Я... — его голос дрогнул. — Я рад.

Клинт был тих, сосредоточен и внимателен, его губы мягко приоткрылись, как будто он собрался что-то сказать.

— Я даже не люблю лошадей, — сообщил Фил. Он встал и случайно проехался телом по ноге Клинта, ему показалось, что их обоих при этом бросило в дрожь. Он шагнул ближе к Клинту, привыкая, он чувствовал легкое головокружение от притока адреналина и растущую убежденность в том, что на этот раз все идет так, как надо. — Эта конкретная лошадь укусила меня. Но ты мне несколько раз сказал, что ты ее любишь.

— Поэтому ты взял ее в квинджет, — продолжил Клинт.

— Так что я посадил ее в квинджет, и я сообщил агенту Нэшу, что эта лошадь — свидетель по делу, и я воспользовался знакомством с губернатором Нью-Йорка, чтобы выбить для нее место в конюшне для вышедших в отставку полицейских лошадей, — признался Фил. — Ты можешь навестить ее, если захочешь.

— А можно я сначала тебя поцелую? — поинтересовался Клинт. — Потому что я почти уверен, что к этому идет дело. Но технически меня еще не выписали из больницы, и если окажется, что я все неправильно понял, то я был бы благодарен, если бы ты списал все на мою давнишнюю травму головы или что-то типа этого.

— У тебя была травма головы? — спросил Фил.

— Нет, если ты только не скажешь, что думаешь обо мне исключительно как о брате, — сказал Клинт, стараясь звучать отстраненно, но при этом ему очень не хватало убедительности.

— Я совершенно, абсолютно так о тебе не думаю, — заверил его Фил, взял ладонями лицо Клинта — покрытое синяками, шелушащееся и бесконечно ему дорогое — приник ближе и поцеловал его.

После этого Клинт потерял равновесие, и они едва не грохнулись со стола, но это было нормально. У них было полно времени, чтобы поработать над этим.



>>>———> <———<<<

Когда повязка с Клинта была снята, и у них обоих выдались свободные выходные, они отправились навестить лошадь Клинта.

— Как ты назвал лошадь на ферме? — поинтересовался Клинт. — Джон Джейкоб Джинглхаймер Шмидт?

— Тоффи, — ответил Фил.

— О, — сказал Клинт и прочистил горло, и затем снова прочистил его. — Это хорошее имя.

— И я так думаю, — заметил Фил. — Это хорошая лошадь.

Позже он изменил свое мнение, когда начал целовать Клинта, а Тоффи принялся жевать его волосы, но это было нормально. К счастью, в отличие от других непослушных животных, конь бы не смог поместиться в городской квартире.

— Знаешь, — сказал Клинт, — может, нам стоит завести собаку.

@темы: Рейтинг: PG-13, Перевод, Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton, Fanfiction

---

[-Фуська-]

С днем рождения!

@темы: Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton

---

[-Фуська-]

Фотка давнишняя, но решили ее тут показать.

@темы: Phil Coulson, Clint "Hawkeye" Barton

---

[wozhyk]

Додадим радости со страниц комикса Secret Avengers!
Под катом две большие картинки.
Всех с Новым годом, да!

Кончил, закурил

---

into the dark

[Shevalier]